По рукам и ногам (СИ)

Я разглядывала свои запястья. Бинты были сорваны еще вчера, потому что уже и на бинты приличные не походили. Так поразительно пусто на душе, как было в тот раз. Удерживает только то, что я все еще чуть-чуть мучителю не верю, ссылаюсь на стечение обстоятельств и неполную свободу и прочее. А может, и стоило бы уже повторить мой печальный опыт. Во всяком случае, теперь я знаю, что правильно резать – вдоль. Спасибо, Кэри. И в самом деле, сейчас в этом будет куда больше смысла.

Я зачем-то нащупала в кармане трубку, и вдруг страшно-страшно стало от этих мыслей. И сама не поняла как это получилось.

– Да? – нехитрая комбинация клавиш и этот проклятый голос.

– Ты не спишь?

– Нет пока. У тебя что-то важное?

Будто он так далеко. И прямо над самым ухом. Странно до безумия. И что мне ему ответить? «Нет, мне просто покончить с собой хочется?»

«Нет, я встретиться хочу?»

«Нет, я…»

– Нет, просто уснуть не могу.

– Сожалею, я тебе не скоморох.

– Да… п-прости, – быстро выпалила я, закинув трубку под кровать, чтоб больше не вздумалось.

Ну что за дурак?

Я не успела насладиться новым, прекрасно отвлекающим от проблем занятием – выдумываванием всевозможных экзотических кличек мучителю – как и сам деспот не заставил себя ждать. Телефон противно и жутко требовательно запищал под кроватью, и я, кряхтя и матерясь, полезла его доставать. Неужто он смиловался? Да нет, скорее всего, гадость придумал. Я обреченно прикрыла глаза, выжимая кнопку вызова со всей возможной ненавистью.

– Чего?

– Вот именно по этому поводу я и перезваниваю. Ты как-то внезапно перешла на имена и фамильярности. Не подскажешь, с чего вдруг такая резкая перемена?

– А, так вы об этом… Я по привычке, прошу простить, – а ведь так и думала, уже кажется Ланкмиллера тысячу лет знаю.

– Если заснуть не можешь, потому что мысли всякие беспокоят, могу подсказать один надежный способ отвлечься.

– Какой же? – хмуро спросила я, уже не предчувствуя ничего хорошего.

– Подрочи, – фыркнул Ланкмиллер.

– Ясно, можно было и не спрашивать, – тут я хотела очень быстро свернуть разговор, но Кэри, разумеется, просто так не перезванивал.

– Серьезно, можешь даже прямо сейчас, я соскучился по твоим стонам.

Помню, мучитель говорил, что они его безумно возбуждают или что-то вроде того. Ланкмиллерский голос приобрел те тягучие, полу-хищнические интонации, которые обычно провялились, когда Кэри о чем-то подобном говорить начинал. Вроде мурчание, а вроде и рык.

Я без особой радости уставилась на мурашки на своей руке.

– Знаешь, ты меня настолько затрахал, что даже как-то не хочется.

Отчасти это было неправдой, мне хотелось. Но… Но не прямо вот так, чтобы он слышал.

– Ах, Кику, года три назад, когда я еще далек был от предпринимательского дела, мы с Николь уезжали в загородной дом и там по десять раз на дню трахались, а тебе еще повезло, что я слишком занят, так что не жалуйся. И не ломайся. То, что я далеко – не повод игнорировать приказы.

– Кэри… А, скажи, тебе правда маленькая грудь нравится? – вдруг ни с того ни с сего брякнула я, чтоб оттянуть момент его очередной безоговорочной победы.

Уж чего я только не ожидала. Поперхнется он или вообще ругаться начнет, но Ланкмиллер снова удивил своим спокойствием титаническим. Может, в этом и было чуть-чуть сарказма.

– Правда, я по ней тебя и выбрал.

Тьфу, знала бы, ваты б напихала полный лифчик. Но он действительно ни разу не сказал, что недоволен, так что и нужды опровергать это у него нет, получается?

– В общем, ладно, давай ближе к делу, плоскогрудая моя. На тебе сейчас надето хоть что-то?

– Прошлую ночную рубашку я заляпала кровью, из-за того что ночью открылся порез на запястье, но Алисия мне новую подарила и…

– Ричарда прислать? – неожиданно мрачно осведомился мучитель.

– Все в порядке уже, правда.

Кэри вдруг прыснул.

