Земля несбывшихся надежд

— О нет, неужели и ты тоже! — воскликнул он.

— Что? Что?! — закричала я, подбегая к колыбели и подумав, что ребенок перестал дышать или случилось что-то ужасное, но Димпл крепко спала в бело-розовой люльке. Ее крошечная грудка понемногу спокойно поднималась и опускалась, мягкий розовый язычок виднелся в полуоткрытом ротике. Я коснулась ее лица: оно было нежным и теплым. Я подняла на Севенеса глаза, рассерженная безосновательной паникой, но его лицо уже приобрело прежнее выражение.

— В чем дело? Почему ты так сказал? — спросила я раздраженно.

Он странно улыбнулся.

— Просто у меня почему-то мурашки по коже побежали.

Мне хотелось дать ему пощечину, но я продолжала расспрашивать его. Он только смеялся и какое-то время делал вид, что сказал это совсем о другом. Я ему и так никогда не нравилась, а сейчас и разговаривать со мной ему было тяжело. Он встал и неожиданно ушел, как будто даже минутное пребывание в моем доме было для него невыносимым испытанием. Иногда мне казалось, что он не от мира сего. Я его не понимала.

Севенес — не единственный крепкий орешек для меня. Мне вообще тяжело понять людей. Почему в ответ на свою доброту я всегда получаю зависть и злость? Даже моей собственной семье выгодно было забыть обо всем хорошем, что я для них сделала. Иногда, когда родители ссорились, моя мама очень печалилась. Она шла в спальню, закрывала окна и лежала в постели целыми днями, ничего не делая. Когда я пробиралась туда, ее лицо не выражало ничего. Глаза безучастно смотрели в одну точку. В таких ситуациях я колебалась между невероятной паникой, что она может так никогда и не выйти из этого состояния, и переполняющим меня желанием ударить ее как можно сильнее, просто чтобы посмотреть, смогу ли я добиться от нее хоть какой-то реакции. В те мрачные дни именно я распоряжалась деньгами, которые сама и зарабатывала, обучая миссис Муту, живущую по соседству, читать и писать по-малайски, чтобы купить еды для семьи. Это именно я покупала хлеб и делила его между своими братьями. Все остальные просто тихо подкрадывались, торопливо ели и так же тихо исчезали, чтобы только не иметь дела с мамой, находящейся словно в коматозном состоянии. Теперь они отказываются признать, что должны помочь мне.

Я тратила на них последний цент, хотя понимала, что и сама всего лишь ребенок, и теперь они уже богаты и живут в своих больших особняках, но так же отворачиваются от меня.

— По одежке протягивай ножки, — злорадствуют они, будто только одно это сможет разогнать волчью стаю у моей двери. — Есть люди, которые живут еще хуже, — кричат они насмешливо, затем неодобрительно морщат свои лица и самодовольно спрашивают: —А что с деньгами, которые я давал тебе в прошлый раз?

Как будто подачки в две или пять тысяч может хватить на всю жизнь. Они хотят, чтобы я жила, как паучиха, но я не буду. Почему я должна жить, как скряга, считая каждый грош, когда у меня есть такие богатые родственники?

В самом начале, когда мы переехали в новый дом, мы с Лакшмнаном с трудом оплачивали счета, но у меня был капитал, и, кроме того, я стала свахой. Находила невест некоторым женихам. Это я нашла невесту Джейану, потратив свои собственные деньги на поездку в Серембан в поисках девушки для него. Да, я получила вознаграждение, но оно едва покрыло мои расходы. Какой цветочек я ему нашла! Ну хорошо, в ней не было ни одного качества, достойного внимания, но для такого мужчины, как он, она была просто бесценным подарком. После свадьбы я пригласила их приехать и пожить с нами в нашем доме, и они пробыли у нас три месяца, спали и ели, словно были у себя дома. Я даже ходила к китайским врачевателям синсе купить Джейану немного лечебного корня для повышения потенции. Он был неопытным мужчиной. Поверьте мне, только благодаря моим стараниям у них сейчас есть две дочери. И что я получила взамен?

