Пятьдесят оттенков хаки (СИ)

– Что скажите в свое оправдание, товарищ капитан?

Тот молчал, как партизан на допросе. Командир посмотрел в зал.

– Значит так, товарищ капитан, отпуск ваш я отменяю и даю еще неделю для завершения строительства. И попробуйте только не успеть! Торжественную приемку вашего «творения» организуем всей частью! – сурово пообещал он. – Шутки в сторону!

Зал одобрительно загудел.

– И последнее, – командир повысил голос – стало тихо. – В гарнизоне начинается конкурс команд КВН. Поскольку веселых и находчивых в нашей части не счесть, осталось только сформировать команду. Начнем с выборов капитана. Какие будут предложения?

– Ручкина, – выкрикнул острослов, вызвав смех. – Или Синяка.

– Каково ваше мнение? – глянул на замполита командир.

– Э-э-э, – попытался собраться с мыслями тот, едва успев встать.

– С вами все ясно, – припечатал тугодума Надеждин и посмотрел в зал. – Кто предложил Ручкина и Синяка? Встань, если смелый!

Поднялся богатырского сложения офицер и представился:

– Капитан Головин.

– А почему бы вам не возглавить команду КВН? Подсказка была весьма остроумной, – хитро улыбнувшись, предложил Надеждин.

– Да у меня нет опыта, – стал отнекиваться тот.

– Вот и набирайтесь. Кто «за» это предложение?

Как по команде вырос целый лес рук: все торопились по домам и не желали вступать в дискуссию.

– На мотовоз вы все равно уже не успеваете, – заметив, что народ нетерпеливо поглядывает на часы, констатировал Надеждин и приказал: – Начальнику штаба выделить автобусы до «подкидыша». Так острословы именовали дежурный мотовоз.

Через четверть часа единственный исправный автобус был забит под завязку. В нем вольготно разместились старшие офицеры и стоя, как селедки в бочке, спрессовались капитаны. «За бортом» осталась одна молодежь. Счастливчики нетерпеливо подгоняли водителя: «Трогай, а то не успеем!» Вышедший из клуба Надеждин прищурился, всматриваясь, и приказал: «Всем выйти из автобуса!» Подчиненные недоуменно выполнили его приказ, сгрудившись у входа, чтобы успеть потом заскочить в числе первых. Командир усмехнулся и отдал команду:

– В две шеренги становись!

Офицеры построились.

– Лейтенанты, выйти из строя! Садись в автобус!

Молодежь не села, влетела в него. Оставшиеся замерли в нехорошем предчувствии, им стал ясен смысл командирской задумки.

– Старшие лейтенанты, выйти из строя! Садись в автобус! – отдал очередную команду полковник, заглянув внутрь. – Трогай! – приказал он водителю, убедившись, что свободных мест больше не осталось.

– А нам что делать? – возмутились «старики».

– С вашим опытом и не найти в части места для отдыха? Разойдись!..

Пассажиры мчащейся «на буксире» «Волги» не скрывали улыбок. Никита обернулся к Тополевскому.

– Андрей Васильевич, а за что этого чудака прозвали «Синяком»? Неужто били все, кому не лень?

– Это его настоящая фамилия, – расхохотался тот.

– Но было и прозвище – Бедоносец, – вставила Маша.

– А ты-то откуда знаешь? – удивился оператор.

– Кто не знает гарнизонного деда Щукаря? Наш Мишко не менее колоритная личность, некоторые его похождения давно стали анекдотами… – заметил Тополевский.

…Со временем Синяк все же стал капитаном. Его сослуживец капитан Терехов как-то решил разыграть неуклюжего приятеля, заступившего дежурным по стартовому комплексу. Взяв костюм химической защиты, Терехов доверху набил его тряпками, и, уходя со старта последним, повесил чучело над входом в сооружение. Дождавшись, когда стемнеет, Терехов позвонил из казармы на старт.

– Капитан Синяк, – послышался из трубки заспанный голос.

– Старик, – в «волнении» обратился к нему Терехов, – выручай. Провел вечернюю поверку – нет сержанта Климова. Не в службу, а в дружбу – проверь зиповую. Вдруг приснул?

– Ладно. Сейчас пошлю дневального, потом перезвоню.

Через пару минут в дежурку влетел встревоженный солдат.

– Товарищ капитан, беда! Там, кажется, Климов того…

– Что того?!

– Повесился!

Синяк вскочил, уронил журнал и снова рухнул на стул.

