Танец Опиума (СИ)

— Они не рабы, — возмутилась Сакура. — Это люди, которые работают у вас за определенную плату!

— Ну ладно, — лениво потянул в ответ упрямец. — Слуга.

— Нет! Это повара, горничные, садовники, уборщики и дворецкий!

Саске показательно зевнул и ответил:

— Рабы…

Старший Учиха ухмыльнулся.

— Итачи, ну хоть ты скажи ему! — насупилась Харуно.

— Пусть называет, как угодно. Мы платим им деньги, они выполняют свою работу. По идее мы не обязаны с ними любезничать и вправе называть их как угодно.

— Итачи! Блин!

Теперь уже Саске победоносно засмеялся и запросил пять у брата. Как ни странно, но тот, хоть и негодуя, ответил на его запрос.

— Не блин, а оладушек, — весело подметил её молодой человек. — Формальности не обязательны, кода им платят такие огромные деньги за такую ничтожную работу. Они вообще обязаны нам пятки лизать.

— Они же люди! — настаивала на своём Сакура. — Ты хотя бы не оскорбляй их… Итачи хоть и говорит, что ему плевать, но, тем не менее, он с ними вежлив!

— Я их не замечаю, — мягко отметил тот в ответ, открывая ключами гараж.

— Знаешь, — снова насупилась Сакура, пихая локтем своего парня в ребра, — иногда высокомерным людям, вроде тебя, хочется дать рубль и попросить, чтобы они вернули сдачу, когда найдут себе цену!

— Да ты мне потом еще девяносто девять доплатишь, — усмехнулся младший Учиха, притягивая к себе девушку и поднимая её над землей, как ребенка. Он закружился вместе с Сакурой вокруг себя, затем поцеловал её в щеку и поставил на ноги. Розоволосая бестия, хоть и была немного зла на парня, но обиды её были непродолжительны.

Братья любили в Харуно эту черту — отходчивость. Им была удивительна та легкость, с которой она общается с ними обоими. Никаких ограничений и недомолвок. Открытость и искренность. Сакура относилась к ним так, словно те были самыми лучшими людьми в её жизни, тактично игнорируя черствую и бездушную натуру Итачи или легкомысленность (которая чаще всего выражалась в неумении вовремя остановиться) и импульсивность Саске. Она закрывала глаза на их темную сторону. Совершено не замечала жестокости и кровожадности в их гнилых сердцах.

В ответ братья охраняли её покой и сохраняли в невредимости её иллюзорный мир, полный добра и любви по отношению ко всем живым существам.

Пока голубки ворковали, Итачи тепло улыбался, поглядывая через плечо, и копошился с ключами. Отчего-то на душе у него было легко, несмотря на сложные взаимоотношения этих троих.

Не успел Итачи открыть гараж, как лицо Саске вдруг засияло. Это означало не что иное, как идею. Что-то созрело в его головушке и теперь норовило выплеснуться и осуществиться. Итачи с Сакурой заметив это выражение, тяжело вздохнули и даже спрашивать побоялись, что на этот раз он придумал…

И правда, его идеи обычно ничего хорошего не сулили. Например, только месяц назад Саске вздумалось проверить, сколько понадобиться гелиевых шариков, чтобы безболезненно и плавно спуститься с крыши дома на землю. В итоге он потянул лодыжку и вплоть до этой недели страдал от боли в ноге, как следствие неудачного прыжка. Увы, в тот злополучный день ни Сакура, ни Итачи не смогли его остановить от безрассудства даже под угрозой смерти. Какие же муки испытывали они, когда пришлось ухаживать за пострадавшим. Девушке пришлось обхаживать его с утра до ночи, удовлетворяя каждый его каприз, начиная с мороженного в передвижном магазинчике на краю соседнего города, заканчивая сказкой на ночь. И ведь не важно, что повредил он только лодыжку и совершенно несерьезным образом. Старший брат сразу объявил о том, что умывает руки, однако наблюдать страдания бедной Сакуры долго не смог. Поэтому им пришлось составлять расписание дежурств возле несносного больного. При том при всем он не прекращал своих чудачеств: вместе со своим верный блондинистым другом они развлекались, как могли. То устроят строительство домика на дереве, то пригласят прямо в дом игроков в покер из разных стран. Совершенно неисправимые люди! Хотя, признаться, и Сакура, порой забыв про свою женственность, хрупкость и распрощавшись с врожденным благоразумием, вместе со своим молодым человеком (у которого, между прочим, лодыжка поврежденная!) вместе лазала по деревьям и проходила всякие экстремальные путешествия. На это всё Итачи только и делал, что качал головой, набирался терпения и не прекращал напоминать влюбленным, какие они безрассудные идиоты. Хотя, по правде говоря, в душе улыбался и радовался живости, поселившейся в их доме, где до появления Сакуры царил мрак и запустение. Он больше походил на пустошь, куда не ступала нога человека (по крайней мере, живого).

