Даже если вам немного за тридцать (СИ)

- О, привет, и ты здесь!

Они помахали друг другу руками. И вдруг зазвонил Лизин телефон. Без всяких приветствий, очень строгим голосом, ее муж сказал ей следующее:

- Сейчас к тебе подойдет парень, с квадратной челюстью. Без разговоров, садишься с ним в машину, он отвезет тебя домой. Если каждый раз, во время моих командировок, ты будешь так себя вести -- клянусь, я посажу тебя на цепь, в спальне! Нет, пожалуй, сделаю подлиннее, чтоб доставало до кухни. Я уже подъезжаю, буду где-то, через час, - он отключился.

Лиза улыбнулась. К ней действительно подошел высокий широкоплечий молодой человек с квадратной челюстью, поздоровался и показал рукой на припаркованный на другой стороне дороги "жигуль". Лиза пошла с ним к машине. Они доехали в "Шотландию" очень быстро, в эту ночь на полтавских дорогах вообще не было машин.

Молодой человек подождал, пока она войдет в дом, и только тогда уехал. Лиза позвонила маме, сняла пропахшую гарью одежду, бросила все в большой мусорный кулек, накормила голодную, жалобно мяукающую кошку и помчалась в душ. Когда Дашков вошел в дом, она, свеженькая, возбужденная, слегка подкрашенная, в невероятно сексуальной муаровой голубой пижамке с пуговичками-жемчужинками подскочила к нему и обвила его шею руками:

- Я так соскучилась! Как съездил?

- О, мадам! Даже не пробуйте ко мне подъехать! Я сейчас в душ, а потом...я просто буду тебя трахать!

- Фи. Вы хотели сказать, будете меня любить?

- Нет. Я сказал именно то, что хотел сказать. Буду трахать! А уже потом, если успокоюсь, то, может и буду любить.

Он закрылся в душе. Лиза побежала в свою комнату. Там только-только закончился ремонт и в воздухе еще витал запах свежих обоев и штукатурки. Она захотела простые, привычные строительные материалы, чтобы чувствовать себя в комнатке комфортно. И потребовала дубовый паркет. Лиза терпеть не могла ламинат. Дашков учел все ее пожелания.

"О, надо подыграть моему Львенку, ему так нравится чувствовать себя хозяином. Да, пожалуйста. Все равно, все будет так, как я захочу!" - улыбнулась она.

Дашков прошлепал на кухню, чем-то там гремел. Кажется, Лиза задремала на своем очаровательном диванчике.

ДАШКОВ.

Он шумно ворвался в ее комнату. Она спала!!! Она вообще его не боялась! Все его женщины и пикнуть при нем не смели! А эта...

Он в который раз залюбовался ею. "Господи, когда же я успокоюсь? Ведь медовый месяц уже прошел. Ведьма! Ну как можно быть такой красивой? Это просто опасно!"

Лиза спала, закинув руки вверх, грудь четко обрисовывалась под тканью пижамки. И она опять приняла свою любимую позу -- ноги расставлены, одна нога согнута в колене. Если бы не эти ноги, возможно, он отложил бы выяснение отношений до утра. В свете ночника, в легкой, прозрачной ткани пижамки, явственно угадывалось ее лоно. Дашков чуть не взвыл. Они, и так, не виделись пять дней. А тут еще Анатолий, бывший милиционер, а ныне сотрудник приватного детективного агенства, приставленный к Лизе, позвонил и сказал ему, что его жена участвует в штурме областной администрации. Дашков дал команду немедленно вывести ее оттуда. Если понадобится -- применить силу. Но в толпе Анатолий потерял Лизу и нашел опять только через час.

Это был один из самых страшных часов в жизни Дашкова. Он представил ее растоптанной толпой, потом горящей в шинах, потом расстрелянной... Машину гнал, как сумасшедший. Наконец Анатолий позвонил, сказал, что Лиза, на углу здания ОГА, смеется с какими-то студентами, ест пирожки и вообще, кажется очень довольной жизнью. Дашков решил, что непременно убьет ее сегодня вечером! Он чудом не попал в аварию, а она - хохочет со студентами!

Лиза пошевелилась во сне и еще сильнее раскинула свои длиннющие ножки. И вот тут бедный Дашков не выдержал. Не помня себя от страсти, пережитых волнений и прочего адреналина, который эта нахальная блондинка постоянно гоняла по его крови, он схватил за ворот ее изящную пижамную блузочку и рванул в стороны. Голубые пуговички-жемчужинки, словно горошины, со стуком посыпались на паркет.

