Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки (СИ)

Алексия некоторое время лишь стояла у окна, оценивая вид, открывающийся оттуда. Картина заснеженного города действовала вполне успокаивающе, отгоняя неприятные мысли о происшествии в школе.

Хейворт вновь сжала кулаки, вспомнив о поступке мистера Кингстона.

Он был ей категорически неприятен. Его даже видеть не хотелось. Алексия всерьез подумывала о том, чтобы перестать посещать его уроки, но потом поняла, что это - не выход. Подобным способом она ничего не добьётся, только потешит самолюбие Томаса. Покажет свою слабость. Начнет избегать проблемы вместо того, чтобы решить все раз и навсегда. А это не самая лучшая тактика обороны.

Ей следовало бы стать несколько увереннее в своих силах. Перестать бояться, и дать отпор человеку, общество которого ей неприятно. Вот только возможно ли избавиться от внимания человека, непонимающего слово "нет". Она и так говорит, что ей отвратительно его внимание, но он старательно затыкает уши, не слушает. Может, слушает, но не слышит. И нет способа избавиться от него раз и навсегда.

Думая об этом, девушка и уснула. Проснулась уже в тот момент, когда рядом был Патрик. И он вновь так трогательно о ней заботился.

- Что? У меня что-то с лицом? - спросил Локруа, перехватив взгляд Алексии.

- Нет, - вновь ответила она. - Всё отлично. Мне просто нравится смотреть, как ты ешь. Это неожиданно эротичное зрелище.

- Неужели? - удивился Патрик.

- Да. Даже не сомневайся в этом.

- Всё. Я перестану появляться в школьной столовой. И даже сок себе там не буду покупать.

- Почему?

- Мало ли... Вдруг вызову у кого-то неподобающие мысли?

- Можно подумать, мужчинам не льстит внимание к их персоне.

- Льстит, - ответил Локруа. - Но бывает и такое, когда не хочется привлекать к себе излишнее внимание. Достаточно взгляда одного человека.

- И, надо полагать, этот человек - я?

- Однозначно, да, - ответил он.

Алексия протянула руку и провела ладонью по волосам Патрика, запуская в них пальцы. Прикасаться к Патрику Алексии тоже безумно нравилось.

Хейворт не доводилось видеть отца Патрика, но она почему-то в этот момент подумала о том, что сын, должно быть, взял всё лучшее от своих родителей. На самом деле, ещё во время разговора с Натали, она не могла не заметить колоссального сходства. Патрик был безумно похож на мать. И цвет волос, и цвет глаз, и форма носа. Разумеется, во внешности Натали было много женственного, больше мягкости в чертах, но, в целом сходство оказалось поразительным.

Неудивительно, учитывая природные данные матери, что внешность у Патрика была совершенно очаровательная.

Отодвинув поднос, но так его и не убрав с пола, Локруа приблизился к кровати, сел рядом с Алексией. Она положила голову ему на колени и заглянула в глаза. Там читался немой вопрос о том, какой будет дальнейшая жизнь. И Патрику очень хотелось ответить, что он обо всём позаботится, и Алексии не придется ни о чем беспокоиться, но вместо этого с губ сорвались другие слова. Впрочем, тоже закономерные. К тому и шло. Локруа не мог молчать вечно, ему хотелось знать всё о том, что случилось днем. Во время прогулки он молчал, ни о чем не спрашивал. Ждал, что Алексия начнет разговор первой, но она этого так и не сделала.

Услышав его вопрос, Хейворт даже бровью не повела, и честно ответила:

- Он меня поцеловал.

- А потом?

- А потом ничего, - ответила девушка. - Я сбежала, он остался. Кажется, он чувствует себя, как рыба в воде и совсем не переживает о том, какие последствия вызывают его поступки.

- Что совсем неудивительно, - задумчиво протянул Патрик.

- Почему?

- Всё это не более чем таинство человеческой психики. Возьмём не самый приятный, но достаточно распространенный пример. Маньяк и жертва. Двое, стоящие по разные стороны баррикады. Точно так же, как и вы с мистером Кингстоном. И кто в этом тандеме нервничает больше? Полагаю, что жертва. Она в постоянном напряжении, ведь чувствует же опасность, но не знает, когда именно случится беда. А маньяку что? Он упивается беспомощностью жертвы, он мечтает видеть её страдания и переживания. Ему это всё приносит ни с чем несравнимое удовольствие. Боль жертвы автоматически приравнивается к его наслаждению. Конечно, в глубине души у него тоже немало сомнений, переживаний и метаний. Вдруг что-то не получится, жертва с крючка сорвется в последний момент, и тщательно разработанный план полетит в пропасть, но всё это отходит на второй план в тот момент, когда маньяк видит мучения жертвы. У него состояние - почти экстаз. Тут не до переживаний.

