Останови моё безумие (СИ)

К вечеру в нашем доме прибавилось столько шума, что в пору было бежать из него, о чём я не преминул пошутить с отцом, а затем и с Ниной Максимовной. Позже за отсутствием поручений со стороны женской половины обитателей дома и занятиями усовершенствования собственного вида безделья повторил её тёте Тане, одарившей меня снисходительной улыбкой, краем глаза заметил при этом закатывающую глаза сестрёнку, направляющуюся к входной двери, неожиданно открывающейся родным ключом.

− ААА! − тут же послышался радостный визг Миры, шуршание пакетов, полных новогодних подарков и более всего остального отчётливо расслышанный голос Лизы.

Родители устремились к коридору, не верующие в новогоднее чудо, явившееся в виде их старшей дочери. Я отправился за ними, в свою очередь, одаривая тётю Таню её же фирменной покровительственной усмешкой. Руки в карманах просторных брюк, на губах всё та же ухмылка, тело привалилось к стене коридора, я неспешно и безмолвно жду окончания изъявления семейных нежностей и приветствий, Толя в растерянности от окружающей его любвеобильности, а в глубине моих потаённых чувств, плещется радость − вся семья в сборе.

− Какая ты бледненькая! − первое, что пожаловала сестре Лизка.

− Да уж! Куда нам до вашего золотистого загара! − решительно не в своей манере весело защебетала моя любимая сестрёнка, незамедлительно бросив неведомый другим взгляд для меня.

− Толя, отнеси эти пакеты в мою комнату, − попросту заявила Лиза пареньку у входа − своему законному мужу. − Каков наглец, мой братец! − без перехода вскинулась на меня, вынуждая покинуть свой наблюдательный пост и приблизиться к ней для объятий.

Лиза императивно укомплектовала меня в своих руках, одаривая меня исключительным сортом сестринских обниманий, буквально душа меня этими объятиями, но судя по лицам собранных в кольцо родственников, им пришлось пройти через такое же испытание.

− Когда же вы вернулись? − спросила тётя Нина, когда под насупленным видом жены, Толя всё-таки отправился прятать подарки в бывшей Лизкиной комнате.

− Только что!

− Но Лиза! − возмутился отец, судя по тону, не смотря на радость увидеть дочь, он негодовал её поведением. − Твой муж, наверное, чувствует себя неуютно и хотел, чтобы вы отмечали праздники собственной семьёй.

Я был в какой-то мере согласен с папой, потому что идея провести новогоднюю ночь исключительно в компании Миры была соблазнительной, мягко сказать привлекательной.

− Брось, пап! Вы и есть наша семья! − воскликнула Лизка слова, с которыми не согласиться я тоже не мог.

− Хорошо, − примирительно вздохнул отец. − Но вы всё равно ужасно утомлены перелётом, отдохните в твоей комнате, до ужина ещё далеко. Твоя мать с тётей Таней решили устроить целый пир. − Он усмехнулся, и его отеческая улыбка заставила растянуть губы всех его детей.

− Отец прав, − только и сказала тётя Нина, мягко поглаживая старшую дочь по спине. − Но какой же ты стала красавицей, − тихонько прошептала она в щёку Лизке, дождавшись ухода отца в гостиную и добавила через короткую паузу, − Беременность тебе к лицу.

Я взглянул на Миру, так молниеносно, как только возможно, наши глаза блестели одинаково загадочно, внутренним светом, я знал это, мои отражались в её.

− Знаешь, мам, и чувствую я себя прекрасно, словно всё по-прежнему, но и одновременно совершенно по-другому… − дальнейшие объяснения Лизы я уже не слушал, вслед за Мирой отправившись на кухню, присоединиться к приготовлениям тёти Тани.

Судя по тому, как суетилась Татьяна Львовна на кухне, можно было предположить, что в доме затевается, по меньшей мере, торжественный ужин глав государств, но к счастью нас ожидала новогодняя ночь в семейном кругу. Перебивая мои мысли, Мира заговорила, на этот раз, обыденным тоном:

− Я пригласила к нам Инну и Макса. − Я в удивлении поднял брови, Мира ответила молчаливым взглядом: «А что?»

− Наверное, у нас такая традиция, каждый новый год разбавлять семейный круг обществом друзей, − вспомнилась прошлая встреча нового, уже прошедшего года с приглашённым на неё малознакомым Анатолием.

