Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки (СИ)

- И что же?

- Интуиция.

- Она ошибается.

- И логика.

- Она тоже в пролёте.

- Алекс, посмотри на меня, - попросил он. - Не отворачивайся.

- Нет.

- И вновь, почему?

- Просто так.

- Просто так ничего не бывает.

- Меня нереально бесят эти задушевные разговоры.

- А что не бесит? Или кто?

Последний вопрос был произнесен с издевкой. Теперь-то она откровенно проскальзывала в речи Патрика. Ему надоело сдерживаться и играть роль нежного влюбленного, способного перенести все невзгоды с улыбкой на лице.

Да, несомненно, он любит эту девушку, но любовь и попытка унизиться перед кем-то, чтобы заслужить внимание не равнозначные понятия.

- На что ты намекаешь? - зло прошипела Алексия.

Она не просто повернулась к Патрику. Она устремила в его сторону полный ненависти взгляд, получив подтверждение своим подозрениям. Она ни в чем не ошиблась. Это так. Он ревнует. Глупо ревнует к Кингстону и считает, что нежелание общаться вызвано именно метаниями в душе Алексии. Она не знает, кого выбрать, потому избегает обоих.

- Я не намекаю. Я лишь интересуюсь.

- Но сколько яда в твоем голосе!

- Но сколько лицемерия в твоих словах!

- Ты не имеешь права меня оскорблять.

- Я не оскорбляю. Просто хочу понять, что происходит.

- Если ты не дурак, то сам всё поймешь.

- Пытаюсь, но ничего не получается.

- И потому всю вину пытаешься свалить на меня! Это так благородно, - фыркнула Алексия, понимая, что ситуация принимает самый неприятный из всех возможных оборот.

Они скатываются в банальное выяснение отношений на повышенных тонах. Ещё немного и начнутся крики о сломанной жизни, выпитой друг у друга крови, упреки и попытки задеть за живое. В особо неприятном случае, всё может обернуться ещё и рукоприкладством. Впрочем, Хейворт искренне верила, что до этого не дойдёт.

- Я не пытаюсь свалить на тебя вину. Я только хочу знать правду.

- Какую именно правду ты хочешь знать? У каждого она своя. И наши с тобой понятия сильно отличаются друг от друга.

- Скажи это, - произнес он твёрдо.

- Что тебе сказать?

- Просто скажи. Всего три слова.

- Какие слова?

- "Я ненавижу тебя". Скажи, что ненавидишь, и я уйду. Более того, даже спрашивать не стану, почему так случилось. Потому что пойму, по какой причине ты отдаляешься от меня.

- Локруа, не строй из себя великомученика. Тебе не идёт.

- Я не строю. Я уже сказал, чего хочу от тебя.

- Но я не могу...

- Не можешь? Или просто боишься меня обидеть?

- Вот уж чего я точно не боюсь, так это наносить душевные раны, - произнесла Алексия. - Дело не в том, что я не в том, хочу я обидеть человека, или же стремлюсь срезать острые углы. Дело в том, есть ли на то причина?

- Разве у нас её нет?

- Нет.

- Да ладно, - протянул Патрик, заслужив ещё один испепеляющий взгляд со стороны Алексии. - Хочешь сказать, что в наших отношениях каждый день - это ровная дорога, усыпанная розовыми лепестками?

- Подобные отношения - утопия. Их нет ни у одной пары.

- Ошибаешься. Бывают и такие.

- Значит, мы не из их породы. Патрик, я, действительно, не хочу об этом говорить. Не вынуждай меня говорить гадости.

- Ты бежишь от проблем, а не решаешь их. Потому и не можешь сейчас признаться в том, что я тебе надоел. В очередной раз притворяешься страусом. При малейшей неприятности прячешь голову в песок, а на диалог не способна.

- Ты мне не надоел! Точнее, надоел, но не как человек...

- Как это возможно?

- Я не хочу ревности с твоей стороны. И недоверие меня тоже убивает. Я не давала повода думать, что я так легко могу отказаться от тебя, убежав к другому человеку. И да, ты прав. Временами я тебя ненавижу. Но не потому, что ты меня раздражаешь. И не потому, что мне неприятно твое внимание, твоё общество, а потому...

- Ну же? - поторопил девушку Патрик.

- Ты мне не веришь. И в этом вся проблема.

