По рукам и ногам (СИ)

В Шеле был жуткий дождь, на расстоянии вытянутой руки из-за потоков воды уже ничего становилось. По этой причине посетителей в бордель-кафе было совершенно мало. По этой же причине меня отпустили домой. Правда, пока я вышла к набережной, одежда на мне настолько промокла, что надобность торопиться уже как-то отпала, а ливень превратился в осенне-противный дождик с тяжелыми теплыми каплями. Хотя вроде бы до осени еще далеко.

Я свесилась с перил, пялясь на грязную и какую-то лиловую воду, вот же пакость, и домой идти не хочется. Но, наверное, заглянуть и переодеться все-таки надо, вся насквозь же. Интересно, Алисия уже пришла? Она вообще где-нибудь работает или ей хватает денег, что Кэри дает?

На этой ноте телефон взорвался нахальной вибрацией у меня в кармане. Удивительно, как он еще жив, после пережитого душа. Неужели Нейгауз с рассчетом покупал, что он ни в воде не тонет, ни в огне не горит, и об стенку хрен разгокаешь.

И тут же выдался прекрасный шанс удостовериться и его «немножко» утопить. Телефон почти выскользнул из мокрых рук, но в последний момент мне удалось в него так вцепиться, что намертво.

Фух, чуть не уронила, а то погиб бы в мазутном заливе, Кэри бы мне тогда вставил. Пожалуй, во всех смыслах.

– Да? – вопреки моим опасениям, в голосе не только не проступила бестолковая радость, которую я ожидала от этого звонка почувствовать, но и жутко в общем-то прозвучало это мое «да».

Словно не «да», а беспощадное, глухое «иди к черту». Я ведь не расстраивалась на самом деле, когда прекратились его звонки. Это просто обидно было: забыл, так сего же еще на поводке держишь?

Ланкмиллер был умный мальчик и сходу уловил мой мрачный ментальный посыл.

– Что, мы как всегда в хорошем настроении, да, Кику? Откуда такой шум, ты на улице? С чего это вдруг в такую погодку?

– Да я тут, видите ли… страдаю. От несчастной любви к одному красавчику-морячку, который сегодня намылился в дальнее плавание. Такие дела.

И самой даже страшно стало – какая я противная. Интересно, если Ланкмиллер примет это за чистую монету, он меня прибьет? И по факту несуществующего морячка найдет и – тоже?

Но Кэри в ответ насмешливо фыркнул. И в голосе в точно такой же пропорции было яда.

– От тебя кто угодно намылится в дальнее плавание, ты и любить-то не умеешь, – отвратительное, с нескрываемой наглостью наигранное сострадание.

Слащаво-то как это у него получилось, ничего хуже и быть не могло.

Я сжала перила. Как-то больнее вышло, чем можно было бы ожидать.

– А не слишком ли лихо, господин Ланкмиллер? Если я не радею к такому поклоннику унижения и ошейников, как вы, это вовсе не значит, что сердце мое не способно к теплым чувствам, – зло огрызнулась я, отворачиваясь от моря, потому что вдруг стало прямо противно.

– Ты когда-нибудь любила? – вместо того, чтобы снова съязвить, в лоб спросил Ланкмиллер.

– Нет.

– Вот так вот сразу, без заминки?

– А когда мне? Восьмилетней девочкой? Или за время беспрерывного впахивания в «Шоколаде»? Не знаю, может, и любила. Но только теперь ничего этого не помню. Зачем спрашиваешь, не много ли и так на тебя «любителей»?

– Праздный интерес, обо мне и речи не шло. Подумал, может, ты хотя бы знаешь, как это.

– Не знаю, отвяжитесь. Раз уж выдали синий паспорт, так и совесть поимейте не лезть в мою личную жизнь со своими бестактными расспросами.

– Кику, такая ты нервная стала последнее время. Мужика тебе не хватает и хорошего качественного секса.

– Н-да, у вас все к одному сводится, – буркнула я, удерживаясь от того, чтобы хихикнуть. Забавно даже. С другой стороны боюсь подумать, что если он прав…

– В общем так, я завтра приезжаю в Шель, правда, ненадолго. Мне нужно быть на открытии завода. После этого мы встретимся.

– Зачем? – глухо спросила я. Браво, чудеса проницательности. А как будто неясно.

– Что, так не хочешь меня видеть? – фыркнул Кэри.

