Запертая любовь. Часть первая (СИ)

– Он знает о том, что его врач был у нас? – имея в виду их отца, спросила Саша, немного погрустневшая оттого, что не услышала от Криса никаких заверений, которые могли бы её порадовать.

– Да, знает. Если тот ему не рассказал большего, то он думает, что ты простудилась.

Саша посмотрела на него и закусила губу, находясь в небольшом беспокойстве за то, что эта тема может быть затронута за столом, тогда как она сама ни за что не хотела бы говорить об этом.

– А он мог ему что-то сказать?

– Вряд ли они говорили друг с другом после того, как он был у нас. Не думай об этом. Лучше послушаем что-нибудь, – улыбнулся Крис, включая радио, после чего салон машины наполнился звуками какой-то цепляющейся песни.

– Ну, уж это-то должна быть Кэти Перри…

– О да. На этот раз в точку, – усмехнулся он, повышая громкость.

Следующие пару минут Саша вполне спокойно сидела по-турецки на своём сидении и постукивала по бедру пальцами в такт песне… пока невольно не стала вслушиваться в слова, вслед за чем последовало осознание того, что они куда менее весёлые, чем музыка.

Она ненавидела это чувство – чувство, которое возникает всегда, когда слушаешь все эти радостные треки, под которые хочется танцевать, даже будучи прикованным к одному месту ремнём безопасности, а потом в один момент понимаешь, что песня на самом деле настолько грустная, что тебе уже кажется невероятным это несоответствие слов её музыке.

Теперь она ждала припева, чтобы то, чего она, возможно, не до конца расслышала, подтвердило её опасения.

Но всё было верно, и хуже того, что эта песня оказалась грустной, было только то, какие ассоциации она вызывала у Саши в мыслях.

In another life, / В другой жизни

I would be your girl / Я была бы твоей девочкой,

We keep all our promises, / Мы бы сдержали все свои обещания,

Be us against the world / Выстояли бы против целого мира.

In another life, / В другой жизни

I would make you stay / Я бы тебя удержала,

So I don't have to say you were / И мне не пришлось бы говорить,

The one that got away / Что это ты от меня ушёл [40]

Невероятно. Откуда берутся все эти песни? И почему они постоянно попадаются ей под нос? Кажется, всё в мире старается напомнить ей о том, что у неё было с Крисом. Не то чтобы она надеялась когда-то об этом забыть, но все эти маленькие детали – такие, как эта песня, – ни капли не облегчали её жалкой доли.

Крис не мог не заметить, каким сосредоточенный вдруг стало её лицо, когда она слегка подалась всем телом вперёд, навострив уши, как любопытный котёнок. Но он, совершенно не обращая внимания на смысл песни, списал всё на её крайне взвинченное состояние в последние дни, которое было прямым следствием её разговора с Романом (о чём Крис, правда, не мог знать).

А пока он был полностью сконцентрирован на дороге, ведущей к дому отца, Кэти продолжала петь и Саша старалась не пропустить ни слова.

All this money can't buy me a time machine / Ни за какие деньги мне не купить машину времени,

Can't replace you with a million rings / Миллионы колец не заменят тебя мне

I should'a told you what you meant to me, / Я должна была сказать тебе, как многое ты для меня значишь

'Cause now I pay the price / И теперь я расплачиваюсь за то, что не сделала этого…

В ужасе оттого, что ей сейчас снова придётся услышать этот катастрофический припев, будто бы списанный с её жизни, Саша резко взметнула руку, намереваясь выключить радио прежде, чем он начнётся. Но пара строк всё же успела прозвучать, пока она искала стоп, и в результате всё кончилось паническим нажатием всех кнопок подряд, которое здорово повеселило Криса.

Уставившись на неё в недоумении, он пытался понять, чем вызвана такая реакция, но она только отвернулась к окну с покрасневшими щеками, не сказав ни слова.

