Даже если вам немного за тридцать (СИ)

- Какая ты у меня умница, малыш.

- Расскажи, как ты съездил?

Он обстоятельно рассказывал минут десять, потом затих под ее волшебными пальцами пианистки.

Она лизнула его ухо:

- Муррр...Ну что, меня уже будут любить а не трахать?

- Ну прости...Я так переволновался! Больно тебя укусил?

- Неа. Но больше так не делай. Я такая голодная! Пошли, поужинаем? И выпьем за примирение! Николя, а кто такие "Оплот"?

- Да чисто ФСБшная структура -- русские и чеченцы, основная их организация - в Харькове. Источник доходов -- наркота из Чечни, смысл существования -- проталкивание на Украине идей "Русского Мира". Между прочим, серьезные парни.

- Понятно. Все сбывается. Все, как у Оруэлла в "1984". Не зря он был запрещен в Союзе. "Война -- это мир, свобода -- это рабство, незнание -- сила..." Как же страшен и примитивен этот "русский мир"...Как я рада, что ты вовремя уехал из Раши. Кстати, я слышала, что российское посольство в Ирландии находится на улице Оруэлла. Не правда ли: это все, что нам следует знать об английском чувстве юмора?

Дашков улыбнулся. В дверь заскреблась кошка.

- Маркизелла пришла, - Лиза тоже услышала скрежет, - Ты знаешь, она постоянно за мной ходит, словно я -- ее мама. Она еще такая крошечка, моя девочка, моя красавица, - это все Лиза уже говорила, натягивая теплый бирюзовый халат, лаская и целуя кошечку.

Персиянка была сказочно хороша. Кремовая, с голубыми глазками, серым хвостиком, ушками и мордочкой, необыкновенно пушистая. Маркиза была очень ласковой и спокойной, но с трудом переносила одиночество. В еде была страшно переборчива, изволила кушать только домашние сливки и сметану, домашнее мясо, печенку. Практически ничего магазинного никогда не ела, кроме венгерского, очень недешевого сухого корма для котят. Любила слушать игру на пианино. Телевизор не выносила. Она была вальяжна, как Дашков и знала себе цену, как Лиза. И как это животные всегда становятся похожими на хозяев? Даже те, что живут в доме недавно.

Дашков, очевидно, думал о том же самом, потому что заметил Лизе:

- Твоя фаворитка точно такая же балованная, как и ты.

- А ты заметил, что она не просто очень красива, но, она и сама знает об этом...Скажи, откуда?

- Она же женского пола, чего удивляться.

Они разогрели потрясающий плов Оксаны Ивановны, выпили бутылку "Цинандали", поболтали о двух предстоящих свадьбах в семье: Анны Григорьевны и дяди Володи, а также Вероники и Вильяма; потом еще раз, очень нежно "помирились", и уснули, как убитые. Было около трех часов ночи. В ногах у Лизы мерно похрапывала кошка. Это было ужасно забавно -- храпящая во сне кошка.

В шесть утра Лиза бодро вскочила и начала собираться на работу. Она совершенно не выспалась, но была бодра и весела. Укус на губе замаскировала тональной основой и быстренько нанесла легкий макияж.

В последнее время она начала частенько подумывать об увольнении. Теперь, располагая в день такими же суммами, как некогда в месяц, было просто глупо горбатиться в райисполкоме и дальше. Да и Костика нужно будет водить в первый класс. Мама выйдет замуж и уже не будет в ее полном распоряжении, как сейчас. И, между прочим, Лизу мама вырастила без бабушек.

Разумеется, Лиза не собиралась сидеть дома, это -- не для нее, просто думала заняться чем-нибудь другим, что оставляло бы ей достаточно времени на семью. Надо посоветоваться с Николя.

Подвозил ее Алексей, на одной из машин фирмы. На работе ее ждал сюрприз. В длинном райисполкомовском коридоре, самым первым в очереди сидел...господин Колодич. Увидев ее, он поднялся и осклабился:

- Елизавета Васильевна, доброе утро. Вы позволите к Вам на прием? Или надо было записаться заранее?

Лиза насупила брови:

- Заходите.

Светка сегодня отпросилась с утра, чтобы сбегать к стоматологу, и Лиза была в кабинете одна. Она жестом предложила Павлу Петровичу стул, пока снимала дубленку и поправляла перед зеркалом прическу, несколько смявшуюся под шапочкой.

- Дайте догадаюсь, зачем пришли. Ааа, Вы потратили все свои сбережения на лечение вывихнутого плеча и теперь Вам нечем платить за коммунальные услуги. Желаете оформить субсидию?

