Революция отвергает своих детей

— А остальные должности? — спросил кто‑то.

— Не торопитесь, дойдем, и до этого. Бургомистры должны соответствовать политическому лицу берлинских районов. В Целендорфе должно быть иначе, чем в Веддинге или Фридрихсгейне. В рабочих районах надо привлекать социал–демократов или беспартийных антифашистов из рабочего класса, с которыми мы могли бы тесно сотрудничать. В буржуазных же районах следует подыскать как можно больше буржуазных деятелей. На должности заместителей бургомистров, в отделы продовольствия, хозяйственного и социального обеспечения, а также и транспорта лучше брать социал–демократов; они разбираются в коммунальной политике. В отдел здравоохранения — антифашистски настроенных врачей; для руководства почтой и службой связи — понимающих в этом деле беспартийных специалистов. По меньшей мере половину мест следует распределить между буржуазными деятелями и социал–демократами.

У нас вытянулись лица, до сих пор мы имели дело в основном с коммунистами и решительно не представляли себе откуда нам набрать столько буржуазных деятелей и социал–демократов. Ульбрихт продолжал:

— Теперь вы достаточно ознакомились с людьми. Завтра же начинайте набор в управление. Сперва подыщите бургомистра; имея буржуазного деятеля или социал–демократа вам удастся привлечь и остальных.

А теперь о наших товарищах. Первый заместитель бургомистра, заведующий отделом кадров и заведующий отделом народного образования — должны быть наши люди. Затем надо найти среди коммунистов таких, которые можно полностью доверить организацию районной полиции. Это касается всех районов. В некоторых районах мы ограничимся назначением коммунистов только на эти должности. В рабочих районах как Веддинг, Фридрихсгейн, Нейкельн и Лихтенберг, вероятно, нам удастся провести одним–двумя больше.

— А советник по делам церкви?

— Тут вам также следует найти антифашистски настроенное духовенство, с ним нам непременно надо будет сотрудничать, сейчас это очень важно.

У меня создалось впечатление, что я не зря проходил курс обучения в школе Коминтерна, — передо мной разыгрывалось буквально то же самое, что и в Башкирии, где я, два года тому назад, практиковался на семинарах в деле создания комиссий, с тою лишь разницей, что здесь речь шла не о комиссиях, а о районных управлениях.

Директивы Ульбрихта вызвали горячую дискуссию и больше всего по вопросу, где и как в этот короткий срок найти такое количество представителей буржуазии и духовенства. Приблизительно через полчаса Ульбрихт прервал дискуссию. На своем классическом саксонском наречии он изрек последнюю заключительную директиву:

— Это же ясно: всё должно выглядеть вполне демократически, но по существу власть должна находиться в наших руках.

Действительно теперь всё было ясно.

Вновь последовало распределение районов. Втайне я надеялся получить район, в котором на должность бургомистра следовало назначить социал–демократа, так как в те майские дни легче было отыскать социалиста, чем буржуазного деятеля. Но судьба мне не улыбалась. Как на зло, я получил Вильмерсдорф — район, в котором требовалось провести в управление представителя буржуазного класса.

На другой день я стоял у входа в комендатуру на Берлинер штрассе, не зная еще, что нужно предпринять. С некоторыми коммунистами из Вильмерсдорфа мы уже были знакомы, и я прикидывал стоит ли мне обращаться к ним за помощью в деле привлечения буржуазного деятеля.

Но тут меня выручил случай.

Перед комендатурой стояла большая толпа. Одно из окон нижнего этажа было настежь открыто. В комнате сидел комендант, а под окном, на улице, стояла одетая в военную форму молодая советская девушка. Собиравшиеся люди задавали множество вопросов коменданту. Ответы, однако, были мало вразумительны, перевод девушки на немецкий и того хуже. Из всего этого ничего не получалось. Не долго думая я подошел к переводчице и стал ей помогать. Через несколько минут я был уже окружен тесным кольцом жителей Вильмерсдорфа.

Один человек лет сорока пяти подошел ко мне и спросил:

— Могу ли я одну минутку поговорить с вами наедине? Мы отошли с ним немного в сторону.

