Женская война

риятно.

— О, уверяю вас, что мне было бы гораздо приятнее видеть эти деньги в ваших руках, чем в его.

— Ну, так вы будете довольны.

— А квитанция?

— Поезжайте с нами, так получите ее.

— Но как вы ее добудете?

— Это уж мое дело.

Поехали к Орлеану, куда и прибыли через два часа. Путешественник привел вербовщиков в гостиницу, которая находилась поближе к прокурору. То была предрянная харчевня под вывескою «Голубка».

— Теперь, — спросил путешественник, — что нам делать? Мне бы очень не хотелось выдавать моих четырех тысяч прежде получения расписки.

— Пожалуй, извольте. Знаете ли вы руку прокурора?

— Как не знать!

— Если мы принесем расписку от него, вы без затруднения отдадите нам деньги?

— Тотчас отдам! Но без денег мой прокурор не даст расписки. Я его знаю.

— Я заплачу ему эту сумму, — сказал Ковиньяк.

И в ту же минуту вынул из мешка четыре тысячи ливров, две тысячи луидорами и две тысячи полупистолями, и разложил их кучками перед глазами удивленного горожанина.

— Как зовут вашего прокурора? — спросил он.

— Рабоден.

— Возьмите перо и пишите.

Горожанин взял перо.

«Господин Рабоден!

Посылаю вам четыре тысячи ливров, которые по приговору суда обязан я заплатить трактирщику Бискарро, и думаю, что он намерен употребить их на дурное дело. Сделайте одолжение, снабдите сего посланного надлежащею форменного квитанциею».

— А потом? — спросил путешественник.

— Поставьте число и подпишите.

Тот подписал.

— Ну, Фергюзон, — сказал Ковиньяк, — возьми это письмо и деньги, переоденься мельником и ступай поскорей к прокурору.

— Зачем?

— Отдай ему деньги и возьми с него расписку.

— Только-то?

— Да.

— Я что-то не понимаю.

— Тем лучше. Ты исправнее исполнишь поручение.

Фергюзон питал безграничное доверие к своему капитану и без возражений пошел к дверям.

— Дайте нам вина, самого лучшего, — сказал Ковиньяк, — нашему новому товарищу, верно, хочется выпить.

Фергюзон поклонился и вышел. Через полчаса он воротился и застал капитана и путешественника за столом. Оба они потягивали знаменитое орлеанское винцо, которое услаждало гасконский вкус Генриха IV.

— Что? — спросил Ковиньяк.

— Вот квитанция.

— Так ли?

И Ковиньяк передал путешественнику гербовую бумагу.

— Именно то!

— Квитанция писана по форме?

— Совершенно.

— Так вы можете, основываясь на этой квитанции, отдать мне ваши деньги.

— Могу.

— Так пожалуйте.

Путешественник отсчитал четыре тысячи ливров. Ковиньяк положил их в свой мешок, заменив ими отсутствовавшие деньги.

— И этими деньгами я откупился? — спросил гость.

— Да, разумеется, если вы не набиваетесь в службу.

— Не то, но…

— Что же? Говорите! У меня есть предчувствие, что мы не разойдемся, не устроив другого дела.

— Очень может быть, — отвечал гость, совершенно успокоившийся после получения квитанции. — Видите ли, у меня есть племянник…

— Ага, вот что!

— Малый грубый и беспокойный.

— И вы хотели бы избавиться от него?

— Нет,