- Ох, и язычок у Вас, Елизавета Васильевна, - слабо улыбнулся он. Впрочем, что за роза без шипов. А я смотрю, не так уж бедствует наша госслужба. Неплохой ремонтик, - продолжал он, оглядывая кабинет.

Ремонтик и мебель действительно были недурны. Даже окна в кабинете поменяли на пластиковые. Данный ремонтик был одной из афер и гордостью Елизаветы Васильевны. Года четыре назад, еще при Ющенко, устав принимать людей в полусарайном помещении с разваливающейся мебелью, и узнав от своей "разведки" в мэрии, что деньги на ремонт и мебель выделены, но не поступили в райисполком из-за склок главных бухгалтеров обеих структур, Лиза раздумывала недолго. "Если в ближайший месяц мы их не получим -- они уплывут, перераспределят кому-нибудь"- думала она, - "Надо срочно что-нибудь предпринять!" И предприняла.

Как-то вечером, прикупив дорогого чаю, печенюшек и пирожных, Лиза наведалась к соседке, тогда еще 90-летней бабе Клаве, ветерану войны. Клавдия Ивановна Черпакова, а для соседей просто баба Клава - некогда прославленная советская летчица, не захотела переехать к сыну и внукам в Калининград и осталась доживать своей век в Полтаве, "где Степушку схоронила". Дед Степан, муж бабы Клавы, умер еще лет десять назад.

К бабе Клаве два раза в неделю приходил социальный работник, но в этом не было особой нужды, так как присматривали за ветераншей сердобольные соседки. В отличие от большинства старух такого возраста, баба Клава была веселой, задорной, незлобивой старушенцией, с удивительным чувством юмора. Ни мизерная пенсия, ни хронические боли в спине, ни почти негнущиеся ноги, никогда не портили ей настроения. Она всегда шутила, пела, хохотала и пекла невообразимо вкусные пирожки. Лиза считала, что если уж доживать до глубокой старости -- то быть именно такой.

В тот вечер Лиза поведала бабе Клаве о своем плане получения райисполкомом денег на ремонт и новую мебель. Клавдия Ивановна выслушала очень внимательно, обсудила с Лизой все детали и немедленно согласилась.

На следующее утро, ветеран войны Клавдия Ивановна Черпакова, опираясь на тяжелую палку, которой в повседневной жизни практически не пользовалась, приехала по каким-то своим вопросам в отдел социальной защиты лично, в сопровождении социального работника, который ждал ее в коридоре. Лиза плотно прикрыла дверь, бережно уложила на пол дорогую ветераншу, причем, в крайне неудобной позе, подложила ей под спину заранее сломанный стул и подала знак Светке. На счет "три" они со Светкой со всей силы швырнули на пол многотомные сочинения Маркса и Энгельса, почему-то до сих пор хранящиеся в кабинете на очень старой полке. Раздался неимоверный грохот и страшный, нечеловеческий вопль Клавдии Ивановны. В кабинет немедленно сбежались люди, среди которых каким-то странным образом, оказался один скандальный местный журналист, очень не любивший чиновников, и, наверное, тоже, совершенно случайно, оказавшийся мужем одной Лизиной подруги детства. Журналист немедленно защелкал объективом.

Баба Клава, прирожденная актриса, играла бесподобно. Она кричала, сетовала, кряхтела, потирала "ушибленную" спину и клялась, что отсудит у райисполкома сто тысяч долларов за ущерб, причиненный ее здоровью и нервной системе. Она не потерпит такого вопиющего отношения к ветерану! Как можно принимать людей в таком свинюшнике? На разваливающейся мебели! О, новоявленная Фаина Раневская не нуждалась в подсказках. Она давно уже вышла за пределы заранее оговоренного сценария. Это был ее бенефис! Ее продуманно составленная речь произвела неизгладимое впечатление на присутствующих.

Кто-то побежал вызывать "скорую", кто-то помчался за председателем райисполкома, ибо Клавдия Ивановна, потрясая здоровенной клюкой, заявила, что не тронется с места, пока "энтого мерзавца" не приведут пред ее ясны очи. Словно желая подыграть ей, старая книжная полка, которую в кои-то веки потревожили сниманием с нее многотомных трудов отцов современного коммунизма, заскрипела, зашаталась, и со страшным стуком грохнулась на пол, по счастью не задев потерпевшую. Лиза обрадовалась, теперь не надо будет, пользуясь суматохой, тихонько отодвигать книги ногами под стол, достаточно немного их рассредоточить.