История украинского народа. Автобиография

130

Непосредственно по отъезде литовских представителей, польские сенаторы на конференции с королем, в присутствии шляхетских депутатов¹ , выступили с проектом — постановить относительно унии заочное решение, без литовских представителей, как самовольно и незаконно оставивших сейм, а прежде всего присоединить к Польше Волынь и Подляшье, немедленно опубликовать грамоты об этом присоединении и призвать сенаторов и шляхетских депутатов названных провинции к участию в сейме. Король заявил, что находит эти предложения вполне справедливыми и, принимая их, готов их осуществить, хотя бы против воли литовских представителей. На всякий случай решено было приготовиться к войне с Литвою и для этого постараться привлечь на свою сторону Татар. О присоединении к Польскому королевству Волыни и Подляшья немедленно были разосланы в эти провинции грамоты, в которых местным сенаторам и депутатам приказано явиться на сейм под угрозою отнятия имений и должностей,

Затем сейм приступил к редакции постановлений о присоединении этих земель; они были составлены почти одинаково, с полным пренебрежением к историческим фактам, Король, от имени которого эти постановления писались, заявлял, что он, памятуя свою обязанность — возвратить Польше принадлежавшие ей издревле земли, в виду напоминаний и просьб собранных на сейме представителей, решил присоединить к короне Польской Подляшье и Волынь, как земли принадлежавшие ей издавна и только во время правления Казимира Ягайловича, бывшего одновременно вел. князем литовским и королем польским, насильственно присоединенные к Литве. В действительности в XII — XIII в. Поляки во время войн за пограничные территории лишь на короткое время захватывали части Подляшья. Поляки привыкли смотреть на Подляшье, как на свою провинцию вследствие того, что мелкая мазовецкая шляхта, переселяясь сюда, в значительной степени полонизировала его уже в XV в. Об усилиях Поляков захватать Волынь я говорил уже: до сих пор все эти попытки были безуспешны, и Волынь Польше не принадлежала никогда. Но о таких мелочах, как исторические факты, теперь менее всего был кто-либо склонен думать серьезно и хотя редакция этих хартий подверглась затем различным изменениям с участием представителей Подляшья и Волыни, но историческая мотивировка так и осталась в том же противоречии с историей: ей тогда никто не придавал значения, раз решено было ступить на почву насильственного осуществления вековых стремлений польской политики.

¹ Польский сейм состоял нз двух палат — сената, где заседали епископы и высшие чины, и палаты носольской, где заседали выборные денутаты шляхетского сословия.

@ 131

Сенаторы и депутаты Волыни и Подляшья долго не являлись; главным образом их удерживал страх репрессий со стороны вел. кн, Литовского, да притом и слишком уж внезапно и странным образом все это произошло. Король, наконец, приступил к конфискации имений и должностей ослушников, и эта мера оказала ожидаемое действие.

Сенаторы и денутаты явились, Они очень неохотно присягали на верность Польской короне, особенно некоторые волынские магнаты, то требовавшие, чтобы были обеспечены права их народности, их религия и сословные преимущества¹, то просто уклонявшиеся от присяги. Но угроза конфискацией в конце концов сделала свое дело: присяга была принесена, и представители новоприсоединенных провинций заняли среди представителей других польских провинций «издавна принадлежавшие им места», как выражалась Поляки.

Волынским обывателям оказаны были разные любезности: на Волыни оставлено в силе и на будущее время доселе действовавшее право (в виде второй редакции Литовского статута, получившей вследствие этого имя Волынского статута). Местный язык (собственно — выработанная канцелярской практикой вел. кн. Литовского белорусско-украинскопольская смесь) сохранен в местном делопроизводстве и в сношениях центрального правительства с местными учреждениями. Шляхте «греческой веры» предоставлены одинаковые права с католиками, даны обещания назначать православных на все должности, местные должности должны были раздаваться только местным уроженцам.

Правители в. кн. Литовского, со стороны которых опасались вооруженного противодействия и польские политики и население Волыни и Подляшья, в конце концов не решились на энергический протест против произведенного Польшею захвата Положение их действительно было крайне тяжелое: над Литвою продолжала тяготеть разорительная война с Москвою, шляхетское сословие противилось политике магнатон, и даже на солидарность магнатов украинских земель, на которые наложила теперь руку Польша, не могли рассчитывать литонские олигархи вследствие исключительности своей политики и старо го раздвоения Литвы и Руси. И вместо войны, которой ждали от них, в конце концов явилась на сейм депутация литовских правителей с жалкими словами по поводу присоединения Волыни и Подляшья и с заявлением готовности продолжать переговоры об унии.

¹ Интересна была речь кн. Вишневецкого, требовавшего, чтобы нравославные роды не ставились ниже католических и чтобы старинные княжеские роды оставлены были нри своих ночетных прерогативах; он указывал на то, что княжеское и магнатские роды украинских земель и вообще украинский народ («русский» по тогдашней терминологии) не уступают в благородстве и славе «никакому другому народу на свете».

Такой легкий успех и безнаказанность ободрили польских политиков, и шляхетские денутаты, вообще более смелые и предприимчивые в своих планах, чем сенаторы, выступили с требованием, чтобы к Польше были присоединены также восточное Подолье, незадолго перед тем сформированное в особое Браславское воеводство, и Киевская земля. Проект присоединения Браславского воеводства был принят и сенаторами и королем очень сочувственно. Его немедленно включили в постановление о присоединении Волыни как часть волынских земель¹; браславским сановникам велели присягнуть, и в продолжение каких-нибудь двух недель присоединение Браславщины было совершенно, не встретив никаких затруднений.

Не то с Киевской землею. О правовой стороне, конечно, никто не думал. Но эта обширная, малонаселенная, подвергавшаяся непрестанным нападениям Татар и порубежная с страшным Московским государством страна более хладнокровным польским политикам представлялась непосильным бременем, каким и оказалась действительно для Польши, с ее чрезвычайно слабой государственной и военной организацией. Поэтому большинство сенаторов с королем во главе несочувственно приняли этот проект шляхетских депутатов. Но последние настаивали энергично, и их настойчивость увенчалась успехом. Следует упомянуть, что их поддерживали и Волыняне с Браславянами; новоприсоединенные к Польше провинции имели все причины желать, чтобы с присоединением не разрывалась их связь с прочими украинскими землями — чтобы поэтому и они были вместе с ними присоединены к Польше. На другой день после присяги браславского воеводы (3 июня) состоялась конференция, на которой шляхетским депутатам удалось склонить на свою сторону многих сенаторов и короля. Король заявил, что он решил присоединить к Польше Киевскую землю и прикажет киевскому воеводе принести присягу. Тем же днем датирована и грамота о присоединении Киенской земли, которая в этой грамоте представлена такие провинцией, издревле принадлежавшей к Польше. Для успокоения киевских обывателей им представлены были те же гарантии, что и волынским.

Литовские представители, прибывшие как раз перед тем на сейм, не имели анергии протестовать против этих новых захватов: они чувствовали, «что у них обрезаны крылья», как они выразились. После тщетной и довольно слабой оппозиции, приняли они предложенную формулу унии, добившись только незначительных уступок в ней. Прежняя личная упия заменена очень тесной реальною: Польша и Литва отныне должны со-

¹ Исторически это было совсем неверно, но в XVI в, Браславщина действительно стояла в близкой связи с Волынью.