Гавайи Миссионеры

- Мы все являемся одной семьей, и это вам хорошо извест но, брат Уиппл, - начал один из священников. - И наши мо литвы можно вполне считать семейными.

Простите, мне кажется, я стал немного рассеянным, - извинился Уиппл. Но как только один из миссионеров произ нес "Аминь!", молодой врач ловко поднялся по трапу и погру зился в очередную беседу об астрономии.

Как чувствует себя моряк, когда его корабль пересекает экватор, а Полярная звезда исчезает с небосвода? - поинтере совался Джон.

Ну, видите ли, - начал мистер Коллинз, - неважно, как бы хорошо вы ни были знакомы с южными звездами, в груди всегда ощущается тоска и щемящая боль в тот момент, когда знакомые ориентиры начинают исчезать за горизонтом.

В результате долгого общения с помощниками капитана Уиппл научился определять долготу и широту места по Боу-дичу. Расчеты, которые доктор производил для себя, в точности совпадали с теми, которые делал сам капитан Джандерс, и последний как-то заметил:

Из вас получился бы куда более опытный и надежный штурман, нежели миссионер.

До вашей души еще дойдет дело, и мы успеем спасти ее, - отозвался, улыбнувшись, Уиппл. - Вот увидите! А если бы мне удалось вытащить сюда сейчас брата Хейла...

Нет уж, - покачал головой Джандерс, - пусть лучше остается там, где он есть.

Тем не менее, капитан Джандерс был вынужден признать, что весьма удивлен быстрым успехом Эбнера по обращению его команды в христианскую веру. Преподобный Хейл уже успел раздать пять Библий, и еще две ждали своей очереди в ближайшее воскресенье. Шестерых он убедил подписать обязательство о воздержании от спиртного. Вот тут не выдержал даже сам Джандерс, хотя не преминул ядовито заметить:

-Проще простого заставить моряка не пить, пока он нахо дится на борту корабля. Попробовал бы он повторить этот но мер, когда мы войдем в порт!

Матросы сумели оценить удивительную способность Эбнера задавать именно те вопросы, которые волновали их самих, так что даже нерелигиозные моряки останавливались послушать его мудрые рассуждения.

-Предположим, это морское путешествие продлится четы ре года, рассуждал преподобный Хейл. - Получается так, что ваша мать внезапно умирает уже в первую неделю вашего отсутствия. Но вы не можете знать об этом. Так каким же будет

ваше отношение к матери в течение остальных двухсот недель? Она уже мертва. Но вы продолжаете думать о ней как о живой. Да, она умерла, но все равно сохраняет способность помогать вам. Не означает ли это, что она в самом деле по-прежнему остается живой? Она просто продолжает жить во Христе!

Я думал об этом несколько иначе, преподобный Хейл, - включился в разговор один из неверующих матросов. - Но что-то общее тут есть. Предположим, что я женат, и когда на ступает время мне уплывать из Бостона, выясняется, что моя жена... ну... прошу заранее меня извинить... находится в инте ресном положении. Итак, в течение долгих четырех лет я не увижу своего ребенка, но когда я вернусь домой, то обнаружу, что он и похож на меня, и ведет себя так же, и по каким-то не понятным причинам уже любит меня.

Только иногда он похож совсем не на тебя, - заметил старый китолов, опираясь, очевидно, на собственный опыт. - И что тогда?

Скажите, а вам уже удалось обратить в веру капитана Джандерса? поинтересовался Кридленд.

Нет, - с грустью вынужден был признать Эбнер. - Этот глупец в сердцах однажды заявил мне, что никакого Бога в действительности не существует.

Подождите-ка, преподобный Хейл, - поправил его ста рый матрос. Капитан верит в Бога. И когда на борту не бы ло священников, он сам проводил службы.

-Истинная вера подразумевает и то, что вы способны полностью подчинить свою волю Господу, - пояснил Эбнер. - А вот капитан Джандерс, например, никогда не признается в том, что погряз в грехах.

-Я и не говорю, что он безгрешен, - продолжал старый ма трос. - Но он совсем не такой уж закоренелый грешник, как, например, капитан Хоксуорт с судна "Карфагенянин". Я сам наблюдал, как к капитану Хоксуорту в каюту зашли сразу четы ре обнаженных женщины. Я хотел сказать, что наш капитан совсем не так уж безнадежен.

Тем не менее, Эбнер продолжал вести беспощадную кампанию против Джандерса. Особенно возмущали его романы, которые капитан, по мнению священника, читал нарочно, и всегда после того, как заканчивалась воскресная проповедь.