— Извините, пожалуйста, что я обращаюсь к вам с просьбой, но я успел заметить, что вы разбираетесь в обстановке и кроме того свободно говорите по–русски. Дело вот в чем: я был арестован в связи с заговором 20 июля и всего несколько дней назад вернулся из концлагеря …

Он показал мне свои бумаги, и после нескольких заданных мною вопросов выяснилось, что он состоял членом Демократической партии, а в период гитлеровского режима примкнул к оппозиционным кругам. Очевидно передо мной стоял оппозиционер из буржуазной среды — как раз то, что я искал!

Он задал пару толковых вопросов, на которые я ему охотно ответил, и собирался уже проститься со мной.

— Извините меня, — торопливо остановил я его, — что я так сразу обращаюсь к вам, — согласились бы вы занять ответственную должность в новом районном управлении? Мы ищем дельных антифашистов, и у меня создалось впечатление в течение нашего короткого разговора, что вы подошли бы как нельзя лучше.

Приветливо улыбнувшись, он поднял руки, как бы для защиты:

— Нет, думаю, что это не для меня. В делах управления я вряд ли пригожусь. Если же вы нуждаетесь в административных работниках, то у меня есть друг, бывший «обер–регирунгсрат» (правительственный советник), в прошлом член Немецкой народной партии, обладающий большим административным опытом. Он был горячим противником войны и после 20 июля был арестован. Ваше предложение его, наверное, заинтересует.

— Где он живет?

— Недалеко отсюда, каких‑нибудь пятнадцать минут ходьбы.

Я указал на предоставленный в мое распоряжение автомобиль:

— Вас не затруднит отправиться со мной сейчас же?

И вот мы мчимся в погоне за бургомистром района Берлин–Вильмерсдорф. Небольшой особняк, около которого мы остановились, производил впечатление запущенного. Пожилой приветливый господин, явно из «бывших», открыл нам дверь:

— Доктор Вилленбюхер, — представился он.

Завязался разговор. Минут через десять я уже решил про себя: д–р Вилленбюхер будет бургомистром Вильмерсдорфа. Он понравился мне с первого взгляда, к тому же он полностью соответствовал директивам Ульбрихта: родом из буржуазной среды, член буржуазной партии, антифашист, да еще с докторским званием, что в директивах не подчеркивалось, однако, все же учитывалось. Решившись, я обратился к нему со следующими словами:

— Могли бы вы согласиться принять на себя обязанности бургомистра Вильмерсдорфа, если оккупационные власти дадут на это свое согласие?

Он выпрямился. Казалось, что он на несколько сантиметров стал даже выше,

— Я буду считать за честь поставить на службу обществу мои скромные административные познания.

Меня вдруг поразила необычайность данной минуты: выросший в Советском Союзе какой‑то двадцатилетний коммунист, всего три дня как в Германии, назначает бывших правительственных советников на пост бургомистра!

Теперь предстояла новая задача — обработать советского коменданта. Но это прошло легко. Он был чрезвычайно доволен, что его освободили от неприятной нагрузки — разыскивать в этой неразберихе подходящего немецкого бургомистра.

— Приведите‑ка сюда вашего бургомистра. Мы с ним дружно выпьем и тут же его назначим, — сказал он.

Через несколько минут я был снова у Вилленбюхера. На этот раз он уже выглядел иначе. На нем был его лучший черный костюм, он не сутулился больше, появилась даже некоторая осанка. Когда мы вышли на улицу, он был приятно удивлен тем, что его уже ждал автомобиль.

Комендант, которому я заранее объяснил, что мы имеем дело с человеком, придающим значение этикету, тоже старался, как мог:

— Я очень рад, доктор Билленбюхер, что имею удовольствие вас здесь приветствовать.

— О, я этому еще больше рад, — скромно ответил Виленбюхер.

Мы разместились в уютном, по тем временам, помещении и комендант ради проформы задал несколько вопросов. Через несколько минут он торжественно объявил, что назначает доктора Вилленбюхера бургомистром района Берлин–Вильмерсдорф. Между тем один из адъютантов поставил рюмки и водку на стол, и комендант, подняв рюмку, уже совсем в дружеском тоне провозгласил тост: