Богдан Хмельницкий

Третье посольство отправлено было в Москву. «Извещаю ваше царское величество,

—писал Хмельницкий,—что король уже идет в Украину, но мы, не хотя отдать на

поругание церквей и монастырей Божиих и христиан на мучительство, бьем челом,

чтоб великий государь нас пожаловал и приказал поскорее послать к нам помощь. Если

ваше царское величество и теперь не сжалишься над православными христианами,

просящими у тебя милости со слезами, то иноверцы нас подобьют под себя и мы

поневоле должны будем чинить их волю. Уже царь турецкий прислал к нам в обоз в

Ворки своего посланца, приглашая в подданство себе, но я ему отказал, надеясь на

государеву милость; а если ты, великий государь, нас не пожалуешь и не примешь к

себе, тогда мне остается свидетельствоваться Богом, что я многократно просил у

государя милости и не получил. Но с польским королем у нас мира не будет ни за что»

*).

В начале августа Хмельницкий отправил сына Тимофея к Молдавии съ

20.000

Козаков и с ним две тысячи татар с ногайским мурзою, которые

соединились с козаками у Калниболота 6), а сам на короткое время приехал в Суботово

отдохнуть и стал ездить по своим пасекам и пить горилку. Тут приехал к нему царский

гонец Иван Фомин. Это был уже второй гонец: только что перед ним был у него от царя

стольник Ладыжинский.

1)

Jak. Micbal. Xiega раш. 666.—Jerlicza Latop., I, 148.

2)

Wojna dom. Ч. 3, 97.—Кратк. истор. о бунт. Хмедьн., 46.

3)

Кратк. ист. опис. о Мал. Росс., 26.

4)

Поли. собр. зак. Росс. Имп., I, 299.

*) Акты Южн. и Заи. Росс., III, 253.

529

Иван Фомин сообщал Хмельницкому, как и Ладыжинский, что царь ожидает, как

окончится посольство в Польшу Репнина-Оболенского, и как узнает, тогда последует

царский указ. «Ты гетман Богдан и ты писарь Иван и все войско запорожское на его

государеву милость будьте надежны», говорил подъячий.—«У нас,-—сказал

Хмельницкий,—и на уме того не было, чтобы с поляками мириться, потому что под

Зборовом и Белою-Церковью они с нами мирились и присягали и в присяге своей не

устояли. Пусть только его царское величество изволит прислать нам ратных людей, а я

напишу листы в Оршу, Могилев и иные белорусские города: белорусские люди тотчас

начнут биться с ляхами, а их будет тысяч двести». Несколько дней после того

Хмельницкий угощал царского гонца, потом на прощанье, 19-го августа, приехал к

нему сам. Подъячий описывает этот приезд так: гетман отслушал молебное пение в

церкви Воскресенья и поехал ко двору, который отвели под постой царскому гонцу.

Перед гетманом вели две лошади, накрытые попонами, трубачи играли на трубах, а

позади гетмана ехало сто про вожатых Козаков. Подъехав к воротам, гетман слез с

лошади; все провожавшие его козаки также слезли с лошадей и пошли за ним во двор.

Гетман уже был пьян и сел-было на дворе, но царский гонец попросил его в светлицу.

Тут Хмельницкий говорил ему: «турецкий император задержал-было моего посланника

Ильяша за то, что сын мой воевал волошскую землю, а как услышал, что я быо челом

царю московскому о подданстве, тотчас отпустил Ильяша; турок боится, чтоб великий

государь не послал рати на его землю».—«Мне сказывали,—говорил подъячий,—что к

тебе на помощь пришли крымцы».—«Да, правда,—сказал Хмельницкий,—и я с ними

иду на войну. Пусть только государь изволит принять нас в вечное подданство и

пошлет нам поскорее на помощь своих государевых людей, а мы, кроме его, великого

государя, никому не бьем челом и не хотим поддаться. Крымские ханы и мурзы мне

друзья и меня послушают и они с татарами будут у его царского величества вечно в

холопстве. Теперь-то время пришло и подоспело счастье великого государя. Иные

земли, которые к нам близко, подошли, будут у него, великого государя, в подданныхъ»

*).

