Богдан Хмельницкий

свято и ненарушимо все, что будет постановлено с Веньйовским. От Хмельницкого

требовалось отказаться от гибельного для Польши договора с Ракочи и шведами, и

послать на помощь полякам десять тысяч войска на первый раз 2). Украинский

летописец говорит, что король прислал гетману письмо такого содержания: «Я знаю,

благородный гетман, твой ум и надеюсь, что ты уже удовольствован мщением за

обиды, которые сделаны русскому народу. Простри же великодушно руку примирения

и подай помощь падающей Польше, которая была и твоим отечеством. Ты главная

причина бедствия Польши: теперь, быть может, шведы и венгры раздерут ее! Я не

прибегаю к суетным средствам, не приглашаю наемного войска из итальянцев,

французов, немцев: я обращаюсь к тебе,

') Акты Ю. и 3. Р., III; стр. 564—599.

Ч Памяти, киевск. коми., III, 3, 153—160.

631

к войску козацкому, ко всему мужественному русскому народу. От вас началось

Польше разорение, пусть же от вас последует и спасение!» ').

Хмельницкий заплакал, прочитав эти воззвания, призывал имя Бога во свидетели,

что не желает кровопролития, прославлял имя Яна Казимира и обещал действовать для

спасения Польши.

«Для чего же, — заметили посланники, — не дождавшись коммиссаров, заключен

союз с Ракочи? для чего Антон Жданович и Зеленский разоряют теперь с врагами

Королевство Польское?»

«Хмельницкий,—по замечанию польского историка,—хотя уже приближался к

смерти, однако не оставил своей привычки хитрить».

«Союз с Ракочи?— говорил он с видом удивления:—старым врагом Козаков?

убийцею моего сына? — никогда! Козаки, помогающие Ракочи, действуют самовольно;

они достойны казни: я отзову их немедленно, если только преступная совесть

сохраняет еще какое-нибудь уважение к власти. Но что делать: власть гетмана

ограничена; я не могу поступать вопреки народной раде 2).

Тогда коммиссары определили границы Украины таким образом:

От устья Днестра, вверх по Днестру, до границ Покутья, оттуда на север до

вершины реки Горыни (река Горынь служила границею до самого впадения её в

Припеть), оттуда граница шла к Старому Выхову. Неизвестно, эта граница шла прямо

ли сухопутьем от устья Горыни, или по течению Припети до впадения её в Днепр, а

потом вверх по Днепру. Следует принять второе предположение, потому что, во-

первых, это были бы естественные границы, а во-вторых, потому что королю не для

чего было отдавать козакам значительную полосу Литвы, где не было Козаков, и

которая, притом, не была населена народом южнорусским и, следовательно, не могла

быть предметом требований Хмельницкого. От Старого Быхова граница шла через

Днепр, вдоль реки Сожи до вершины её, или до Рославля, оттуда опа спускалась вниз

до Черного моря, но неизвестно по какому именно направлению и чтб служило для

обозначения её; вероятно, так как здесь граница украинская прилегала к Москве, то

принималась та граница, которая прелсде отделяла земли Польского королевства от

земель Московского царства. С юга Украина граничила Черным морем от Днепра до

Днестра. Так изображает ее украинский летописец 3). Польские историки не

упоминают об этом и очень понятно почему: некоторые могли не знать этого, а

Коховский, который один говорит о посольстве в это время, не сказал о границе, хотя

бы и знал, по привычке умалять и скрывать то, что служило к бесчестью его отечества,

тем более, что писал уже после смерти Яна Казимира: он бы тем уменьшил право

Польши на эти земли, которые впоследствии опять сделались её достоянием. Но

границы между Польшею и Украиною действительно в это время были установлены;

это доказывают современные акты 4). В сказании

Ч Истор. о през. бр.

2)

Annal. Polon. Clim., II, 217—218.

3) Истор. о през. бр.—Эта летопись говорит, что границы эти были обозначены со

стороны Польши не Беньйовским, но Мястковским и Киселем.

4)

Памяти, киевск. комм., III, 3-, 168, 171, 178.

632

украинского летописца остаются неясности, в особенности относительно линии по

протяжению от Днестра до вершины И'орыни. Эти границы были неясны и для тех,

которые их обозначали, потому что по смерти Хмельницкого поляки роптали на

Козаков за то, что они овладели страною между Случью и Горынью, утверждая, что эти

западные границы Украины по договору должны оканчиваться Случыо; козаки же,

напротив, ссылаясь на тот же договор, уверяли, что эта граница ихъ—Горынь и в то же

время захватили страну и по другую сторону Горыни г). Между тем, обозначая границу

Украины Горыныо, Хмельницкий имел притязание на Минск, лежавший за пределами

Украины. Перед прибытием Беньйовского, жители пинского повета через своего

поветового маршала поддались добровольно Хмельницкому; гетман послал туда для

принятия владения козацкого чиновника Грушу 2) и даровал пинскому повету

жалованную грамату. В ней он предоставлял свободное отправление римско-

католического богослужения и гражданские права католиков, обещал никого не

принуждать к принятию греческой веры, не уменьшать и не отнимать церковных

имений, если только они были захвачены у православных церквей, но не позволял

существовать унии и всем чужим сектам. Он утверждал наследственные ленные

пожалованные королями имения за владельцами, если они дадут присягу в верности,

но предоставлял все королевские имения для доходов в пользу свою, постановлял, что

вперед такия имения не будут отдаваться в пользу обывателям; тем же, которые

владели уже ими пожизненно, позволял пользоваться только до смерти, а потом они

должны быть отобраны правительством. Вообще Хмельницкий утверждал привилегии,

льготы и суды шляхетского сословия, как они были при польских королях, но

предоставлял себе право изменять и сокращать судопроизводство, чтоб избавить

шляхту от судебных издержек. Некоторые гражданские долншости в повете были

выборные, но гетман должен был утверждать их; остальные давались по назначению

гетмана, с представления местного начальства. Полковники назначались полною

властью гетмана и определяли полновластно низших чиновъs).

Беньйовский протестовал против присоединения Пинска. Хмельницкий ссылался

на желание пинских обывателей добровольно ему поддавшихся. Договор с Польшею

был подписан, но—предварительный; окончательное утверждение его и разрешение

вопроса относительно Пинска и других статей оставлены до генерального трактата,

который должен составиться на сейме. Мир, заключенный между Польшею и

Украиною, поляки назвали только перемирием; Беньйовский заключил его с

Хмельницким как уполномоченный от Польши; но король обещал за себя и за все чины

Речи-Посполитой не противиться тому, что постановлено будет Беньйовским. Это

давало договору вид твердого, незыблемого постановления.

Вместе с польскими коммиссарами были у Хмельницкого послы от крымского хана

4). Гетман примирился с Махмет-Гиреем; оба народа возобновили прежний союз, и

Хмельницкий уступил крымскому хану всю полосу земли отъ

1)

Памяти, киевск. коми., 3, Ш, 190—191.

2)

Ibid., 190, 192, 194.

3)

Ibid., 145, 152.

*) Истор. о през. бр.—Annal. Polon. Clim., II, 217.—Истор. Мал. Росс., П, 13.

633

Днепровского Лимана до Миуса. Татарам предоставлено было кочевать на этой

степи и водить стада без всякого препятствия со стороны Козаков. Татары же обязались

предоставлять свободный путь в Черное море украинским купцам. Договоры с

поляками и крымцами были утверждены на всеобщей раде 1).

Среди угощений и пиршеств, Веньйовский заговорил о царе.

«Что мешает вам,—говорил он, — сбросить покровительство московское? Царь