– А хоть бы и не хочу.

– Это ненадолго, максимум на полчаса, дольше нельзя. Генрих говорит, что у меня даже телефоны просушиваются, так что я сейчас с Нейгаузовского.

– Ты поэтому… не звонил два дня?

– А ты думала, я все это время кровать вспахивал с Элен? Не без этого, конечно, но…

– Можно мне без подробностей, пожалуйста, – тихо попросила я.

– В любом случае, рад, что за это время ты не успела наделать фундаментальных глупостей. Слушай внимательно, завтра, около двух, ты должна быть в гостинице над «Шоколадом» своим, в номере 4023. Я подойду позже и уйду раньше, чем тебе полагается.

– Все конспирация, да?

– Я думаю, толку в ней нет, каждый день словно прогулка по краю пропасти, – он отчего-то усмехнулся.

– Каждый день, как будто, последний, – завершила я. – Не знаю, мне отчего-то кажется, что эта фраза должна именно так заканчиваться. Это слова из песни?

Ланкмиллер напряженно вздохнул.

– Вполне может быть.

На миг сердце зашлось от странного его голоса. Так это все глупо выходит. Если каждый день и последний, то может, наша встреча завтрашняя тоже? Он вообще-то мразь порядочная, но действительно ли заслужил смерти? Может быть, и не к наложницам, но ему не чуждо человеческие чувства испытывать. Но я быстро тряхнула головой, одумавшись.

Оправдываю его тут, тоже мне…

– Не драматизируйте, хозяин.

А в трубке уже звучали отрывистые гудки.

========== Часть 79 ==========

Я вдохнула и резко выдохнула. Конечно, совесть была мне мало свойственна, но все-таки отпрашиваться в разгар рабочего дня – да еще и, как назло, донельзя загруженного – было верхом всякого допустимого нахальства, на которое я могла пойти… Будто приезд Ланкмиллера оказывал такое влияние на людей, что все похотливые самцы столицы решили его отметить именно в этом месте и именно к двум часам дня. А, ну в два же еще и стриптиз начинается, совсем замечательно…

О том, что всем о визите мучителя давно известно мне сказала сама Зои. Точнее, это по случайности вышло.

– Роуз, глянь, сегодня в одиннадцать часов это открытие завода было, – старшая официантка втащила меня за руку в подсобку. – Хорош же?

– Кто, завод? – без энтузиазма пробормотала я, спотыкаясь о коробку с какими-то то ли зефирками, то ли весьма своеобразными шоколадными лебедями. Судя по этикете, было точно либо одно, либо другое, но галочкой отмаркировать, видимо, забыли.

– Да нет, – раздраженно отмахнулась Зои, щелкая мышкой. – Ланкмиллер твой.

– А по-моему, не очень, – я присела на вертящийся стул специально, чтобы к монитору быть лишь в пол-оборота. – Ты используешь рабочий компьютер, чтобы пялиться на мужиков?

Зои демонстративно вздохнула, заводя глаза к потолку.

– Мы его почти и по назначению-то не используем, пусть хоть так, нечего мне тут, – она снова обратила свой взор к томно мерцающему монитору и твердо констатировала. – Обожаю мужчин в костюмах.

– Ага, а еще лучше без костюмов, – передразнила я, краем глаза кося в монитор, где обретался Ланкмиллер во всей своей красе и окружении каких-то презентабельных деловых мужиков, местами лысых. И тут мне от него не скрыться, что за напасть!

И так сегодня целый день чувства какие-то смешанные.

С одной стороны, я надеялась, что встреча наша хоть что-нибудь уже для меня прояснит, а то, кажется, уже и Зои знает о делах Ланкмиллерских больше меня.

С другой…

С другой стороны мне тревожно и неуютно, как всегда. Будто холодно. У Кэри острые глаза, слишком неприятные. Они были красивыми только тогда, когда он на Элен смотрел. Теплыми, и будто в них искрилось что-то и плавилось. На меня он так никогда не смотрел.

Да я и не ждала этого.

– М-м, Зои… раз уж ты заговорила, мне Ланкмиллер встречу сегодня назначил, в два. Можно… мне…

– О, так он еще не совсем забыл о твоем существовании? – она удивленно, немного игриво приподняла бровь.

– Нет. И, кажется, даже не собирался. Я не знаю, сколько это продлится.

– Иди, – пожала плечами Зои, – отработаешь, когда вернешься.