Шесть дней Яд-Мордехая

Осиротевшие дети особенно остро чувствовали тоску по своим отцам в послеобеденное время - время игр. "Я хочу, чтобы и в моей комнате был папа, как и у других", - плакал ребенок. Чтобы как-то восполнить эту потерю, некоторые мужчины кибуца посвящали свои вечера играм с тем или другим осиротевшим ребенком.

Когда подросли те дети, которые были совсем малышами во время сражения, они тоже горевали по своим погибшим отцам. "Я даже не видел его никогда, расплакался маленький мальчик, глядя на обрамленный портрет в комнате матери. - А сестра видела, они даже сфотографированы вместе. Но он и мой папа тоже, хотя я никогда не знал его и никогда с ним не играл". Мать взяла плачущего ребенка на руки и стала рассказывать, как его папа всю ночь расхаживал с ним на руках, когда у него болел животик, как он любил играть со своим маленьким сынишкой - подбрасывать в воздух и ловить опять. Но никакие рассказы о любви отца не могли утешить этого ребенка, который в отличие от старших детей, был лишен даже воспоминаний.

Матери, учителя и няни рассказывали мне, что детям все же было легче привыкнуть к своей потере, так как многие из них оказались в одном положении, и горе стало общим. И все-таки одна женщина сказала мне печально: "Впервые мы убедились, что такое горе не может быть распределено поровну на весь кибуц. Мы поняли, что каждой вдове, каждому сироте суждено пережить свое несчастье в одиночку".

В Натании было трудно разместить и детей, и родителей. Поэтому взрослые были приняты кибуцем Ган-Шмуэль, который оказывал отеческую заботу Яд-Мордехаю, так как многие члены южного кибуца по прибытии в Палестину жили в Ган-Шмуэле. Часть людей осталась в кибуце Маабарот. Однако в обоих местах они испытывали определенные трудности. Вырванные из своих домов, они нервничали и чувствовали себя сбитыми с толку. Хотя организм и требовал отдыха, безделье угнетало их. Через несколько дней они попросили, чтобы им дали работу. Теоретически каждый член кибуца готов выполнять любое задание, порученное ему, но на самом деле среди людей Яд-Мордехая было много специалистов, которые привыкли к определенной работе - на ферме, в птичниках, в садах, на тракторах.

Естественно, что в кибуце, приютившем их, все эти посты были заняты, и новоприбывшие были назначены в группы, занимающиеся общими работами - копать канавы, работать в прачечной - там, где они были нужны. В другое время они легче приспособились бы к этому. Но сейчас им это не удавалось, так как наступила естественная реакция после всего пережитого. Нервы этих людей были взвинчены до предела. Любые мелочи раздражали их. Взрывы злости вспыхивали без всякой причины. Несмотря на все старания сдерживать себя, они то и дело вступали в ненужные споры с хозяевами кибуца.

Временные жилищные условия были особенно тяжелыми. Ни один из кибуцов не имел лишней жилой площади; беженцы были размещены у членов кибуца в их маленьких комнатах, где они чувствовали себя незваными гостями. Семейные пары были разделены, хотя именно сейчас они больше всего нуждались в утешительной физической близости. Некоторые предпочли спать в поле.

Но хуже всего обстояло дело с детьми. Младшие вместе с нянями находились в Маабароте, а старшие - в Натании, в десяти милях. У многих родителей дети были и тут, и там. Не было никакой возможности объединить семейства. Согласно кибуцной системе, дети с самого рождения должны были находиться под присмотром своих нянь. Многие с младенчества воспитывались теми же нянями; они были очень сильно привязаны к ним, и немыслимо было разлучить их в это время общей неустроенности. Дети нуждались в своих родителях и скучали по ним, но еще больше они нуждались в своих маленьких группах и в том привычном порядке, который был там заведен. Родители прекрасно понимали это и даже не пытались что-либо изменить. Большую часть своего свободного времени они тратили на разъезды от одного места к другому, чтобы навестить своих разбросанных детей.

