Пятьдесят оттенков хаки (СИ)

– Один раз все же было, – признался лейтенант. – На выпускном вечере в училище…

…За окном столовой буйствовало лето. Ветер через распахнутые настежь окна пытался сорвать висящий вдоль стены красочный плакат «Поздравляем с выпуском!» Лейтенанты в новехонькой форме светились от радости, их жены и невесты с гордостью косились на погоны любимых. Длинные столы ломились от изобилия.

Начальник факультета постучал вилкой по графину. Радостное оживление сменилось затишьем. Полковник торжественно откашлялся: «Товарищи лейтенанты! Сегодня у вас один из самых значительных дней в вашей жизни. Первое боевое крещение в новом качестве. Прошу наполнить бокалы! – на мгновение зазвенели бутылки, стаканы, тарелки, вилки, потом разом стало тихо, и все встали. – Страна доверила вам быть защитниками своей Родины. С сегодняшнего дня вы – офицеры, наша надежда и опора. Не посрамите свою честь и Отчизну! Покажите себя и наше училище с лучшей стороны! «Так сдвинем бокалы и выпьем их разом», – процитировал он. – До дна! Ура!» Раскатисто грянуло молодецкое «Ура». Дружно выпили и расселись. Тополевский едва пригубил бокал с шампанским. Начальник курса, сидевший рядом с ним, недовольно посмотрел на Андрея и подмигнул Алине:

– Повлияйте на мужа. Чего скромничать? Сегодня можно.

– Он у нас совсем не пьет, – съехидничал Куримов.

– Чего притворяться? Мы вам больше не указ, – убежденно возразил майор и встал. – Товарищи выпускники. Вам присвоено первичное офицерское звание. За это следует выпить, – поймав недовольный взгляд начальника факультета, он подтянулся и поправил галстук. – У нас не рядовая пьянка. Среди вас есть золотые медалисты, а медаль полагается обмывать водкой, – он взял стакан Тополевского, опустил в него медаль и, долил до краев водкой. – По команде «За выпускников!» надо выпить залпом, а потом достать медаль зубами.

– Я не пью водку, – попытался возразить Андрей.

– Не пьют больные или сволочи, а ты – офицер. Или все еще пацан? – с вызовом уточнил майор. – Не стоит нарушать воинские традиции с первого дня службы.

Все встали и с упоением осушили наполненные крепкими напитками фужеры. А с Тополевским произошел конфуз. Первый же глоток водки обжег горло, гортань заклинило, и остальное содержимое стакана, несмотря на титанические усилия новоиспеченного офицера, внутрь так и не попало. Андрей искренне пытался сделать хотя бы еще глоток, но спазм не проходил. Казалось, что за этой неприятной сценой с омерзением наблюдает весь курс. Что-нибудь сделать с собой Андрею так и не удалось. Не приняла его душа водку. Между тем, праздник продолжался. Все давно уже веселились и не обращали внимания на замершего в ступоре лейтенанта. Алина дернула мужа за рукав, он сел. Она протянула ему бутерброд, а медаль из так и не допитого стакана достали вилкой…

Крючков, внимательно выслушав рассказ Андрея, рассудил:

– С глотка-то какое похмелье? Так, одно баловство.

– Об этой гадости даже вспоминать не хочется.

– Это для тебя гадость, а Буратина вон как убивается, что даром спирт переводим. Взвешивает бочки, а у самого руки от жадности дрожат. Дай ему волю, он бы выдал нам речную воду, а спирт загнал бы местному населению по бросовой цене.

– А деньги пропил, – вставил Волгин. – Любит он это дело.

– Но под хорошую закусь, – подсказал Николай. – Он, кстати, предлагал отлить ему фляжку, взамен обещал свеженины.

– Врет, – убежденно заявил Андрей. – Мяса не даст – одни кости подсунет. У него другого не бывает.

– Бывает, да не про нас, – уточнил Крючков.

– К выпивке огурчиков бы бочковых, – пошутил Волгин.

Дружно сглотнули слюну. Какое-то время промывали арматуру молча. Но руки от холода окончательно свело, глаза покраснели и стали слезиться. Казалось, что голова разломится от нестерпимой боли. Первым подал голос Крючков. Он поискал глазами Волгина:

– Антон Григорьевич, по-моему, у тебя в отделении есть толковые умельцы, которых можно привлечь к этой работе?

