Чипсы (СИ)

Я не знала, что это за Граф Монте-Кристо. Слышала конечно, Дэн мне даже про эту книгу рассказывал. Надо будет почитать.

46 Хроники конца мая

Всё вернулась на круги своя. Я ходила в школу как зомби. Никого не видела, ни на кого не смотрела. Дэна не было в классе. Чопоров сидел со мной, провожал, разговаривал, шутил. Я что-то отвечала. Чопоров давно перестал покрываться потом. Он был плотный и красивый парень. Спокойный как удав. Я подумала, что всё-таки очень приятно, что, когда все от меня отворачиваются, я не одна. Всеми для меня сейчас были Злата, Макс и Дэн.

Мы шли из школы. Чопоров рассказывал о танцах и о дочке Елены Николаевны, он пытался меня рассмешить рассказами о том, как дочка Елены Николаевны пытается его "охмурить". Рассказ был очень смешной, но смеялся один Чопоров. Он говорил и о каком-то первенстве, где в латинской программе они стали четвёртыми из-за интриг судейства. Я искренне посочувствовала Чопорову. И отметила, что это огромный успех, потому что со мной Чопоров выше седьмого места на юниорских соревнованиях не поднимался, и то не в латиносе, а в вальсе. Тогда вдруг Чопоров начал меня горячо уверять, что просто я чересчур стройная, для латиноса нужны формы - вот мне и ставили не самые высокие баллы. Тогда я очнулась и посмотрела на Чопорова печально:

-- Просто я - самый ужасный отстой, Чопоров. Самая поганая погань и мерзопакостная мерзость, какие только могут родиться.

Чопоров по-моему испугался, и в это своё провожание довёл меня до квартиры, и не уходил, пока не вернулась мама - сидел на кухне и смотрел в окно. Часа два. А я ходила и занималась своими делами, не обращая на него внимания. Я переоделась в халат, помылась, легла в кровать и лежала. И слышала, как на кухне пыхтит и вздыхает Чопров. Когда мама вернулась, Чопоров о чём-то тихо с ней поговорил и ушёл.

Я ходила и к Пропане Ивановне. И стала у неё заниматься лучше, чем в прошлую неделю. Ведь определённость, пусть даже и самая чудовищная, лучше неизвестности...

В пятницу мама всегда приносила распечатку приборов слежения за мной. Она тыкнула мне мои маршруты на карте и сказала:

-- Опять к нему бегала в прошлое воскресение? Всех оббегала.

-- Кого это - всех? - огрызнулась я.

-- Даже к Максу месяц назад бегала. Ну что ты не успокоишься никак?

-- Кого это всех я оббегала? - зло повторила я, я хотела ругани, я ненавидела маму.

-- Ну не всех... - стушевалась мама. - На этой недели опять бегала только к Дэну. Человек в институт поступает. А ты всё к нему бегаешь. Зачем?

-- Я хотела к нему перебраться. Я просилась остаться жить у него, или хотя бы ночевать. Но он меня выгнал. Выставил из квартиры.

-- Арина! Ты сошла с ума.

-- А ты, мама, не сошла с ума?

-- Почему? Я разве бегаю по мужикам?

-- Хуже.

-- Что же я делаю? Меня все уважают, между прочим. Весь город! А о тебе, между прочим, Злата слухи распускает.

-- Да и пусть, так мне и надо. Мама! Дэн прогнал меня из-за тебя. -- И я положила на стол, поверх распечатки моих маршрутов, заявления, которые дал мне Дэн.

Мама на удивление быстро поняла, что это. Она вскочила из-за стола и разорвала их в клочки

-- Мама! Зачем ты втянула в это безобразие ещё тётю Лену?! Зачем?!

-- Я никого не втягивала.

-- Ты хочешь сказать, -- начала я, как обычно начинал папа на допросах. - Ты хочешь сказать, что тётя Лена Монахова по своей инициативе написала то, чего она в принципе видеть не могла, потому что была в актовом зале.

-- Она всё видела, -- ощерилась мама. - Она написала правду.

-- Что ты мелешь? - сказала я спокойно. - У меня есть свидетельства, что было у кабинета директора на первом этаже.

-- Да? - мама стала озираться по сторонам как воришка пойманный за руку.

-- Да. Ты как моська улепётывала из кабинета на первый этаж. От мамы Дэна бежала, от правды, по ходу поливая её грязью.

-- Чьи свидетельства? Этой идиотки, возомнившей себя чёрт знает кем, потому что имя её деда написано на мемориале?