Она проснулась, еще не понимая, что происходит. Он остановился на мгновенье, не в силах оторвать глаз от ее ненаглядных сисек. И тут же схватил их и начал жадно облизывать. Она выгнулась, мурлыкая, как Маркиза, гладила его черные волосы и явно наслаждалась бешенством его чувств. В который раз, он удивился, что она совершенно его не боится. Женщины пугались его страсти. Эта -- никогда!

В считанные секунды ее муаровые штанишки тоже были разорваны и отлетели прямо к дверям. Она не успела моргнуть, как уже была полностью в его власти. Как он был возбужден! Она же, напротив, была такая мягкая, сонная, податливая...Это сводило его с ума. Он укусил ее за губу, поставил огромный засос на шее. Ему постоянно хотелось оставить на ней какое-то свое клеймо. Она застонала. Попробовала перекатиться на него сверху. Он моментально рявкнул:

- Нет! Только подо мной!

Ошеломительный оргазм обрушился на них почти одновременно. Она закричала. Оба медленно приходили в себя.

ЛИЗА.

Она решила, что лучше всего будет притвориться спящей. И лечь не в спальне, а в своей комнате. Он шумно ворвался к ней. Лиза старалась изо всех сил не моргать глазами. Почувствовала, как он остановился и засмотрелся на нее. Еще бы! Она минут десять выбирала, как лечь. Поза должна была быть соблазнительной, но выглядеть очень натурально. Он все смотрел. Лиза забеспокоилась: "Так, чего доброго, он и вовсе уйдет до утра. А я тут вся изнемогаю... Ну же, коснись меня! Потом уже не остановишься! Сейчас я тебя подтолкну." Она словно бы во сне потянулась и еще шире раскинула ноги.

Бедняга Дашков. Он, конечно, не вынес, накинулся на нее, разорвал пижамку. "Ого! Эк, мужика разбирает. Пижамка новая, австрийская, 150 долларов. Впрочем, ничего для него не жалко. Ну, теперь можно сделать вид, что я испугана и только-только проснулась".

Она стонала от удовольствия и гладила его волосы. Он ни на минуту не оставил инициативу в ее руках и все проделал сам. Ей стало больно, когда он укусил ее. А вот засос ее ужасно возбудил. "Господи, как мне с ним хорошо...Я сейчас просто умру" - единственная мысль, которая билась в ее мозгу. Она закричала от невыносимого удовольствия, впрочем, уже совсем не притворяясь. Наконец он затих. Оба медленно приходили в себя.

- Как я люблю, когда ты так орешь, - тихо сказал он.

Лиза была очень серьезна. Она опять гладила его волосы.

- Я не притворяюсь. Просто, я такая громкая. Николя, прости, мое солнышко, что причинила тебе столько волнений. Я вышла только на минутку, посмотреть. Мы с мамой хотели помочь людям, если демонстрантов начали бы поливать водой из брайнспойнта. Ну вот...А потом, мне стало интересно, и я осталась еще посмотреть. Правда, ты больше не сердишься на свою кисю? Муррр...- она прикусила его ухо, - Николя, а как такие события возбуждают, обалдеть!

Она вспомнила и рассказала ему об одной своей поездке. В Киеве, уже лет пятнадцать, жила ее школьная подруга, Лиля Сарабаджи. Приехав на тридцатилетие Лилии, Лиза познакомилась с друзьями ее мужа, симпатичной четой из Белграда. Под вечер, изрядно приняв на душу, разговоры в компании пошли очень свободные. Сербы рассказали, что во время бомбежек Белграда, всюду можно было увидеть целующиеся парочки, которые и не думали убегать в бомбоубежища. На время войны пришлось максимальное количество романов, резко повысилась рождаемость.

Лиля переводила то, что говорили друзья ее мужа, но Лиза поймала себя на том, что, и так, прекрасно все понимает. Украинский язык, словно был ключом ко всем остальным славянским языкам. Зная украинский, были почти совсем понятны остальные.

- Знаешь, Николя, - Лиза сидела на нем верхом, поглаживала и пощипывала его спину и плечи, он так любил ее массажи, - Я теперь вспоминаю ту пару, блин, имена, конечно, не запомнила, и думаю, как они правы. Сегодня в Полтаве тоже будет зачат не один малыш, поверь! Все такие события возбуждают. Может, это излишний адреналин в крови, а может элементарный инстинкт сохранения и продолжения рода. Если что случится -- хоть потомство останется. Ведь во время революций и войн достается, в основном, мужчинам. Вот так я думаю...