Журавлик - гордая птица (СИ)

Женщина быстро собрала Аню и чмокнула ещё дремлющего в кровати Сашу. Они вышли из дома вместе с дочкой, которая была не слишком-то довольна ранним подъёмом и обиженно сопела, шагая по заснеженной дорожке и держа мать за руку.

— Сашка, значит, дрыхнет, я должна идти в садик, — выпятив нижнюю губку, выдала она.

— Котёнок, ты же знаешь, что твой брат ещё не выздоровел до конца, поэтому он остался дома. В школу нельзя ходить, если болеешь, — терпеливо начала объяснять Изабелла. — К тому же, скоро праздник, а ты читаешь там стихи, не забыла? Репетиции нельзя пропускать.

— Знаю, мам. Ладно, пойдём. Меня, наверное, там подружки ждут. Я сегодня опять буду рисовать зайчика. Саня сказал, что те, которых я нарисовала раньше, были похожи на бегемотов. Попробую ещё раз. Может, лучше получится.

— Замечательные у тебя выходили зайцы. Саша просто пошутил.

— Правда? Ну и хорошо! — радостно кивнула девочка и, вытащив руку из материнской ладони, побежала вперёд уже с поднявшимся настроением.

Когда они зашли в сад, Белла помогла дочери раздеться. Сдав её с рук на руки воспитателю, она заскочила к начальнице, клятвенно пообещав той выйти на работу в ближайший понедельник, и быстро покинула здание. Изабелла спешила на городское кладбище. Спустя полчаса она уже подходила к могиле матери. Тишину на погосте нарушали только крик галок, обосновавшихся в кронах высоких многолетних клёнов, в изобилии растущих на кладбищенской территории, и скрип свежевыпавшего снега под подошвами сапог Беллы. Она приблизилась к памятнику вплотную, присела на корточки, протянув затянутую в перчатку руку, и смахнула снег с поверхности гранита, потом освободила от снежного плена и фотографию Маргариты. Внезапно вокруг наступила абсолютная тишина. Даже глупые птицы почему-то прекратили галдеть и только, сидя на высоко растущих ветках, вертели головами, с любопытством разглядывая одинокую посетительницу, появившуюся здесь в столь ранний час.

— Здравствуй, мам, — хрипло прошептала Белла, особенно остро сейчас чувствуя тяжесть от потери близкого человека. — Знаешь, когда я шла сюда, то хотела задать только один вопрос. Почему? За что ты так поступила со мной, с нами?

Белла горько усмехнулась, не обратив внимания на выступившие на глазах слёзы.

— Понимаю, что не получу ответа. Тебя нет, некого теперь обвинять. Господи, мамочка, мне было так больно все эти годы! Знаешь, сколько раз я видела во сне Эдварда? А потом он снова и снова уходил от меня. И я просыпалась, давясь слезами и сходя с ума от того, что ничего нельзя изменить!

Белла нервно провела рукой по лицу, пытаясь утереть слёзы, и снег, остававшийся до этого на её перчатке, теперь размазывался по щекам вместе с влагой, сочившейся из глаз. Он быстро таял от тепла её кожи и дорожками стекал вниз, смешиваясь со слезинками. Слизнув с губ солоноватые капельки, Изабелла подняла глаза к небу, словно пытаясь отыскать там хоть какой-то знак того, что она услышана. Женщина вдруг ощутила короткий, но сильный порыв холодного зимнего ветра, который коснулся её лица и тут же исчез. Она снова посмотрела на фотографию матери и опустилась на колени прямо в снег.

— Тебе было тяжело хранить молчание. А мне тяжело жить, храня обиду на тебя. Поэтому… Я прощаю тебя за то, что ты натворила много лет назад. Я прощаю тебя за то, что у меня не было возможности быть с Эдвардом. Эдвард… Я так его любила, что была готова пойти за ним в огонь и в воду. Но ты решила иначе…

Изабелла судорожно вдохнула, набирая в грудь побольше воздуха.