Сказав это, Алексия почувствовала невероятное облегчение. Можно сотни раз обсудить свои проблемы с посторонними людьми. Получить тысячу советов, как поступить, что сделать, тем не менее, все равно так и не успокоиться. Продолжать мучиться от неизвестности и нерешительности.

- Belle? - позвал Алексию Патрик.

Хейворт вновь опустила глаза и не смотрела на своего собеседника. Когда человек не хочет понимать, он не поймет. И доказать ему что-то просто невозможно. Как ни старайся, результат остается нулевым.

- Чего тебе? - неохотно отозвалась Алексия.

- Не отворачивайся от меня.

- В каком смысле?

- Во всех. Не закрывайся от меня.

- Я не хочу все время прятаться за твою спину, - призналась Хейворт. - Я не хочу теряться в тебе. Понимаешь? Дело совсем не в том, что я ненавижу тебя и люблю Кингстона, как тебе кажется. Этого нет, и не будет никогда. Я люблю тебя. Безумно люблю, и это самая большая моя ошибка. Пожалуй, мне следовало бы добавить в чувства немного разума. Тогда я воспринимала бы всё не так остро, как сейчас и не мучилась от твоей подозрительности и ревности. К тому же, всё чаще я прихожу к выводу: нам следовало остаться друзьями.

- Ты, правда, так думаешь?

- Да.

- Но...

- Не потому, что я не хочу с тобой отношений. Ты же знаешь, хочу. Просто, боясь потерять дружбу, мы не стали бы издеваться друг над другом. Я бы продолжала ревновать к твоему прошлому, мучиться, глядя на то, как ты меняешь девушек, не задерживаясь подолгу рядом с кем-то... Но я бы точно знала, что наши отношения не испортятся. Мы бы остались друзьями, несмотря ни на что. А так...

Она замолчала. И Патрик тоже молчал, потрясенный.

Все заготовленные ранее речи оказались непригодными в данной ситуации. Алексия не ошиблась. Он, на самом деле, искренне верил, что девушка мечется между ним и Кингстоном, потому ушла на время из вида. Думает, выбирает, не знает, как поступить в этой ситуации. Подозревал её в тактике поведения собаки на сене, когда и сам взять не можешь, и кому-то не отдаешь. Эгоистично, мерзко, но жизненно. Он сам не так давно делал то же самое, старательно прибирая к рукам Алексию, но и Изабелл не отпуская.

Был уверен, что она его ненавидит, именно поэтому и избегает. Но, услышав признание в любви, произнесенное сейчас, в более или менее спокойной обстановке, не под влиянием каких-либо факторов, растерял все возможные аргументы. Он верил Алексии. Ни в едином слове не усомнился, потому что она, действительно, говорила искренне. И он различал все эмоции девушки. Её сожаление о сложившейся ситуации, её грусть по поводу утраченной дружбы, нежность, проскальзывавшую в голосе помимо воли. Он понимал, что выглядел достаточно глупо, требуя от нее слов о ненависти. Она не могла этого сказать. Не могла заставить себя сказать то, чего не чувствует.

Слишком открытая. Слишком прямолинейная. Слишком правильная девочка, которая не умеет лгать дорогим людям. Лишь определенное время ей удается притворяться, а потом маска раскалывается на мелкие кусочки, и открывается истинное лицо. Такая она, Алексия Хейворт.

Несмотря на просьбу Патрика, девушка так и не посмотрела в его сторону. Продолжала смотреть куда угодно, но только не на собеседника.

Несколько минут они стояли в тишине. Никто ничего не произносил, лишь дыхание нарушало тишину.

Ладони Патрика по-прежнему лежали на ладонях Алексии. Девушка чувствовала чужое тепло, хотела обнять Локруа, но отчего-то не решалась. Вновь появилась прежняя скованность. Было страшно сделать что-то, не зная, как отреагирует одноклассник на проявление её чувств. В очередной раз посчитает все притворством, двуличием и оттолкнет от себя, или же поверит в искренность её чувств и обнимет в ответ. Или хотя бы не станет отталкивать, обвиняя во лжи?

И всё-таки она попыталась высвободиться, а Патрик не стал препятствовать. Послушно убрал руки, дав Алексии полную свободу действий. Она не могла не воспользоваться этим шансом, потому сразу же обняла Патрика, отметив, что он вздрогнул. Будто не ожидал от нее ничего подобного. Некоторое время он стоял, не реагируя на действия Алексии, потом всё-таки обнял её в ответ, послав подальше внутренний голос, настойчиво твердивший, что в этой ситуации нужно проявить характер.