Сталин. История и личность

³⁹ Маховиков И. Уничтожение командных кадров Красной Армии // «СССР. Внутренние противоречия*. 1982 год. № 3. С. 220.

⁴⁰ Интервью в Институте Кеннана в Вашингтоне, состоявшееся в декабре 1983 г. Профессор Левин, видный советский лингвист, эмигрировал в конце 70-х годов.

⁴¹ ВескР., СосИп 11^. Ки»51ап Риг§е... Р. 34.

⁴² Об этом пишет и А.И. Солженицын (Архипелаг ГУЛАГ I. Гл. I. С. 23): «Большинство коснеет в мерцающей надежде. Раз ты невиновен — то за что же могут тебя брать?»

⁴³ Сеог§еА., Сеог§е]. ХУообгоу/ Х41,юп апб Со1опе1 Ноизе: А РегзопаШу Зшбу. Х.У, 19б4- Р 317.

■НК'

Культура по-сталински

II- ф- ут-*-

о.чг :ча,?ь

Властитель культуры

Мы уже видели Сталина утверждающим свой авторитет в философии в 1930 г., занимающимся в 1931-м историей партии, ревизующим школьные учебники истории, редактирующим пьесу Афиногенова «Ложь», инструктирующим исследователей Гражданской войны, переписывающим историю партии так, что именно он стал ее главным героем, заявляющим в качестве собственного тот вариант советского марксизма, который будет объявлен каноническим, и применяющим свои драматургические способности для постановки политических процессов в качестве театральных представлений.

Приведенный перечень постоянного вмешательства Сталина в сферу культуры отнюдь не полон. Он не только глубоко интересовался советской культурой: он радикальным образом преобразовал ее. Литература, театр, кинематография, музыка, живопись, архитектура, образование, наука — все несло на себе глубокий отпечаток его пристрастий и образа мышления.

В 30-е годы Сталин — инициатор культурной революции сверху. Различными путями он свел на нет то, что в 1928-1931 гг. именовалось «культурной революцией», в ходе которой партийные ревнители объявили себя поборниками пролетарского искусства и навязывали свои взгляды на литературу, музыку, искусство, образование, научные исследования. Пролеткульт Сталин поставил на службу революционного духа пятилетки. Ему были близки воинственность пролеткультовцев и их доктринерская нетерпимость. Но в ряде случаев эти пролеткультовцы не пользовались его симпатиями.

Во-первых, люди, претендовавшие на роль революционеров в культуре (типичными с этой точки зрения были Покровский в истории и Пашуканис в юридической науке), не являлись приспешниками Сталина. Хотя они считали себя сражающимися за строительство социализма в культурной сфере, эти деятели не были теми покорными слугами государства и Сталина, в которых нуждалась его собственная «культурная революция». У этих людей были идеи, уходящие корнями в ленинский марксизм, увязывавший приход социализма с отмиранием государства. Они были большевиками левого толка. Сталин же поощрял и привносил в советскую культуру праворадикальный большевизм, тяготеющий к идеям государственности и русского национализма.

Знаменосцем левого крыла в культурном движении выступала насчитывавшая Зтыс. членов Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), которая в 1928-1931 гг. доминировала в литературной жизни. В руководство РАПП входили секретарь ассоциации Леопольд Авербах (его сестра была замужем за Ягодой), писатель Киршон и критик Ермилов. Рапповцы проповедовали в литературе теорию «диалектического материализма», в соответствии с которой писатели должны изображать своих героев внутренне противоречивыми «живыми людьми», обладающими неким набором положительных и отрицательных качеств.

