Журавлик - гордая птица (СИ)

Эммет кивнул и отправился вслед за Беллой на кухню, успев мимоходом подмигнуть Саше, который, заметив, что Аня запуталась в деталях нового конструктора и упрямо пытается разобраться с этим самостоятельно, опустился на ковёр рядом с сестрой и потихоньку начал помогать ей.

— Я хотел попросить тебя, Белз. Отпусти Аню ко мне домой на пару часов.

— Зачем? — удивилась Изабелла.

— Понимаешь, у Алекса все друзья остались дома, в Сиэтле. А с твоей дочкой он вроде как неплохо ладит. К тому же они одногодки. Может, поэтому так быстро сумели договориться, несмотря на то, что иногда они общаются между собой на разных языках. Обычно это происходит в те моменты, когда мой сын не может вспомнить нужную ему фразу на русском и по привычке переходит на английский. Дети поиграют пару часов, а потом я привезу девочку обратно, не волнуйся. А почему она, кстати, не в садике?

— Я взяла больничный из-за Саши, а эта хитруля уговорила меня и её оставить дома на несколько дней.

— Как твоя работа?

— Ничего. К Новому году готовимся. Я буду вести детский праздник, так что долго на больничном не просижу. Аня ходит в тот же детский сад, в котором работаю я. А ты чем решил заняться в нашем городе?

— О! Я арендовал здесь здание и собираюсь открыть спортивный комплекс. Он будет больше, чем тот, который я основал в Сиэтле. Я планирую наряду с тренажёрным залом и бассейном открыть несколько детских спортивных секций. Может, и для Эдварда найду какую-нибудь должность, чтоб без дела не сидел.

При упоминании об Эдварде Белла слегка покраснела и опустила глаза в свою чашку.

— Белз, — тихо позвал её Эммет, — посмотри на меня, пожалуйста.

Женщина нехотя подняла настороженный взгляд.

— Он очень изменился за эти годы, сестрёнка. Правда, изменился. Надеюсь, у него ещё будет время и возможность доказать тебе это.

— Я… не знаю, Эм. Всё так сложно. Я просто не уверена в том, что смогу доверять ему теперь.

— Давай не будем торопить события, — примирительно сказал Эммет. — Пусть всё идёт своим чередом. Может, ты и сможешь изменить своё мнение насчёт моего брата.

— Давай, — выдохнула Изабелла.

— Кстати, — Эммет поспешил перевести разговор на другую тему, — не посоветуешь какой-нибудь детский обучающий центр? Алексу нужно учиться, а обычный детский сад, думаю, ему сейчас не подойдёт.

— Конечно. Я дам тебе координаты нескольких заведений. В одном из них занимается Аня. Ей нравится учиться, поэтому я вожу её на дополнительные занятия.

Изабелла нашла ручку и листок бумаги и написала нужные адреса. Эммет, убирая лист в карман джинсов, благодарно кивнул, потом снова спросил:

— Ну, так что? Отпустишь дочку ко мне в гости? Алекс будет очень рад.

— Хорошо, — немного подумав, ответила Изабелла. — Только ненадолго. Справишься с двумя непоседами сразу?

— Хей, сестрёнка, ты меня недооцениваешь! Думаю, смогу поладить с парочкой пятилетних детьми, не волнуйся! — заверил Эммет женщину.

Когда Аня узнала о предстоящей поездке, она начала пританцовывать на месте. Из её восторженного лепета Белла поняла, что радует её не только совместное время препровождение с Алексом, но и перспектива встречи с Эдвардом. Девочка быстро собралась и вскоре уже стояла в прихожей, одной рукой держась за ладонь Эммета, а другой — прижимая к себе коробку с новым конструктором, который решила взять с собой. Аня терпеливо выслушивала последние наставления матери о необходимости хорошего поведения.

— Белз, — нетерпеливо прервал её мужчина, — да не переживай ты так, всё будет нормально. У тебя замечательная дочь и, думаю, она и так знает, как и где нужно себя вести. Правда, Энни?

— Правда, — согласилась девочка, а затем решила уточнить: — Ты назвал меня Энни?

— Да. Так я называл свою бабушку, её тоже звали Анна, как и тебя. Но мы предпочитали называть её Энни. Тебе нравится?

— Хм, — Аня задумалась, подняв вверх указательный пальчик. — Это очень красиво, поэтому… я согласна.

— Ну и замечательно! Пошли, а то Эдвард с Алексом, наверное, нас заждались.

Белла закрыла за ними дверь, потом подошла к окну и, глядя вниз, долго махала дочери рукой, пока та садилась в машину вместе с Эмом.

