Чипсы (СИ)

-- Курите? - обратился ко мне военный и протянул портсигар. Это был человек лет сорока, небритый.

-- Нет. А что вы курите? - спросила я.

-- Махорку мешаю с сухим кипреем.

-- А разве кипрей можно курить?

-- Да всю жизнь его курили. И бабка, и дед. Вы разве не знаете?. У нас в Мирошеве кипрей стеной растёт. Самый доступный табак.

-- Но кипрей - совсем не табак.

-- Да.

-- Скажите, -- я почему-то совсем не боялась разговаривать с этим землистым человеком. - А почему у вас погон нет?

-- Как у всех.

-- А что это у вас на воротнике?

-- Петлицы. Как у всех в сорок первом. Пехота. Я к тебе пришёл.

-- Спасибо.

-- Ты же звала.

-- Я-а? Ва-ас? - удивилась я. Только удивилась, но не испугалась.

-- Ты же думала о том, что никто тебя не замечает. Вот я и пришёл. Я тебя и раньше приметил. Ты правнука моего девушка.

-- Я - бывшая девушка. Да и не девушка, а так - подружка. - Я поняла что вижу перед собой прадеда Дэна и ничуть не удивилась.

-- Вы с правнуком иногда проходили мимо огня.

-- Мимо мемориала?

-- Да. Я погиб не здесь. Меня в Дмитрове убило в декабре сорок первого. Это от Мирошева вот туда, на запад. А у нас север, да. Но, вот, имя моё и здесь, и там... Я знаешь о чём жалею.

-- О чём?

-- Что не написал, какая в Мирошеве жизнь была до войны. А мог бы. Много чего мог бы. Внучка моя, та пишет, воспоминания. Женщины они всегда работящее мужчин, усидчивее... Она, как инфаркт перенесла, так и пишет теперь, боится, что умрёт и никто не вспомнит, как в конце века в Мирошеве жили.

И прадед Белялова встал и зашагал в сторону мемориала. Люди шли навстречу, но никто не обращал на него внимания...

Я вернулась домой, мама сидела за столом с папиной распечаткой моих маршрутов.

-- Ты не была на экзаменах.

-- Не была.

-- Почему?

-- Не хотела.

-- Хорошо. Ты пропустила два экзамена, но на третий я тебя отведу лично.

-- Отводи. Я не заполню тест и всё. У меня будет ноль баллов, -- я засмеялась. - Мне не дадут аттестат и все будут смеяться над тобой.

-- Смеяться будут над тобой. Ты должна сдать этот экзамен. А два пропущенных сдашь в области. Справку папа тебе уже сделал.

-- Справку сделал, -- смеялась я.

-- Что ты, Арина? Мы же тебя любим. Ну не сложилось в классе. Ну они все --дебилы, придурки. А мы - с тобой. Мы - за тебя. И Серёжа Чопров очень беспокоится. Бабушка его так за тебя переживает... Успокойся Арина. Неужели сложно было сходить на экзамен?

-- Я не могу идти! - закричала я. - Понимаешь ты, мама? Не могу идти! Мне стыдно перед Дэном. Я боюсь Златы. Я всех боюсь. И никого из класса не хочу видеть!

Мама напоила меня чаем, что-то подсыпала, и я вырубилась.

Проснулась я ночью от жуткой тоски. Как я появлюсь на экзамене? Как на меня будут смотреть - ведь я пропустила уже два. Будут ухмыляться: ну конечно, у неё же папа - всё подмажет, всем прикажет, со всеми договорится. Ещё Дэн ... Этот ужасный Дэн. Придурок и дебил, бездушный тупой заморыш, нищета и рвань. Меня трясло. Я волновалась. Я любила Дэна по-прежнему, даже сильнее! Какие-то слова стучали у меня в голове... Тень самого себя... У меня ничего не осталось... Я взяла ручку и написала на методичке по химии:

Тень самого себя

От меня ничего не осталось

Кто я? Где я -- где не я?

Пелена надо мной

Опускалась

Оделась и вышла из дома. Без мобильника.

48 Конец

Было часов пять утра, совсем светло. Я сжимала в кармане ветровки свой маленький пугач. Мне никто не был страшен. Я ходила и ходила. Мимо кремля, мимо мемориала - там я опять увидела прадеда Дэна, мы помахали друг другу как старые знакомые. Я пошла по проспекту Красной Армии до Златиного дома, до Клементьевки, мимо коттеджа Макса, а дальше - мимо пруда, -- в Семенной. Я ходила по поселковым дорогам и вдруг рядом со мной остановилась машина. Старая дребезжащая четвёрка-баклажан. Эльвир Михайлович! Наш физрук.