– Из последнего призыва только Варданян, – задумался тот.

– «Кулибин» что ли? Неглупый, мне кажется, парень.

– С незаконченным высшим.

– Чего ж это его, соколика, в армию занесло? – удивился Николай.

– Говорит, любимая девушка после ссоры выскочила замуж. Вот он в отместку и взял академический отпуск. Сбежал от греха подальше.

– Главное, чтобы не от милиции, – рассудил начальник. – Как считаешь, доверять ему можно?

– Думаю, да. Пока, вроде, не подводил.

– Тогда кличь его, родимого, на подмогу.

Варданян вместе с другими солдатами таскал по старту длиннющие шланги. Волгин приказал ему следовать за собой.

– Разрешите сначала в туалет, товарищ старший лейтенант?

– Только пулей. Жду тебя у входа в комнату.

Другие бойцы, слыша их диалог, радостно переглянулись: «Сработало!» Варданян забежал в зиповую и при помощи пластыря ловко прикрепил под мышкой литровую клизму, резиновую трубочку от которой пропустил сквозь рукав одежды.

– Тебя только за смертью посылать, – упрекнул солдата Антон.

– Живот бурчит, – для убедительности парень сморщился.

– Что-то серьезное?

– Уже прошло, – спохватился «Кулибин».

– Тогда – за работу!

В комнате воин с серьезным лицом наклонился над емкостью со спиртом и, опустив туда руки, приступил к промывке арматуры. Он трудился с таким усердием, что через несколько минут офицеры перестали обращать на него внимание. «Кулибин» еще какое-то время изображал послушание, потом осмотрелся, погрузил ладони в спирт, чуть приподнял предплечье, и удовлетворенно замер: вожделенная жидкость стала засасываться в клизму.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите отлучиться в туалет? – обратился он к Волгину.

– Опять живот? Давай быстро. Одна нога здесь, другая – там!

– Есть! – бегом вылетел из комнаты солдат.

Воровато озираясь и неестественно отклячив правую руку, «Кулибин» метнулся на выход. В туалете его уже поджидали товарищи. Процесс передавливания спирта из клизмы в солдатские фляги длился совсем недолго. Через какое-то время Варданян вернулся в промывочную и вместе со всеми завершил работу.

В конце рабочего дня офицеры слили отработанный спирт в ведра, и Волгин приказал бойцу помочь Тополевскому вынести их. Вслед за Андреем Варданян направился к ближайшему кустарнику, пятачок рядом с которым украшала табличка «Место слива отработанного спирта». Воин с нескрываемым сожалением вылил отработку на землю. Замполит, по должности контролирующий этот процесс, курил поблизости. «Пора установить табличку «Не курить», – почесал затылок он. – Земля-то совсем проспиртовалась, при случае может и полыхнуть».

Вечером после отбоя сержанты закатили в казарме грандиозную пирушку. Выложив на стол принесенные из столовой хлеб, лук, сало и консервы, они разлили спирт по кружкам, а после застолья устроили новичкам смотр. Вволю натешившись, «деды» отправились спать, заказав «свежий ветер». Молодежь выстроилась вдоль их коек и стала обмахивать «стариков» полотенцами.

Во время утреннего развода Крючков почувствовал от солдатского строя запах перегара. Но разборку устраивать не стал – сделал вид, что не заметил. После построения он оставил офицеров для совещания.

– Сперли все-таки спирт с последней работы! – в сердцах заметил Николай. – И это дело рук Варданяна, больше некому. Да и негде.

– А может, из города кто привез? – предположил Тополевский.

– Андрей, откуда у солдат деньги? Да и не пойдет на это никто из наших офицеров. Вот ты бы привез солдату спиртное?

– Да вы что?!

– То-то!

– Неужели «Кулибин»? Работал ведь, подлец, у нас на глазах, – посетовал Волгин.

– У семи нянек, Антоша, дитя без глазу… – пошутил Андрей.

– Выходит, замылился наш глаз, – согласился Крючков, глядя на Антона. – Разберись и доложи, это же твой подчиненный. А Андрей тебе поможет. Только без неуставщины, – пригрозил он.