— И я прощаю тебе то, что мой сын все это время рос без родного отца. Может, когда-то и я поступила неправильно, не рассказав Каллену о Саше. И вот он, горький итог: большую часть своей маленькой жизни мой мальчик рос рядом с человеком, который ненавидел его. А настоящий отец был очень далеко и даже не подозревал, что у него есть сын. Все мы делаем ошибки, мама, и я — не исключение. Поэтому прими моё прощение, а я всегда буду помнить о том, что ты до конца своих дней жалела о том, что сделала с нами.

Изабелла закрыла лицо руками и теперь уже громко, в голос, разрыдалась. Галки снова подняли гвалт у неё над головой, суетливо перелетая с ветки на ветку. Но, перекрывая их гомон и звуки её рыданий, за спиной женщины вдруг прозвучал до боли знакомый и родной голос:

— Белла…

========== Глава 14. “Я всё - равно буду рядом…” ==========

Я на коленях пред тобой, сынок —

Я вымолить прощение хочу.

Ты от меня так долго был далёк!

Я за ошибки прошлые плачу.

Передо мной, как зеркало, глаза.

И этих глаз мне не найти родней.

Ты плачешь, и хрустальная слеза

Пробьёт насквозь броню души моей.

Наверное, я много пропустил:

Твой первый смех, твой первый робкий шаг,

По выходным не я тебя водил

На долгие прогулки в тихий парк.

Не я тебя до школы провожал

В твой первый день. Не я был горд тобой…

За школьными воротами встречал

Не я… Прости за это, мальчик мой!

Белла закрыла лицо руками и громко разрыдалась, стоя на коленях. И тут, перекрывая крики птиц, мельтешивших над головой, и звуки её рыданий, за спиной женщины раздался до боли знакомый и родной голос:

— Белла…

Она застыла, не находя в себе смелости обернуться и посмотреть Эдварду в глаза. Она отняла руки от лица и, еле двигая непослушными губами, спросила:

— Ты всё слышал?

— Да, — в голосе мужчины угадывалось потрясение.

Он медленно двинулся вперёд, сокращая расстояние между ними. Подойдя, Каллен опустился на колени перед Беллой, пытаясь заглянуть ей в глаза. Но она сидела с опущенной головой, растерянно теребя в пальцах комок снега. Тогда он одной рукой приподнял за подбородок её лицо, а второй принялся бережно стирать скатывающиеся хрустальными горошинками слёзы.

— Почему ты не сказала мне? Почему так долго молчала? Саша — мой сын? — Эдвард говорил с надрывом. Он и сам вот-вот готов был расплакаться от новости, только что свалившейся на него, и чувствовал, что предательская влага всё сильнее застилает глаза.

— Я… Ты уехал тогда так внезапно. Я думала, что не нужна тебе, что ребёнок тоже не будет нужен.

Каллен зажмурился, пытаясь справиться с дикой болью, которая, казалось, заполонила и тело, и душу. Ныла каждая клеточка, а сердце, так вообще, выкручивало мучительными, обжигающими спазмами. Распахнув веки, он заметил, что Изабеллу трясёт. Губы её посинели, видно было, что она сильно замёрзла.

— Пойдём, — предложил он, резко вставая и протягивая ей руку, — поговорим в машине.

Женщина покорно поднялась, ухватившись за его пальцы, и, кинув прощальный взгляд на фотографию матери, поплелась вслед за Эдвардом. Она сжимала челюсти, чтобы не было слышно, как её зубы стучат друг о друга, и пыталась игнорировать дрожь, появившуюся то ли от холода, то ли от навалившегося стресса.

Сев машину, Каллен включил печку на полную мощность.

— Сейчас согреешься, — пообещал он Белле.

— Чт-то ты вообще т-тут делаешь? — поинтересовалась она, продолжая стучать зубами.

— После нашего последнего разговора мне так и не удалось уснуть. Утром я поехал на могилу к Энни, надеясь, что смогу найти здесь хотя бы частичку душевного спокойствия. В какой-то мере это помогло мне привести в порядок мысли. Я возвращался обратно, когда заметил тебя и решил подойти ближе. Но ты была настолько погружена в себя, что даже не заметила моего приближения, — ответил Каллен, нервно стуча пальцами по рулю. В машине повисло напряжённое молчание.