– Как повесился?! – в сердцах выкрикнул он.

– Как все. Качается над входом. Я не рассмотрел: темно.

Дежурный зачем-то выхватил пистолет – и вперед. Бежал и мысленно крестился – просил Создателя отвести беду. Глянул и отшатнулся – надежд не осталось: у входа в сооружение действительно качалось обмякшее тело сержанта.

Синяк ойкнул и бросился докладывать по команде. Не теряя времени, он развил бурную деятельность: были вызваны машина из госпиталя и командир из дома. «И почему все это на меня валится? Только стал капитаном и вот тебе, на», – причитал он.

Через час на старте собралось командование части и медики.

– Где труп? – оглядевшись, поинтересовался Надеждин.

– На месте, – кивнул на выход Синяк.

– На каком месте? – уточнил полковник. – Покойного сняли?

– Нет, – попятился капитан. – Он там и висит.

– Какого рожна? Может, его можно было еще спасти?

– Виноват, не подумал, – побледнел офицер.

– Доложишь рапортом! Куда идти? Показывай!

Дружно направились к «трупу».

– Ну, где твой повешенный? – грозно уточнил командир.

– Вот же он, товарищ полковник, – при виде покойника бедолагу замутило, у него подкосились ноги.

– Посветите-ка сюда фонарем, – приказал Надеждин, подходя ближе. – Так это же чучело, – возмутился он, потрогав для верности муляж. – Это что, шутка? – он двинулся на Синяка. – Или, может, тебе уже надоело ходить в капитанах? – полковник распалялся прямо на глазах. – И что это у тебя за вид?! – он схватил увальня за ремень и с яростью потряс его. – А пистолет твой где?

Офицер по стене сполз вниз, но сквозь землю не провалился. Он похлопал себя по кобуре и едва слышно прошептал:

– Нету…

– Вижу, что нет, – взревел Надеждин. – Ищи! Утром будем разбираться, – командир выругался и направился к машине, сокрушаясь на ходу: – Это же надо – все беды притягивает! В его дежурство солдаты то в самоволку бегают, то пальбу открывают! Баня горит, машины сталкиваются. Ни дать, ни взять – Бедоносец!

Оставшись сидеть на земле, Синяк еще долго с удивлением повторял: «Ну, надо же – висел, как живой! Даже шапка держалась…» Вдруг над его головой что-то щелкнуло, и раздался тихий шелест. Капитан испуганно посмотрел вверх, стал на колени, сложил руки лодочкой и прижал их к груди: «Спасибо, Отец небесный, за помощь, – неистово прошептал он и перекрестился. Потом задумался и чуть слышно добавил. – Помоги мне, грешному, еще раз – найди мой пистолет, а то попаду под суд». Неожиданно на голову офицера посыпалась струйка песка. «Верую, Господи!» – отчаянно завопил он и сломя голову бросился прочь. В темноте оступился, подвернул ногу и упал. От обиды хотел пнуть камень, нащупал и обомлел – это был его пистолет. Синяк схватил оружие, прижал его к себе и радостно заплакал.

Через неделю с этим пистолетом Бедоносец влип в очередную историю. Заступая в очередной наряд, Синяк, видимо, съел что-то несвежее. Аукнулось это ему в дежурке на старте. Сначала бедолагу несколько часов выворачивало наизнанку. Он побледнел от недомогания, потом позеленел от бессилия и, наконец, почернел от злости на жену, которая подсунула ему злосчастные сосиски. Дежурство пришлось на выходной день, заменить Синяка было некому, да и на квалифицированную помощь рассчитывать тоже не приходилось: в медпункте дежурил обычный солдат. Наглотавшись раствора марганцовки, капитан освободил желудок от содержимого и на несколько минут почувствовал облегчение. Но очень скоро он в очередной раз ощутил силу своего тотального невезения: при каждом приступе боли капитан, матерясь, срывался с места и опрометью мчался в дощатый туалет метрах в восьмидесяти от старта. Спуская брюки, он зачем-то снимал портупею, вытаскивал из кобуры пистолет и перекладывал его в карман. При очередном забеге оружие, как того и следовало ожидать, оказалось на дне выгребной ямы. Осознав степень тяжести случившегося, Синяк обреченно зарычал. Испуганный воплем дневальный даже не решился посетить соседнюю с ним кабинку и справил мелкую нужду в кустах неподалеку. Заслышав шорох, офицер пришел в себя и заметил воина.