− Не забывай, Влад, теперь он наш с тобой родственник и…

Не дал ей возможности закончить, добавив самостоятельно:

− … и муж Лизы. − Неодолимое желание обнять её в этот момент и поцеловать в макушку, вдохнув свежий аромат её волос, не приправленный клиническими химикатами, вылилось в сокращении расстояния между нами и я помимо воли разума, но по завету сердца застыл в шаге от сестры, непозволительно близко от её спины.

Мира заметила ещё одну мою маленькую оплошность, грозившую принести нам большие неприятности, учитывая безмолвное, но надзирательское присутствие скупой на слова домработницы. Сегодня их было слишком много, и обещало быть ещё немало.

− Влад, ты нам мешаешь, только крутишься под ногами, присоединяйся к остальным в гостиной и лучше позови маму. − Находчивость сестрёнки заставила меня оторопеть на секунду, которую можно было списать на растерянность, но активно покивав, я развернулся и пошёл прочь, прежде чем натворил ещё больше глупостей.

− Мужчины, − донеслось многозначительное от тёти Тани, хотя и вполголоса и вызвало у меня нескромную улыбку.

Отец сидел на диване, привалившись на один бок, и задумчиво переключал каналы, с телепередачами идентичного содержания о проводимых в стране празднествах и долгожданном ожидании Нового года. Больше в гостиной членов семьи не наблюдалось, видимо тётя Нина успешно проводит воспитательную работу с послушным зятем и несговорчивой дочерью.

− Пап? − отец обернулся на мой голос, не заметив моего появления в гостиной.

− Владик, присоединяйся, будем вместе вздыхать по этой ахинее в ящике. − Он коротко хохотнул, указывая на место рядом с собой похлопыванием ладони, я предпочёл расположиться в кресле.

Некоторое время мы действительно пытались присмотреться к увеселительным программам на плоском экране, но получалось откровенно не очень.

− Лизкин муж занимается тем же самым, − вдруг выдал отец, неодобрительно мазнув взглядом по экрану.

− Ну да, в некотором роде, − согласился я, не понимая, к чему именно подводит разговор отец.

− И Лизу нашу в это втянул, − продолжал он.

− У неё хорошо получается, пап.

− А ведь и образование есть у обоих, − не унимался он, толком не посвящая меня в своё негодование.

− Это прибыльный бизнес, пап, и им обоим нравится то, чем они занимаются, − наконец вступился за сестру и Толю.

− Так-то оно так, просто… а ну ладно, главное, что… нравится говоришь? − сбивчиво выразился он, прямо заглядывая мне в глаза.

− Ага, − подтвердил я, широко улыбаясь. − Не переживай за них.

− А как же Мира? − нежданный окат холодной водой действует не так эффективно, а этот простой вопрос отца оказался таким результативным.

Я в свою очередь не мог выговорить простые: «А что Мира?», − так туго застрявшие в горле, словно навсегда.

− Твоя младшая сестрёнка, − он говорил с усилием, было видно как он сглатывает, попутно прокручивая все воспоминания о Мире, каждое мгновение пролистывая тяготы, через которые ей уже пришлось пройти. И мне было больно о том, что думалось отцу, и о чём он умалчивал, не посвящая, хотя мои знания о жизни, душе и сердце сестры выросли до глобальных размеров. Но грудину скребло иное чувство неприязни к ещё только должному быть услышанным мною, только готовящемуся быть произнесённым отцом.

− Анатолий, всё же хороший парень, − казалось, он сменил тему, но первые раскаты грома уже прогремели, и отсветы молнии засверкали во вдруг потемневшем небосводе. − И любит Лизку, − я безэмоционально кивнул на очевидные слова, бывшие лишь преддверием грозовых искр. − Я желал бы такого мужа и для младшей твоей сестры. Любящего, заботливого, мирящегося с её недостатками и болезнями, больше терпеливого, наверное, снисходительного к её болезной натуре.

И мне хотелось кричать, каждое выговоренное слово отдавалось не проходящей болью внутри, каждая открывшаяся рана в душе была расцарапана и теперь кровоточила черной слизью. Кулаки самопроизвольно сжались, тело моё скрючилось в подобие паралитического скелета старика, я начал задыхаться, как выброшенный в воду щенок, умеющий плавать, но безысходно страшащийся непобедимой стихии.