– Что случилось? – мягко спросил он, останавливаясь у ворот на территорию дома в ожидании, пока их откроют.

– Ничего. Всё суперски.

Суперски?! О да, это слово как нельзя лучше отражало всё то, что творилось у неё в душе в тот момент. Где она вообще его взяла?

«Так держать, – усмехнулась про себя Саша, – ведь что ещё, как не дурацкие слова, способно завоевать сердце мужчины?»

– Скажи, – настаивал он.

«Что тебе сказать, Крис? – спрашивала она его мысленно. – Сказать тебе, как я нашла напоминание о том, что у нас было, в дурацкой песне по радио? Или ты хочешь услышать, как в моём представлении у нас могло бы всё сложиться? Как бы всё было у нас в другой жизни…»

– Просто плохая песня, – вместо этого сказала она вслух и вылезла из машины первой, как только она остановилась.

***

Больше всего на свете Саша ненавидела так называемое «высшее общество». Его манеры и вкусы, пропитанные высокомерием и фальшью, его законы, которым обязан подчиняться любой, кто хочет попасть в этот круг избранных, его любовь выставлять себя напоказ – ко всему этому она питала изрядное отвращение. Возможно, оно было бы меньше, не знай она, чем это общество живёт и дышит в действительности, однако она знала об этом не понаслышке, будучи нелюбимой, но всё же дочерью человека, к нему принадлежащего.

Каким-то странным образом даже семейный ужин превращался в целый спектакль, в котором каждому была отведена своя роль. (И только попробуй её не сыграть – будешь казнён на месте. Словесно.)

Но в противоположном углу этого боксёрского ринга (от ненависти к подобным затеям) стояла любовь – поистине ужасное в своей силе чувство – любовь к Крису, и Сашины внутренние протесты тотчас же молкли, когда она поднимала глаза и видела его улыбку.

Он играл роль хорошего сына. И надо сказать, справлялся он с ней отлично. Если бы она не знала, что на самом деле ему по душе жизнь поскромнее и что он просто слишком добр и воспитан, чтобы кого-то нарочно обидеть, она бы, возможно, даже поверила, что ему там нравится.

Но взгляды, которыми они обменивались украдкой, убеждали её в обратном, а именно в том, что он не прочь был уехать оттуда как можно скорее. Несколько раз он даже хватал её под столом своими длинными ногами, пытаясь вытащить из хмурых мыслей, но так как в разговоре она не участвовала, то возвращалась к ним снова и снова. В чём-то это даже было к лучшему – по крайней мере, они позволяли ей пропускать половину сказанного мимо ушей. Больше половины. Если быть точнее, то всё, кроме одной темы, которая привлекла её внимание моментально, как только о ней заговорили.

Лиа – вот что интересовало отца помимо своей компании и новой семьи. Лиа и её отношения с его сыном. А также её родители.

Ещё неизвестно, что интересовало его больше.

– Я помню, она упомянула, что отец её – врач, а вот кто конкретно… – Он задумчиво покачивал своим бокалом вина, уставившись на Криса невидящим взглядом. Оно и понятно: мысли-то у него сейчас далеки отсюда, подумала Саша, – пытается рассчитать примерную величину приданого, не иначе.

– Кажется, психиатр.

– Психиатр?

Тут, конечно, не обошлось без красноречивого взгляда в Сашину сторону. Ну, разумеется, теперь-то любое слово с корнем «псих» – это прямая отсылка к её болезни, и совсем неважно, что к настоящим психам (да-да, тем самым), она никакого отношения не имеет.

Но она прекрасно видела все те мысли и ассоциации, что тут же всплыли у отца в голове, – это было не трудно, так как всё это буквально было написано у него на лице.

Психи, психиатр, психолог, психлечебница, больница, врач, диагноз, капельница, таблетки, лечение, палата, больные, анорексички, анорексия, отказы от еды, еда, рвота, булимия, весы, нехватка веса, болезни… проблемы… сложности… вселенская катастрофа…