Козацкое войско увеличивалось; число собственно Козаков простиралось до

пятидесяти девяти тысяч, из них девять тысяч было запорожцев, а остальные

украинские козаки 2).

Уже не было тогда одушевления прежних годов; беспрестанные опустошения

наскучили народу. К тому же случился неурожай: до 12.000 народа ушло на Низ,

другие продолжали переселяться в Московщину. Приказание Хмельницкого оставить

сельские занятия и работы и спешить в его войско, повторяемое уже другой год,

возбуждало в народе ропот и даже сопротивление. Хмельницкий побуждал к

повиновению жестокими мерами. Лоевцы вздумали ослушаться и не пошли работать

укрепления; за это Хмельницкий приказал жечь Лоев 3).

5) Акты Ю. и 3. Р. Том III, 505—507.

2) Летоп. Величка, I, 143.

3) Рук. Имп. П, Б. польск. № 133.

Н. КОСТОМАРОВ, КНИГА IV.

34

530

Хмельницкий, точно как и враги его, был в нерешимости, куда ему идти. С одной

стороны, сын его просил скорее прибыть на помощь, с другой—Украине угрожало

вторжение поляков. Он решился еще раз вести переговоры с поляками; посылать своих

он боялся, чтобы и другого посланника не задержали у себя ляхи, как Ждановича. Он

послал к королю пленного шляхтича Полицкого с письмом, в котором предлагал мир.

Эта попытка пуще раздражила и ободрила поляков: «значит,—говорили они,—

Хмельницкий боится нас и не верит в свои силы, тенерь-то и нужно его уничтожить» х).

Сочавский замок, на берегу Серета, избран был убежищем господаршею, как

ЧнГпричине его неприступности, так и по близости к Украине, откуда можно было

ожидать помощи от Хмельницкого. Первоначально вошли в крепость две тысячи

двести молдаван, из которых тысяча человек пехоты были наняты на счет господарши.

Стефан с несколькими тысячами молдаван своей партии явился под Сочавою, а Ракочи

послал к нему 10.000 седмиградчан под командою Петки Иствана, Микес-Мигали и

Келемена с тем, чтобы снова посадить Стефана на господарском престоле и оставаться

в Молдавии до тех пор, когда власть Стефана совсем укрепится. Они расположились

станом под Сочавою, намереваясь добыть господаршу и всех державшихся стороны

Дунула. Василий Лупул остался в Рашкове. Тимош поспешил на выручку осажденным

в Сочаве, а за Тимошем вслед шел другой козацкий отряд под начальством искусного и

опытного вождя, кальницкого полковника Николая Федоренка. Число вошедших в

пределы Молдавии Козаков простиралось, но сказанию одних историков, до семи

тысяч 2), а по сказанию другихдо двенадцати тысяч 3). За милю от Днестра близ пустого

города Сороки, в селе Цыпилове, козаки напали на двухтысячный отряд, поставленный

Стефаном И'ергицею в качестве сторожевого. Нападение сделано было в то время,

когда эти люди спали: некоторых побилп, других взяли в плен, иные ушли 4). Тимош,

проведавши заранее о всех движениях своих врагов, как только перешел через Днестр,

тотчас разделил свое войско: четырем тысячам указал идти вверх Днестра и

расположиться в зарослях, а сам с восемью тысячами пошел вперед, давши волю

козакам грабить, разорять и сожигать все на пути: этпм думал он, давши знать о своем

появлении расположенным под Сочавою неприятелям, искусить их на выступление из

стана для битвы, а между тем четыре тысячи, поставленные в засаде, должны овладеть

их укрепленным станом. Ему удалось. Стефан Гергица оставил в окопах 200 молдаван

н 300 доставленных Ракочием секлеров и бросился на Козаков. В это время

составлявшие засаду козаки овладели станом под Сочавою и начали тотчас же в нем

укрепляться. Стефан и бывший с ним Петка Истван поворотили свои силы назад к

Сочаве, но уже не могли выбить засевших там Козаков. Стефан Гергица и его

седмиградские союзники принуждены были устроивать себе под Сочавою другой

окопанный стан. Около двух месяцев велись каждый день