-Когда-нибудь и вы станете называть такие книги отвра тительными, - с мрачным видом пророчествовал Эбнер.

Но у Джандерса всегда находился ответ:

-Вам, наверное, удалось обратить в христианство еще не сколько старых китоловов, брат Хейл?

Этот вопрос всякий раз приводил Эбнера в бешенство. Он считал, что здесь сказывается мирская пагубная привычка неизменно радоваться, когда религиозный человек терпит какую-нибудь неудачу. Кстати, относительно именно этого старого китолова Эбнер мог бы легко поспорить с капитаном, поскольку бывалый моряк стремился сделать все возможное, чтобы только получить назад свою Библию перед тем, как судно станет огибать Мыс Горн.

-Очень многие моряки гибнут именно у Мыса Горн, - объяснял он свое нетерпение священнику. - Не допустите то го, чтобы мне пришлось встретить этот трудный участок пути без Библии!

Но даже за то время, пока Эбнер находился на судне, он успел понять одну немаловажную истину: установлениями церкви нельзя манипулировать настолько, чтобы ей могли угрожать отступники, души которых еще по-настоящему и не были спасены. Именно такие непостоянные люди представляли собой опасность для церкви, и им нужно было противостоять. Не раз, сидя на чемодане в своей каюте, Эбнер обсуждал случай, касавшийся старого китолова.

-Мне слишком уж хотелось побыстрее обратить этого че ловека в христианскую веру, - рассказывал преподобный Хейл. - Меня, наверное, больше привлекало количество об ращенных, а не их души. И эту мою глупую ошибку никто из нас не должен повторить на Гавайях.

* * *

Вечером ноября, когда Кеоки раскладывал по тарелкам мясной пудинг, внезапным порывом ветра, ударившим в пра вый борт "Фетиды", корабль почти положило набок. Так как бу ря настигла путешественников совершенно неожиданно, все люки оставались открытыми, и потоки холодной морской воды хлынули в каюты. Лампа тревожно раскачивалась, грозя со рваться, а вся пища, посуда и сами миссионеры были свалены в одну общую кучу и облиты волной, проникшей в трюм. Женщи ны завизжали, а из той каюты, где лежала мертвенно-бледная Иеруша, раздался жалобный крик:

-Мы уже тонем?

Эбнер поспешил к супруге и в ужасе обнаружил, что ее койка пропиталась соленой водой, а весь багаж сбился в один угол.

-Мы обязательно спасемся, - твердо произнес священ ник. - Господь всегда находится рядом и следит за нашим ко раблем.

В этот момент они услышали, как кто-то закрыл люки, и сразу же в каюте стало душно. Затем послышался крик кока:

Это Мыс Горн решил гостеприимно встретить и попри ветствовать нас!

И долго ли продлится этот шторм? - поинтересовался брат Уиппл.

Возможно, недели четыре, - ответил кок, убирая пере мешанные с водой и раскисшие остатки приготовленного им ужина.

В воскресенье ноября Эбнер отважился показаться на палубе, чтобы своими глазами осмотреть потери и доложить об увиденном супруге.

-Весь скот был смыт волнами в открытое море, - рассказы вал он. - А та самая первая волна чуть не опрокинула судно.

Один за другим миссионеры, которые не были прикованы болезнью к своим койкам, выходили наверх, чтобы посмотреть на шторм. И каждому из них сразу становилось понятным, что имел в виду кок, говоря, что Мыс Горн решил "поприветствовать" путешественников. Холодный, пронизывающий туман окутал корабль: теплые воды Атлантики встречались здесь с холодными антарктическими, отчего рождались огромные волны, грозно опадающие в ледяную пучину.

-Я очень замерзла, - призналась мужу Иеруша, но он ни чем не мог помочь ей. Маленькая отважная "Фетида" продол жала настойчиво пробиваться на юг к самому Мысу, и каждый день ее встречали все более холодные воды. Термометр пока зывал только тридцать девять градусов по Фаренгейту, и ника ких жаровен, разумеется, на корабле разжигать не разреша лось. Постельное белье, как и матрасы, оставалось влажными от воды, просочившейся в каюты в самом начале непогоды. Одежда в закрытых ящиках и чемоданах начинала понемногу плесневеть. Большую часть времени люк оставался закрытым, поэтому воздух почти не поступал в сырые каюты. А так как прохаживаться по палубе теперь становилось достаточно про блематично, пассажиров снова одолела "желчность".