Богдан Хмельницкий

кожах? Чем они вас запугают?—перьями на шапках, что ли? Разве отцы наши не били

их? Вспомните славу дедов наших, что разнеслась по всему свету! И вы одного с ними

дерева ветви! Покажите-ж свое завзятье: добудьте славы и рыцарства вечного. Кто за

Бога, за того Бог 2).

Козаки стремительно вырвались из лагеря, перешли воду 3), и бросились на

польский обоз с оглушающим криком. Потоцкий двинул на них и коронные хоругви и

драгунов; пушки загремели... но вдруг раздается сзади крик «алла!»—появляются

татары.

Не успели поляки придти в себя после изумления, новая неожиданность: драгуны,

выведенные против своих братьев, нейдут; козаки ударили на коронных жолнеров —

драгуны подаются назад; козаки сильнее напирают на хоругви—драгуны поворачивают

направо, стремительно вырываются в поле и летят к русским, своим братьям. Хоругви

расстроиваются; пушки поворотили назад; все готово бежать сломя-голову *).

Потоцкий начал удерживать шляхтичей. «Неужели, — восклицал он,— вы хотите

быть похожими на овец, разогнанных волками? Лучше умереть в битве, чем обратиться

в гнусное бегство и все-таки достаться в пищу зверям?» Пушки снова ввезли на

четвероугольник, замкнулись в нем и стали отстреливаться 5).

На другой день, в субботу, часов в одиннадцать утра, козаки с разных сторон

бросились на обоз; поляки защищались храбро, битва продолжалась до пятого часа

пополудни 6), но полил дождь: порох отсырел; усталые от беспрестанной работы

жолнеры едва могли действовать руками; кони их пропадали без травы. Козаки,

обступив лагерь, лишили осажденных воды 7). Была надежда на прибытие гетмана, но

и та исчезла; козаки с насмешками показывали в виду польского лагеря письмо,

перехваченное у Райского 8). Потешаясь над врагами, они бегали, дразнили их в

неистовой радости и приглашали отдаться на милость хлопам. Такия выходки

придавали полякам более отчаяния; никто не мог поверить искренности врагов; им

представлялась неминуемая голодная смерть в пустыне; но, к удивлению всех,

выезжает к польским окопам сам Хмельницкий, бесстрашно приближается и кричит

голодом, которого резкости всякий изумился:

*) Relat. о bitwie р. Zoft. Wod.

2)

Истор. о през. бр.

3)

Леток. Велич., I, 32.

4) Bell, scyth. cosac., 11. — Annal. Polon. Clim., I, 32. — Кратк. опис. о козац.

малор. нар., 22.

5)

Истор. о през. бр.

G) Stor. delle guer. civ., 12.

7)

Kelat. о bitwie pod. Z61t. "Wod.

8) Истор. о през. бр.'—Annal. Polon. Clim., I, 33.—Histor. belli cos. polon., 66.

11

H. КОСТОМАРОВ, КНИГА IY.

162

«Не губите себя понапрасну, панове; победа в моих руках, но я не хочу возбуждать в

себе её жажду, которая утушится только в братней крови. Дело сладится, если вы

тотчас к нам пришлете кого-нибудь на переговоры; но поспешайте, пока не пришли

татары».

Паны рассудили, что их мало, и что, поэтому, они не в состоянии будут держаться

против большой орды. Страх появления татар и, особенно, перекопского мурзы,

которого считали знаменитым наездником, склонил к миролюбивому расположению

духа самых отважных, даже Потоцкого. Паны выслали к козакам Чарнецкого.

Хмельницкий принял Чарнецкого, сверх ожидания, с большими почестями,

приветствовал не как врага, а как соотечественника и приятеля. Началось угощение;

козаки осушили чарки за здравие гостя, восхваляли его военные дарования; обо всех

ианах отзывались с уважением, но ни слова не говорили о переговорах, как будто

Чарнецкий приехал к ним в гости. Так прошел день. Это делалось, говорили после

поляки, с намерением проволочить время, пока подойдет Тугай-бей. Хмельницкий

снова послал гонца к нему.

На другой день, 7-го мая, Чарнецкий сам заговорил о деле. «Чего угодно

потребовать от нашего войска?» сказал он.