Вдобавок ко всем невзгодам этого времени люди очень глубоко переживали и стыдились своего поражения. Хотя они выполняли все приказы и стояли до последнего, им было трудно примириться с тем фактом, что пришлось покинуть кибуц. Вместо того, чтобы осознать свою смелость и мужество своего отступления, многие считали, что они позорно сбежали, спасая свою жизнь. Когда соседний кибуц Нитцаним, расположенный севернее, был захвачен, а оставшиеся в живых взяты в плен, люди Яд-Мордехая говорили: "Мы могли спасти Нитцаним. Если бы мы только получили подкрепления, египтяне никогда не прошли бы дальше". Чувство потери и поражения долго не покидало их. В то время они не были в состоянии по достоинству оценить значение своего стойкого сопротивления. Значило же это для обороны Израиля гораздо больше, чем они могли себе представить.

В своих военных планах египетское командование допустило основную ошибку ошибку, характерную для военных умов, когда они сталкиваются лицом к лицу с гражданской армией, сражающейся за свой дом и за свободу. Предположив, что "еврейский сброд" не окажет большого сопротивления, командиры надеялись захватить Яд-Модехай в течение нескольких часов. Вместо этого сопротивление длилось шесть дней. Они понесли тяжелые потери - около 300 человек убитыми и ранеными. Кроме того, нарушился их график; они упустили тот момент, когда должны были двинуться на Тель-Авив. Не могло уже быть никакой речи о молниеносном и победоносном марше на север, который они планировали, если каждое еврейское поселение, встречающееся на этом пути, станет оказывать такое же упорное сопротивление, с каким они встретились в Яд-Мордехае. Такие победы, как эта, были слишком большой роскошью для них. Вскоре стало очевидным, что это сражение заставило египтян пересмотреть создавшееся положение и изменить свою стратегию.

25-го мая, заняв покинутый кибуц, египетская армия двинулась на север. Но теперь они уже не шли единой колонной по асфальтированному шоссе. Чтобы выиграть пространство для маневров и защищаться от нападений Пальмаха, они развернулись веером. Несколько частей направились по прибрежной дороге, другие продвигались вперед по внутренней дороге, а между этими двумя была проложена третья, военная дорога.

Вспомним, что египтяне высадили войска недалеко от арабского порта Мичдал, примерно в шести милях севернее Яд-Мордехая; они присоединились к той колонне, которая прошла мимо кибуца на третий день сражения. 21-го мая эти объединенные силы вместе с частями "Мусульманских братьев" атаковали кибуц Негба, расположенный на очень важной дороге, ведущей с востока на запад. Эта дорога давала египтянам возможность объединиться с бригадами, вошедшими в Беер-Шеву и двинувшимся на север по направлению к Иерусалиму. Если бы им удалось овладеть этой дорогой, они смогли бы отрезать северный Негев от всей страны. С этой целью необходимо было захватить кибуц Негба (Кибуц Негба, который благодаря своему расположению мог получать подкрепление и снабжение, не был захвачен врагом, однако находился под осадой всю войну.). В то время, как основные силы египтян, разбившиеся на три ударные колонны, двигались на север, несколько частей осталось в тылу, чтобы укрепить осаду кибуца.

За те драгоценные шесть дней отсрочки, которые Яд-Мордехай дал стране, Гивати-бригада дошла до нужного района и стала готовиться к встрече с врагом. Она построила укрепления и противотанковые рвы, взорвала важные мосты на главном шоссе. Были заняты несколько враждебно настроенных арабских деревень, от которых можно было ожидать помощи египтянам.

Целых четыре дня добирались египтяне до Исдуда, который находился всего лишь в пятнадцати милях севернее Яд-Мордехая. Здесь им пришлось остановиться не было моста. Прежде чем они успели навести временный мост Бейли, чтобы переправить свои механизированные части, они подверглись нападению с воздуха.

В этот самый день зарождающиеся военно-воздушные силы Израиля собрали на ближайшем летном поле четыре "мессершмита" - первые самолеты, которые они получили. Хотя они срочно нужны были на других фронтах, командир Гивати-бригады Шимон Авидан спешно отправился на аэродром с требованием, чтобы самолеты были использованы для остановки египтян. Неожиданный воздушный налет нанес гораздо меньше вреда, чем ожидалось, а один "мессершмит" был сбит противовоздушным огнем, однако психологический эффект был большим. Египтяне начали окапываться, рассчитывая на более длительную остановку. Этим был положен конец хвастливым заявлениям египтян о том, что их армия вступит в Тель-Авив через неделю после начала вторжения. Командирам египетской армии пришлось утешаться тем, что они господствуют на одной из второстепенных дорог и что им удалось отрезать Негев. Они так и не продвинулись дальше Исдуда.