Подобный подход не импонировал Сталину. Согласно навязанному им чуть позже методу социалистического реализма, писателям надлежало рисовать персонажей своих произведений либо рыцарями без страха и упрека, либо отъявленными негодяями. Девиз РАППа («или союзник, или враг») исключал из рядов союзников «попутчиков». Однако ситуация изменилась после ликвидации РАППа. Теперь отсутствие партийного билета больше не препятствовало таким беспартийным писателям, как Борис Пастернак и сталинский любимец Алексей Толстой, вступить в Союз советских писателей и в аналогичные объединения, создаваемые в сфере искусства вслед за постановлением Центрального Комитета от 23 апреля 1923 г., провозгласившим роспуск РАППа и других ему подобных пролеткультовских организаций¹. Предвозвестником этой акции стал состоявшийся в 1929 г. обмен письмами между Сталиным и драматургом Владимиром Билль-Белоцерковским относительно Михаила Булгакова и его пьесы «Дни Турбиных». В 1925 г. Булгаков, сын киевского профессора богословия и врач по образованию, опубликовал роман «Белая гвардия», который сразу же переделал в названную выше пьесу. Действие разворачивается в заключительный период Гражданской войны в доме русской семьи, подобной булгаковской, принадлежащей к белому стану. В конце концов семья раскалывается на тех, кто решил эмигрировать, и тех, кто, движимый чувством патриотизма, предпочел остаться на родине и связать свою судьбу с большевистской Россией. «Дни Турбиных» — первая советская пьеса, поставленная основанным в 1898 г. К.С. Станиславским и В.И. Немировичем-Данченко Московским художественным театром. Сталину пьеса понравилась, и, как сообщают некоторые советские источники, он смотрел ее пятнадцать раз.

В 1928 г., в пору своего расцвета, РАПП резко раскритиковал пьесу Булгакова. Авербах и Киршон подвергли ее нападкам за то, что в ней с симпатией изображались белые офицеры, а некий левый писатель заклеймил ее за великорусский шовинизм. В том же 1928 г. Билль-Белоцерковский, хотя он и не входил в РАПП, в письме Сталину зашел так далеко, что предложил «Дни Турбиных» запретить. В своем запоздалом ответе (от 2 февраля 1929 г.) Сталин возразил Билль-Бело-церковскому, заметив, что эта пьеса есть «демонстрация всесокрушающей силы большевизма»². Тем не менее нажим РАППа оказался достаточно сильным для того, чтобы вынудить Художественный театр изъять пьесу из репертуара.

После этого Булгаков в письме Сталину поставил вопрос об отъезде за границу, поскольку у него не было возможности работать на родине. Восемнадцатого апреля 1930 г., т. е. через четыре дня после самоубийства Маяковского, Сталин ночью позвонил Булгакову по телефону (возможно, опасаясь волны самоубийств видных творческих деятелей) и, получив от писателя заверения, что он предпочитает остаться на родине, обеспечил Булгакову место помощника режиссера Художественного театра. Вслед за этим «Дни Турбиных» вновь появились на сцене⁵.

За два месяца до своего самоубийства затравленный РАППом Маяковский вынужден был вступить в ассоциацию. Но и после этого официальные охранители литературы не проявили к нему доброжелательства. В 1935 г. Лиля Брик в письме Сталину пожаловалась на бездушное отношение к ее усилиям создать в московской квартире Маяковского мемориальный музей поэта и способствовать изданию его произведений. На ее письмо Сталин наложил адресованную

Ежову резолюцию, поручив ему помочь Брик, поскольку «Маяковский был и остается лучшим и наиболее талантливым поэтом нашей, советской эпохи. Безразличие к его памяти и работам — преступление»⁴.

Несколько дней спустя «Правда» опубликовала хвалебную редакционную статью о Маяковском. В ней в благожелательном духе противопоставлялся его интерес к общественным делам эстетскому отношению к чистой поэзии. В статье указывалось, что Маяковский сумел преодолеть свой юношеский футуризм, и осуждались бюрократы, до сих пор не удосужившиеся создать музей-квартиру Маяковского и не прилагающие должных усилий для публикации его произведений. Статья завершалась высказыванием Сталина о Маяковском как «лучшем и наиболее талантливом» поэте. Рядом со статьей публиковался отрывок из стихотворения «Домой», написанного Маяковским в 1925 г.

Я хочу,

-О.'¹ 1г ¹ •