«Правду сказать,—отвечал Хмельницкий,—я ничего не требую от вашего войска и

нет мне никакой необходимости делать вам какие бы то ни было уступки; толковать же

о наших делах мы с вами не можем, потому что у вас в лагере нет ни сенатора, ни

уполномоченного, которому бы мы могли объяснить, чтб заставило нас взяться за

оружие. А предложил я войти с нами в сношение только потому, что мне вас жаль:

отдайте нам ваши пушки и идите себе спокойно домой!»

Хмельницкий оставил Чарнецкого в козацком лагере под тем предлогом, что в

панском войске козацкие заложники, и отправил к панам с своим предложением

Козаков.

Паны за сутки еще яснее увидели положение, в каком находились; каждую минуту

выглядывали они с трепетом, не идут ли татары, а потому недолго рассуждали.

«Не только для нас, но для целого отечества будет полезнее,—говорили в совете,—

если мы откупимся от несомненной гибели какими-нибудь маловажными орудиями;

зато мы выиграем время, присоединимся к войску и дадим ему способ, узнав в-пору о

мятеже, не допустить его до большего разгара». «Если вы клятвою подтвердите

обещание выпустить нас,—сказали они козакам,—то мы согласимся».

Козаки присягнули—и пушки были отвезены в стан к Хмельницкому 1), вместе с

заложниками из старых товарищей. Это было кстати козакам: у них было всего пять

орудий, да из тех одно лопнуло при начале стычки.

«Тогда мы еще не знали этого обманщика», говорит современный дневник 2).

Хмельницкий не отпустил Чарнецкого, вопреки договору, и паны, стра-

Ч Histor. belli cos. polon., 68.—Eelat. о bitwie p. Zolt. Wod.—Памяти, киевск. коми., I,

3, 71.—Annal. Polon. Сииш., I, 32, 14.—Stor. delle guer. civ., 12—Рук. И. П. Б. разиояз. f.

Л» 5.—Engel. Gescli. d. Ukr., 143.

2)

Relat. о bitwie p. Zolt-. Wod.

163

шась прибытия Тугай-бея, не стали долго требовать его возвращения, а старались

поскорее сами освободиться от гибели 1). Они двинулись поспешно в обратный путь, в

Украину. Козаки пошли за ними по пятам, как-будто только наблюдая за ними и,

повидимому, не думали делать им зла.

Так прошли они три мили, и 8-го мая перед обедом дошли до яра, покрытого лесом.

Урочище это называлось Княжими Байракамн 2). Вдруг на горизонте поднялась пыль,

потом зачернела толпа людей, и чрез несколько времени воздух наполнился диким

криком: то был Тугай-бей с татарами. Не уважая договора с козаками, ногаи бросились

на панский обоз 3); стрелы тучами полетели в лицо шляхте, пробивали насквозь п

калечили людей и лошадей; поляки ускорили поход, но вошли в яр и не моглп сделать

шагу; путь лежал через буераки, покрытые мелким лесом; козаки, забежав вперед,

порыли землю, набросали дерева и каменьев, сделали дорогу совсем непроходимою;

свернуть в сторону было невозможно; кони падали; возы погрузились в илистой земле

4). Тугай-бей побрал у Козаков пушки, и начали татары палить на поляков из. их же

собственных орудий 5).

Упали духом шляхтичи. Но Потоцкий, сам тяжело раненый, удержал их еще раз.

«Уж такова судьба наша.—говорил он,—мы пропали, но не от собственной вины.

Гнусная измена лишила нас победы; осталась нам честная смерть. Я решаюсь лучше

пасть под оружием, чем подлою сдачею показать ничтожность души перед гордым

врагом или раздраженным отцомъ» °).

Поляки принялись с жаром копать вал, побросали ружья, устроились в

четвероугольник, начали отбиваться саблями, деревьями, каменьями; но не помогла им

отчаянная храбрость: татары ударили на них, разом с четырех сторон, перевернули их

четвероугольник и сошлись в средине обоза с противоположных концов. Потоцкий,

полумертвый, взят в плен; за ним кто остался жив,—все положили оружие п). «Бидний,

биднийпане Степане!— говорили козаки, стоя около Потоцкого:— не попав, небоже, на