-- Арина! К папе? - спросил он.

-- К папе, -- не задумавшись ответила я.

-- А я только что от него. Ну молодец, молодец. Как ЕГЭ сдаёшь?

-- Хорошо, Эльвир Михайлович!

-- Тебя подвезти?

-- Нет, Эльвир Михайлович. Спасибо.

И он уехал. А я озадачилась и даже на время трезво и ясно стала размышлять: откуда папа в Семенном? Я же не знала тогда, что папа здесь живёт. Теперь-то я знаю, что Эльвир Михайлович приезжал к папе в Дубки и они всю ночь играют в бильярд.

Было, судя по солнцу, часов десять утра. С одного богатого участка, забор которого был оплетён калистегией (это вьюнок в просторечье), соответственно, заборной, выбежали собаки. Целая свора. Противные вертлявые дворняжки. Они понеслись на меня. Но я вынула руку из кармана, выстрелила два раза, оба раза выцеливая, и собаки, подпрыгнув испуганно, а кое-кто и заскулив, убежали. Я думала, что на выстрел выйдут из своих домиков люди, но никто не вышел. Наверное, все наблюдали в окна, и, наверное, эти собаки достали здесь всех - они действительно были охамевшие, как моя мама.

Погода была безветренная. Утро, летнее утро. Весь день я гуляла по высоковольтной. Страшно кричали коршуны. На дороге в трёх местах валялась пустая скорлупа от маленьких голубых яичек. Коршуны разоряли гнёзда. Я не заметила, как прошёл день. Вечером, обойдя высоковольтную, я зашла в посёлок, там где церковь Пантелеймона Целителя, и на заброшенном футбольном поле растёт изгибаясь, как горбун, софора японская, приспособившаяся к нашим морозным зимам. Я не чувствовала усталости, только шумело в голове. Я села под загадочную сакуру, как называла софору Тоня. Сидела и думала: такая красивая крона. Кто принёс сюда это дерево? Откуда? Вот и я как сакура. Сгорбилась. Перенесла ни одну морозную зиму. И сейчас опять - в зиме... Подошли пьяные парни, стали что-то спрашивать и гоготать. Я выстрелила, не вынимая руки из кармана. Гильза больно обожгла руку. В ветровке - оплавленная дырочка. Парни ушли, грязно матерясь и угрожая, как ни странно, полицией... Мне было обидно, что в кармане и на куртке теперь маленькая дырочка и придётся её зашивать. Я пошла к Мирошевскому морю, то есть к пруду - морем его называли за размер, я уже проходила мимо него с утра. У пруда, между сосен, стояли машины, были разбиты палатки -- люди ночевали. Мне захотелось побыть среди людей. Интересно: купается кто-нибудь или только жарят шашлыки? Как ни странно -- купались. Я потрогала воду - ледяная. Я легла на песок. В камышах стояли рыболовы... Пережжённый запах прокаливающейся жаровни, музыка, мат и крики. Рыболовы сматывали удочки один за другим. Видно, их сумеречное время вышло. Наступала потихоньку темнота, время "наивреднейшего отдыха", как называл это папа. Сейчас нажарят шашлыков, напьются и начнут морды друг другу бить. Я легла на траву между сосен метрах в десяти от берега. Меня никто не замечал и не трогал...

Мне, как наяву, привиделся случай из четвёртого класса. Тогда в моду вошёл сериал "чародейки". Все девочки кумарили по ним. Все охотились за журналами с комиксами. В два часа дня по СТС показывали серии, и вся школа толпилась на первом этаже у огромного плоского экрана. Тогда сам факт такого телевизора был чем-то нереальным. Они только появились и стоили безумных денег. Это покажется диким, но Мумия тоже смотрела мультсериал. Она говорила: "Надо же! Актриса народная --великая!-- дублирует этот кошмар! Стыд и срам!" И Мумия с недовольной миной смотрела все серии вместе с детьми. Не пропускала ни дня. Моя мама не запрещала мне смотреть этот мультик, но чародеек называла проститутками и чуть не убила меня, когда я ей сообщила, что она по характеру - вылитая Тарани.