Каторга

японцы не спеша подошли к капитану Полуботко, который показывал им свою "шпаргалку". Японские офицеры стали сравнивать ее со своими картами, затем они смеялись. Вся эта сцена произвела на матросов ужасное впечатление. Архип Макаренко прицелился в Полуботко, потом опустил винтовку:

- Патрона жаль! Пошли, братва.

- А куда?

- Пошли в лес. Там спросим.

- У кого спросим? У медведя, что ли?

- Да уж куда-нибудь выберемся...

На пятый день пути, оборванные и голодные, они случайно встретили отряд капитана Таирова, тащившегося в сторону бухты Маука от самого села Петропавловского... Таиров не обрадовался матросам, только спросил - где мичман Максаков?

- Ушел в Корсаковск и не вернулся.

- Знаем мы эти фокусы. Он сейчас с японцами шампанское распивает, а вы, как дураки, по лесам шляетесь...

Эти подозрения вывели Макаренко из себя.

- Не только мы шляемся, - ответил он Таирову. - Вы шляетесь, Арцишевский шляется, а Полуботко дошлялся до того, что в штаны наклал, теперь его самураи от дерьма отмывают.

- Ты не хами мне! - возмутился Таиров.

- А что вы мне сделаете?

- Шлепну наповал, и дело с концом.

- Да шлепай! Не ты, так японцы шлепнут...

Обстановка в отряде Таирова была неважная, и Макаренко сразу заметил, что солдаты не доверяют дружинникам, а дружинники сторонятся солдат. Однако именно каторжане и поселенцы пригласили матросов к своим кострам, предложили им каши с мясом. Матросы присыпали кашу своей солью:

- Соль наша, а каша ваша...

Крупные чистые звезды всходили над Сахалином. Еще ничего не было решено в судьбе этих людей, но каждый, засыпая, думал, что смерть ходит на цыпочках где-то рядом.

- Корсаковск на проводе, - доложили Ляпишеву.

- Слава богу! - обрадовался губернатор, беря трубку телефона. - Это вы, барон Зальца?

Телефон донес до него едкий смешок Кабаяси:

-- Добрый день, дорогой Михаил Николаевич! Теперь в Корсаковске окружным начальником буду я, и к вам в Александровск скоро приедет управлять делами Такаси Кумэда, ныне майор славной армии великого японского императора Муцухито...

Только теперь Ляпишев понял, что Южный Сахалин во власти японцев, и генерал-лейтенант юстиции кричал в трубку:

- Мы не признаем власти вашего императора на русской земле! Я, как юрист, заявляю, что Япония не имела никаких прав для нападения. Ваши операции против русского Сахалина - это неправомочное действие, его нельзя оправдать никакими положениями военного трава, где сильный побеждает слабейшего. Вы, японцы, навязали жителям Сахалина войну именно в тот момент, когда Токио само выразило желание к миру, а Россия уже дала согласие на ведение мирных переговоров в американском Портсмуте... Русский народ этого преступления не забудет! Он не забудет и никогда не простит.

- Провод оборван, - доложили Лялишеву.

В трубке телефона давно царила противная тишина: губернатор приводил свои доводы в пустоту. Сахалин перелистывал страницы своей новой истории страницы гордости и позора.