Антон-Горемыка

о; а ты взаправду опасаешься, что ли?..

- Как перед богом, боюсь... добрый человек.

- Ну, коли так, привяжи ее пока здесь к столбу, а потом приходи сюда спать; я и сам с тобою лягу... пойдем выпьем по чарке винца, смерть прозяб... а там подкинем соломы да всхрапнем... ладно, что ли?..

- Ладно, коли твоя добрая душа будет...

- Привязал?

- Привязал...

- Мотри, привязывай крепче, чтоб не отвязалась неравно да не ушла...

- Нет, не уйдет...

- Пойдем.

Изба, в которую рыженький ввел Антона, была просторна; по крайней мере, так показалась она последнему при тусклом свете сального огарка, горевшего на столе в железном корявом подсвечнике; один конец перегородки, разделявшей ее на две части, упирался в исполинскую печь с уступами, стремешками и запечьями, другой служил подпорою широким полатям, с которых свешивались чьи-то длинные босые ноги и овчина. За столом, под образами, сидели четыре человека и ужинали; подле них хлопотала хозяйка, рябая, встрепанная, заспанная баба.

- Хлеб да соль, братцы, - вымолвил рыженький, запирая дверь, здравствуй, хозяйка!

- Хлеб да соль, - проговорил, в свою очередь, Антон, крестясь перед образами.

- Спасибо, - отозвались сидевшие мужики.

- Вам постоять, что ли? - грубо спросила дворничиха.

- И то тебя, вишь, не обходим, вот и товарища привел... ну, а хозяин где?

- Кто там?.. - послышалось сверху, и в то же время длинные ноги, висевшие с полатей, перевернулись и показали, что принадлежащее им туловище перевалилось на спину.

- Что там развалился, черт? - закричала сиповатым голосом хозяйка, ступай! вишь, народ подошел...

На полатях послышалась зевота.

- О-о-о! Господи, господи, о-о! - бормотал хозяин, сползая по стремешкам печи вниз. - А! - воскликнул он, останавливаясь, - а! здорово, рыжая борода!

Рыженький подал ему из-за спины Антона выразительный знак рукою. Хозяин тотчас же замолчал; закинув обе руки за шею, он потянулся, зевнул и продолжал лениво:

- Эк вы поздно как таскаетесь, люди спать давно полеглись; ну, а мужичок с тобой пришел?

- Со мной.

- Лошадь есть?

- Есть.

- Сенца надыть, что ли? - спросил хозяин Антона, - у меня сено знатное...

- Нет, - отвечал простодушно Антон, - сена не надо, я лошадь-то продавать привел: и так простоит, сердешная...

- Твоя на то воля... ужинать небось станете?

- Давай!..

- Такая-то беда у меня... малого своего отослал в Зименки... до сих пор не вернулся; сам за все и про все, - говорил хозяин, слезая наземь.

- А почем ужин? - рассеянно спросил рыженький.

- Известно, что тут толковать, лишнего не берем, что в людях, то и у нас: шесть гривен с хлебом.

- Ладно... Эй, хозяйка! собирай скорей, смерть проголодались.

- Вам чего? щей плехнуть, аль гороху вальнуть, аль лепеху с семенем? спросила хозяйка.

- Давай что ни есть... Хозяин, а хозяин, нет ли, брат, винца?

- Как не быть... вам сколько?

- Что, Антон, голову-те повесил, вино есть, аль не слышишь? выпьем,