***

Эдвард сидел в гостиной вместе с Алексом, который решил посмотреть мультфильм. Каллен склонился над стареньким блокнотом и делал аккуратные пометки в собственных записях. Привычка строить схемы и фиксировать на бумаге выстраиваемые в уме логические цепочки сформировалась у него во время службы в полиции. Чего он достиг в поисках убийцы Насти и Розали, приехав в Россию? Пока похвастаться внушительными успехами Каллен не мог. Дело осложнялось тем, что поисками мужчина занимался неофициально, потому что, во-первых, к этому времени расстался со значком копа, а во-вторых, находился на территории чужой страны. К тому же, он часто ловил себя на том, что мысли его текут совершенно в другом направлении, никак не связанном с расследованием. Изабелла Журавлёва занимала в его голове так много места, что сосредоточиться на размышлениях и выводах, касающихся поисков преступника, было очень трудно. Вновь и вновь образ повзрослевшей и ещё более похорошевшей Беллы всплывал перед его глазами, заставляя терять нить рассуждений.

Но Каллен старался, как мог, уделять внимание тому делу, которое решил довести до конца, хоть и с трудом, но отрываясь от мечтаний о женщине, на протяжении долгих лет остававшейся занозой в его душе. Эдвард даже успел наведаться в родное село Корнева, преодолев долгие километры на машине. Дом, где жил когда-то человек, ставший после совершённого им двойного убийства личным врагом Каллена, стоял с заколоченными окнами. Видно было, что тут никто давно не живёт. Замок на дверях заржавел так, что, даже если кому-нибудь пришло бы в голову смазать его, нужно было бы приложить немало усилий, чтобы открыть. Поинтересовавшись у проходившей мимо местной старушки о судьбе хозяев дома, Эдвард узнал, что отца Дмитрия, который растил сына в одиночку, давно нет в живых, но на другом конце посёлка живёт дальняя родня Корневых. Шансов узнать что-то было ничтожно мало, но Каллен всё же отправился туда. Он представился давним приятелем Дмитрия, желающим наладить потерянные с юности связи, и начал осторожно задавать вопросы о теперешнем местонахождении «дорогого друга». Но никто здесь ничего не знал о судьбе дальнего родственника ещё с осени, когда он появился у них, задержавшись всего на несколько часов. На все вопросы о том, как живёт и с кем, Дима только загадочно усмехался и отвечал, что живёт нормально, а скоро будет жить ещё лучше. Потом Корнев уехал, не забыв занять у хозяина дома несколько сотен, потому что, видите ли, случайно оставил дома бумажник.

Эдвард терпеливо выслушал рассказ и вежливо поблагодарил хозяев, собираясь тронуться в обратный путь. Дорога ему предстояла нелёгкая, и он с тоской подумал, что зря убил столько времени. Теперь ему предстояло провести за рулём большую часть ночи, чтобы добраться да Подмосковья. Каллен уже заводил автомобиль, когда увидел, что из дома вышла жена хозяина и торопливо засеменила в его сторону.

— Вот, возьмите, — запыхавшись, произнесла женщина, протягивая Эдварду какую-то бумажку. — Я нашла это на полу после ухода Димы. Должно быть, он выронил её, когда доставал сигареты перед тем, как вышел от нас. Хотела выбросить, но потом передумала — здесь вроде записан номер дома или что-то типа этого. Передайте ему, если встретите. Вдруг она ещё нужна ему.

— Непременно, — заверил её Эдвард, когда женщина вложила клочок тонкой потёртой бумаги ему в ладонь.

Вернувшись домой, Каллен вот уже больше недели занимался тем, что ломал голову на злополучным бумажным обрывком. На обратной его стороне была короткая запись: «д. 23» А на лицевой стороне сохранился фрагмент детского рисунка. Там неуверенной, но старательной детской рукой было изображено неизвестное науке животное, представляющее странную смесь зайца, кошки и бегемота. «Зайцегемот» выглядел жалко, потому что в результате варварски порванного листа лишился задней части туловища и неуверенно опирался на передние лапы. Эдвард предположил, что у Корнева мог быть ребёнок. Но в то же время он мог взять этот рисунок, находясь в гостях у чужих людей. В конце концов Каллен решил, что от этого клочка бумаги слишком мало толку, и раздражённо засунул его между последних страниц блокнота с глаз долой. Выбросить его он не решился: если оставался хотя бы один процент из ста, что данная улика может пригодиться ему в будущем, значит, она должна была быть сохранена — к такому поведению он привык, служа в полиции. Любая мелочь, любой малюсенький узелочек на запутанной нити преступления могли пригодиться для его успешного раскрытия.