— Как ты с ними справляешься вообще? — недоумевал Пейн месяцем раньше, прогуливаясь со своим начальником по саду и наблюдая, как двое влюбленных пытаются словить маленькую ящерку где-то в кустах.

— Сам не знаю… — обреченно вздыхал Учиха.

— И частенько такое бывает?

— Сакура — еще куда ни шло, а Саске чем старше, тем глупее…

И вправду, Сакура была одной из тех, кто умеет вовремя остановиться. Но Саске… К сожалению, он не относился к этому разряду людей. У него не было ни границ, ни мер.

За последние девять месяцев Сакура успела на многое насмотреться. На все, которые только ни есть, причуды Саске. И его попытки готовить, обвенчавшиеся небольшим пожаром на кухне. И его страсть к «Спанч Бобу», без которого он заснуть порой не мог. И его любимые пирожные, которые Сакуре теперь приходилось готовить каждое воскресение по той простой причине, что у повара «руки из задницы растут». Одним словом, Сакура познакомилась с человеком, которого в народе называют большим ребенком.

Конечно, Саске не ежесекундно таким был. Случались дни, когда они ссорились. Обычно это происходило по мелочам, потому что для крупных ссор никто из них повода не давал. И это было удивительно с учетом того, каким бабником Саске приходился до встречи с Харуно. Оба были страшными упрямцами, но мирились быстро и обиды забывались почти сразу. И секс был… страстным и необузданным. Порой внезапным и спонтанным, где-нибудь в общественных местах. Но почти всегда дома, с участием всяких игрушек. Бывало и примирительный, когда кто-нибудь из них не соглашался с мнением другого. Хотя, честно говоря, их мнения нечасто расходились.

С того дня в клубе и с Итачи всё потихоньку уложилось. И на этот раз точно. Близкие друзья — вот как они характеризовали свои отношения. Казалось, Учиха-старший и, правда, примирился с этим. По крайней мере, так думала Сакура. Они частенько проводили время вместе, и это самое время было превосходным. Безмятежные и спокойные разговоры о том, о сем, некоторые истории из жизни и всякие приятные мелочи, вроде готовки. На самом деле, у Итачи получалось намного лучше готовить всякую банальную стряпню, нежели у его младшего брата. Им нравились одинаковые фильмы и похожая музыка.

Дни проходили плавно, вытекая из одного в другой. Сакура работала и училась, а приходя домой, проводила время с братьями. Признаться, втроем они проводили вместе многим больше, чем наедине. Им было весело, и никто из них не хотел прервать минуты блаженства, проходящие в компании. В большинстве случаев, чудил Саске, вытворяя то одну, то другую вещь, а Сакура с Итачи, весело смеясь над казусной ситуацией, спешили ему помочь. А порой их выручал один только старший Учиха, когда дурнушка вдруг впадала в детство и говорила в оправдание себе: «Живем один раз!».

Была, к примеру, и такая исключительная история с участием Дейдары и Саске, когда пьяные в лабуды друзья приехали в три часа ночи домой и вытворяли какие-то чудеса. Между прочим, никто так и не узнал, что именно произошло. Два остолопа ничего не вспомнили с того дня, а у Сакуры с Итачи так и не хватило фантазии, чтобы завершить последовательную цепочку их действий и воспроизвести события той ночи. Короче говоря, блондина обнаружили застрявшего в огромной хрустальной люстре на потолке, а Саске — с шишкой на лбу в коридоре с пробитым потолком. В холле устроилось целое минное поле и баррикады. И это отнюдь не метафора. Это были самые настоящие сооружения из всего, что попало под руки: мебели, картин, мелких безделушек. В тот раз, полусонные Итачи с Сакурой прибежав на место преступления, негодовали и первое время понятия не имели, как снять блондина с люстры. А пьяным друзьям было весело, как никогда! Уж веселиться-то они умели, как никто другой…