-- Имя их деда высечено на мраморе. Они тут бог знает с каких времён, в отличие от вас с папой.

Мама открыла рот.

-- Подожди. Не перебивай. Дай сказать, -- приказала я маме жёстко, как папа на допросах. -- И это не мама Дэна, понятное дело, свидетель. Мне Илька всё рассказал. Написал письмо. Он показал, что никакой тёти Лены не было в тот момент рядом с вами. И я положила на стол распечатанное письмо Ильки: маленькое, где он рассказывает о том, что видел. А когда мама, лишь пробежавшись по буквам, порвала и эту распечатку, я положила большое письмо Ильки.

-- Вот ещё мемуары. Тоже читать не станешь?

"Мемуары" Ильки мама читала долго, очень долго...

-- Отомстили значит. Вот и рожай после этого детей, -- оскалилась мама. Такой оскал я видела у мамы впервые... -- Всё-таки отомстили! Дети, а хуже врагов. Сын припомнил небылицы. У-уу. Мститель.

-- Это из-за тебя, мама, МНЕ отомстили.

-- Ты сошла с ума, -- сказала мама, всплеснув руками как бы жалея меня.--Ты определённо свихнулась. Школьный эпизод случился, потому что Дэн заехал тебе по морде. Он распустил руки.

-- Он не распускал рук. Он дал мне сдачи. Я ударила его, точнее применила шоковый тройной удар из-за ревности. Я любила его уже тогда. Кто тебя просил приставать к его маме, которая пришла на праздник?

-- Ты плакала, Арина. Я переживала.

--Хорошо. Поговорила бы спокойно, как написано в лжесвидетельских показаниях тёти Лены "хотела поговорить по-родительски". Поговорила бы по-родительски.

-- Вот ещё. Я? С ней? - удивилась мама и рассмеялась: -- Ха-ха-ха, ха-ха-ха. Кто она, а кто мы?

-- Она закончила институт и работала конструктором на фабрике игрушек, ты же мама - закончила медучилище, а тётя Лена вообще - недоучка, отучилась на бухгалтерских курсах и всё.

-- Но мы делаем дело, у нас - бизнес. А мать твоего любимого - в Москве на заработках. Неизвестно ещё на каких.

Мне надоело это, мне стало противно:

-- Так вот, мама. Это ты сошла с ума, мама. Ты посмотри на себя. Как ты общаешься с людьми? Как ты отзываешься о людях? Ты бы видела себя, когда ты вся, в джинсах в обтяжку, выходишь из машины! Ты бы видела свою гнусную высокомерную рожу!

-- Высокомерную? - оторопела мама. --Это ты мне говоришь - высокомерную?! Да я в больнице была самой предупредительной медсестрой!

-- Я не об этом. Это ты и сейчас милая. С больными, со стариками. Это я не говорю. Но!

-- Что "но"?

-- С Пропаной Ивановной как ты общаешься, точнее -- не общаешься? Высокомерно! Она занимается со мной бесплатно, а ты, встретив её на улице, не здороваешься!

-- Она занимается с тобой за бассейн и такси. Это деньги, и немалые

-- Но репетитор сейчас стоит как минимум пятьсот. Как минимум.

-- А такси?

-- Всё равно это дешевле. Она занимается со мной почти каждый день, а ты ей ни разу за пять лет "спасибо" не сказала.

-- Что тебе от меня надо? Я не понимаю, - скалилась мама.

-- Ничего. Это тебе от меня было надо. Это ты выложила передо мной распечатку. Ты за мной следишь!

-- Распечатка -- это папа. Мы живём в опасном городе. На тебя могут напасть из-за папы, поэтому распечатка, -- убеждала меня мама. - И потом, мы с папой очень расстраиваемся из-за того, что ты - шляешься по мужикам.

-- Ты говоришь, что я шляюсь, я тебя позорю. А сама - ты посмотри на себя. Как ты-то меня опозорила!

-- Когда?

-- Да, господи! Во втором классе. Ты же сейчас порвала те заявления и постановления.

-- Я защищала тебя! - заорала мама. - Ты не представляешь как мы все переживали. Из-за этих ужасных детей.

-- В гимназии ужасные дети?! Ты пошла по второму кругу. И я тебе говорю ещё раз: я - ужасная, я тогда напала! Из-за ревности! Из-за любви! Из-за того, что он тогда встал в пару со Златой! Ты же знала, что Дэн и я - дружим. Илька тебе говорил! Ты - не человек, ты агрессивная шавка. Дэн так о тебе и сказал. И он прав. И я тогда повела себя так же. Как шавка.