– Ты такая смешная, момент, что ль, пытаешься оттянуть?

– Это правда было, но да, пытаюсь, – честно призналась я.

Такое странное, дурацкое ощущение затапливало с головой. Такое… теплое?

Будто я разговариваю со старым другом и все-все могу ему вывалить, что бы ни было на душе. Но вывалить все я, конечно, не могла. Не могла, например, рассказать ему о Марко и о его предложении, хотя почему-то очень хотелось. Оно легло на мои плечи тяжким грузом, и с каждым днем давило все сильней. Свобода – это и свобода выбора тоже. Если признаюсь Ланкмиллеру, он без раздумья ее у меня отнимет. Но только… Каким мучительным иногда может быть выбор этот, мать его…

– Кику, дорогая, – многозначительно напомнил о себе мучитель, судя по голосу, премерзко ухмыляясь.

Иногда он действительно бывает хорошим. А иногда мразь мразью.

– У вас Элен есть, ее стоны и слушайте.

– Элен… она для меня словно луч солнца, с которым только и понимаешь, что все это время в пучине был. С ней даже дышится легче. Она сильная и слабая одновременно, такая, какой и должна быть настоящая женщина. Но ее работа в эскорте сказывается, Эл для своих лет уже порядком раздолбанная.

Я лежала, прижавшись щекой к подушке, разглядывая матовые цветочки на стенах и соображая, что это он меня сейчас замечательно так унизил. Мало того, что его монолог из высокодуховного превратился опять в бредни озабоченного извращенца, так и из сказанного всего можно было сделать простейшие вывод: Элен – это у нас луч, а моя духовная составляющая его не заботит. А знаешь что, Кэри? А пошел ты к черту!

Я, не говоря ему ни слова, отняла телефон от уха и запустила в стену, откуда он отскочил и, к величайшему моему сожалению, все-таки не вылетел в распахнутое окно.

Чтобы вставать и специально его выбрасывать сил решительно не хватало.

========== Часть 78 ==========

Не складывается у нас как-то с большими главами.

Потому что

«ааа, вам, бедняжкам, наверное, скучно будет на майских праздниках, давайте мы зададим вам необъятную тучу идиотских упражнений, оляля. И формулы еще.»

–-

Постепенно все волнения улеглись, и дни потекли за днями спокойно, без происшествий и тревог, как когда-то давно.

И каждый следующий был смертельно похож на предыдущий. Так смертельно, что я в них понемногу путалась. Бордель-кафе, встречи со старыми клиентами, звон чаевых в кармашке передника, чудом не разбитая бутылка вина, подзатыльники от Зои, колкие шпильки от посудомоек, душа, излитая бармену и приставания Алисии. Один раз ей даже почти удалось меня совратить, но в дело вмешался срочный звонок, словно когтем разорвавший томную атмосферу комнаты и скомкавший ее ко всем чертям, как позже сама рыжая и выразилась. Я тогда к себе сбежала.

Марко со своим предложением не показывался. То ли он был необыкновенно щедр, когда выделял мне срок на размышления. То ли на глаза попадаться не хотел.

Все это, вплоть до покрасневших вновь от чистящего средства рук, неимоверно напоминало мне предыдущую жизнь. Ту, которая оборвалась случайно и несчастно, едва Ланкмиллеру стоило сунуть в неё свой нос. Оборвалась, чтобы никогда не начинаться вновь, и вот как-то сама собой началась. Меня даже все вполне себе устраивало.

Дни я не считала, а теперь-то и различала только по его звонкам. Это то единственное, что каждый день было по-разному. Иногда он звонил далеко за полночь, и мы разговаривали часа два к ряду о всякой ерунде. Мне тогда думалось, что за две недели жизни бок о бок я бы столько всего о Ланкмиллере не узнала.

А иногда Кэри был в настолько дрянном расположение духа, что его только и хватало на то, чтоб справиться, дома ли я, и отпустить пару колких замечаний. Тогда я действительно радовалась, что он не настроен на длительную беседу.

Так продолжалось, пока в один день он не позвонил. Ни вечером, ни утром. И на следующий день – тоже. Сначала я хотела спросить у Алисии, но она не выказывала явных признаков беспокойства. Значит, ничего такого не случилось. Ему это занятие попросту надоело. Выработал у меня придурочную привычку приходить домой до того, как стемнеет, и смылся. Но что за человек, ни отпустить, ни…