- Я начинаю тебя бояться, - хмыкнула Хейворт.

- С чего бы?

- Рассуждаешь об этом так уверенно, словно сам через нечто подобное проходил.

- Я просто очень умный, - усмехнулся Патрик.

- А главное - скромный.

- О, да! Просто сама скромность, - произнес Локруа.

- Кстати, о жертвах... - Алексия задумчиво принялась накручивать локон на палец. - Думаю, статистика не врёт. Всё так и есть... Большинство тех, кто подвергся насилию со стороны, как близких, так и посторонних людей, редко говорят об этом. Предпочитают молчать, скрывать правду от окружающих, боятся, что над ними станут смеяться. Тем самым, провоцирую своих обидчиков на дальнейшие действия. Фактически руки им развязывают, убеждая в безнаказанности.

- Ты права. Но сейчас мы уже, правда, ничего не сможем доказать.

- Я понимаю, - согласилась девушка. - Время уже ушло. Тем не менее, молчать я не стану. Если ещё раз повторится нечто подобное, я не забьюсь в уголок в слезах. Я буду действовать.

- Это может отразиться на твоей репутации.

- Главное, чтобы это отразилось на его репутации, и он вылетел из школы с позором.

Патрик не ответил, на время задумавшись. Алексия, конечно, перемены в настроении заметила.

- Что-то не так? - спросила тихо. - Или я сказала что-то не то?

- Я вот о чём думаю... - Локруа замолчал на середине фразы, заставив Алексию напрячься.

- О чём? - поторопила она собеседника.

- Могло быть так, что он понял намного раньше, что ты влюблена в него. Понял, но ничего не предпринимал, видя, что ты ни с кем отношений принципиально в школе не заводишь. Он был уверен в том, что ты никуда не денешься. Но тут появился я, и отношения наши начали развиваться стремительно. Кингстон понял, что теряет тебя, и тогда решил действовать. Правда, ничего умного придумать не смог. Его поступки были основаны на эмоциях, а потому лишь оттолкнули тебя. Он вполне может сменить тактику, начав играть роль романтического принца из сказки. Цветы, подарки, красивые ухаживания... Схема, опробованная многими мужчинами. И редко дающая сбой.

- Он так ухаживал за моей мамой, - пробормотала Алексия. - Какое-то время ему даже удавалось водить её за нос. Но я-то ему не поверю.

- Почему? Мне кажется, он умеет быть убедительным.

- Умеет, конечно. Но я не верю... Не хочу верить. Да и как человек он мне не интересен.

- А раньше ты была влюблена в него.

- Ошибки молодости. От них никто не застрахован.

- Да, я понимаю. Изабелл из той же серии.

- Забудь о них, - произнесла Алексия. - Пожалуйста. Не хочу слышать ни о ней, ни о нём.

- Хорошо, не будем, - согласился Локруа.

А Алексии вновь почему-то захотелось разреветься. Всё потому, что в голосе Патрика слышала она некоторое сомнение. Патрик сомневался в ней, в её чувствах, в её искренности. Очевидно, всё ещё пребывал в уверенности, что чувства к несостоявшемуся отчиму Алексию не отпустили. И стоит только Томасу сменить тактику, как она тут же побежит к нему, даже не помахав рукой на прощание. Как когда-то сделал сам Локруа, стоило только показаться на горизонте Изабелл.

Скорее, в предательстве стоило уличать его, а не Алексию. Ведь это не она старательно его обхаживала, бросала двусмысленные фразы, которые можно было трактовать по-разному. То ли, как намек на возможность отношений, то ли, как простую насмешку. Попытку записать в свой дневник побед ещё одну. И, надо сказать, недолго пришлось стараться. Она сама, подобно доверчивому кролику, запрыгнула в мешок, где лежала приманка, а потом не стала предпринимать попытки отбиться, когда поняла, что попала в ловушку. Для Локруа она стала ещё одной легкой победой. Быть может, легчайшей. На первом этапе, когда она немного сопротивлялась, было интересно играть, пытаться переплавить ненависть в любовь, а сейчас он, возможно, от этого устал. Потому и ищет поводы для придирок.