Эта проститутка стала строить глазки моему мужу. Я спасла ее от опасности остаться в старых девах, привела ее в свой собственный дом, чтобы ей не пришлось жить в длинной тени паучихи, — и чем она отплатила за мою доброту? Тем, что попыталась увести моего мужа! Она была неблагодарна, но очень умна. Эта интриганка и потаскушка слонялась по кухне, разодетая с ног до головы в лучшее, что у нее есть, будто она была образцом домашней хозяйки. Каждый раз, когда она настаивала на том, что готовить будет она, я молча терпела безвкусные куски мяса, плавающие в водянистом карри. Потом однажды я увидела, как мой муж отбивает на столе для нее мясо. Она посмела просить моего мужа купить ей мяса и даже отбить его. Я сама хожу за покупками, но эта кокетка хитро заворожила моего мужчину. Я тут же увидела опасность, зная, как рассуждает женщина. Женщины куда более вероломны, чем мужчины. Что есть мужчина? Всего лишь ни о чем не подозревающее продолжение плоти, висящей у него между ног? Нет, настоящий хищник — это женщина.

Сердце женщины будто рот, полный длинных зубов. Каждый заканчивается острым кончиком, и все это мудро замаскировано красиво накрашенным личиком, мягким блеском, легкомысленно скрещенными ножками, легким, как шелк, дыханием, белым запястьем или открытым, идеально гладким затылком. Один за другим охотница вонзает свои зубы в неподготовленную жертву, и чем сильнее мужчина сопротивляется, тем более крепкой становится ее хватка до тех пор, пока она быстро не заколет его и не парализует до полного повиновения. Мой муж был очень красив, и она хотела, чтобы он достался ей. Он не знал об этих зубах, но только не я. Однажды вечером она украла мой лучший рецепт и попыталась выдать его за свой собственный прямо у меня на глазах. Какая наглость!

Это переполнило чашу моего терпения.

Эта глупая женщина мечтала о моем муже на белом коне, не зная, что в нем не было ничего героического. В этом мужчине нет и грамма нежности. Он будто самец льва, слишком эгоистичный и слишком величественный, чтоб быть способным любить. Такую мышку, какой была она, он мог бы прожевать и выплюнуть за несколько минут, так и не удовлетворившись. Она видела наши дикие ссоры и была убеждена, что мы с мужем враги.

— Нет, — сказала я ей в лицо. — Мы, я и мой мужчина, словно две половинки одних садовых ножниц, соединенные посередине, всегда кусаем друг друга и разрезаем пополам любого, кто станет между нами. Ты видишь, где стоишь в данный момент? — спросила я ее. — Между нами! Он у меня в крови, а я — у него. Иногда он так злит меня, что мне хочется налить кипящего масла в его пупок, пока он спит, или бросить его на съедение крокодилам, чтобы они переварили все, — кости, волосы, рога, копыта, кожу и его очки. Но в другой раз я ревную его даже к воздуху, которым он дышит. Почему-то я безумно ревную его даже к женщинам, на которых он смотрит по телевизору.

Нет, она не знала о моей страсти и представить этого не могла. Она стояла потрясенная и широко открывала рот, словно рыба, выброшенная из воды. Моя любовь, как пожирающее насекомых растение, которое живет плотью таких насекомых, как она. Даже когда я лечу к нему в безумном гневе, целясь в его глаза, или когда настраиваю против него его собственного сына Нэша, я все равно невероятно люблю его и никогда не отпущу. Он мой. Но все-таки моя любовь — это такая тайна, что даже мой муж, предмет моей неконтролируемой страсти, не знает об этом. Да, я очень быстро узнала, что моя любовь — это кнут, которым он может ударить меня, так что он продолжает жить в твердой уверенности в том, что я его ненавижу. Даже сам его вид.

— Убирайтесь из моего дома! — кричала я им до хрипа. Им обоим. Даже вид Джейана и его жалких ищущих любви глаз стал раздражать меня. Он вертелся вокруг этой сучки-интриганки, преданный, как безмозглый пес. Иногда мне кажется, что он даже пыхтел, как пес. Я дала им двадцать четыре часа, чтобы найти новое жилье. К счастью, им потребовалось и того меньше.

Как только я избавилась от этих двух пиявок, начались хорошие перемены. Лакшмнану удалось заключить сделку с каким-то китайским бизнесменом. Обычно они с легкостью надували мужа. Они использовали его, пока нужно было много бегать, а потом, когда подходил момент подписания документов, не считались с ним, деля доход только между собой. Он приходил домой, горько жалуясь, что единственное, в чем можно быть уверенным в китайце, — это его волосы. Я всегда выслушивала его обиды, залечивала его раны, но всегда снова отсылала его обратно. «Ты лев, король джунглей, вот и рычи, как лев», — говорила я. И наконец, после стольких неудач, он заключил свою первую сделку. Он заработал шесть тысяч рингитов. Он вручил мне шесть тысяч рингитов.