Ужин вдвоём

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — говорит она наконец.

— Знаю, — отвечаю я. — Я тоже не хочу. Но придется.

— Куда?

— Что «куда»?

— Куда ты пойдешь? Я не смогу жить спокойно, если не буду знать, где ты.

— Не знаю. Можно пожить немного у родителей, — предполагаю я.

— Не надо! — умоляет она. — Пожалуйста, не надо! Не стоит им знать, что с нами творится… во что мы превратили свою жизнь.

— Послушай, волноваться тебе не о чем. Поживу у кого-нибудь из друзей. Хотя бы у Фила Кларка. Фил Кларк — специалист по связям с общественностью, мой друг времен работы в «Громком звуке». Из тех друзей, с которыми можно несколько месяцев не общаться, а потом позвонить и спросить: «Старик, можно я сегодня у тебя переночую?» А он ответит: «О чем разговор!»

— Не выйдет, — слабо улыбнувшись, отвечает она. — Ты что, забыл? Он живет в Нью-Кроссе, а Нью-Кросс — район чертовски опасный.

Я улыбаюсь. В самом деле, чтобы успокоить Иззи, надо придумать что-нибудь получше.

— Может быть, тебе пожить у Дженни? — предлагает она. — Я позвоню ей и все улажу.

— А ей это будет удобно? Я хочу сказать… думаешь, она уже оправилась после разрыва с Тревором?

Иззи молчит. Я понимаю: она потрясена напоминанием о том, как легко рушатся семьи наших друзей, и тем, что наша может стать следующей.

— Есть еще Фрэн в Брикстоне, — говорю я. — Сейчас ей позвоню.

Иззи кивает: решено. Опасный риф пройден: мы вновь стали обычной любящей парой. Если не вспоминать о том, что я ухожу из дому, а жена мне помогает. Я звоню Фрэн, и она говорит, что для друзей ее дом всегда открыт. Я собираю сумку: шмотки на несколько дней, десяток компакт-дисков, — забрасываю ее на заднее сиденье машины, и тут Иззи начинает плакать.

— Это к лучшему, — говорю я ей.

— Знаю, — отвечает она. — Знаю, просто… Это так тяжело. Вот и все.

— Тебе нужно время.

— Оно нам обоим нужно. Но что, если ты решишь не возвращаться?

— Такого быть не может.

— Но все-таки…

— Не может и все, — твердо отвечаю я.

— И сколько тебя не будет?

— Не знаю.

— Я буду скучать, — говорит она.

— Послушай, — говорю я ей, — ведь есть телефон.

— Но мне нужно тебя видеть. Нам обоим нужно видеть друг друга… Вот так люди и расходятся, Дейв, вот так и становятся друг другу чужими. Все начинается с расставания. Пожалуйста, Дейв, я не хочу, чтобы это случилось с нами!

— Мы и встречаться будем. Например, вместе ужинать… или еще что-нибудь. И еще будем разговаривать. О том, что с нами происходит и как нам выбраться из этой ямы. Но ты же сама понимаешь: если мы и дальше будем жить вот так, то еще немного — и нас уже ничто не спасет.

— Значит, мы все-таки расходимся? — спрашивает она.

— Нет, — отвечаю я.

— А что же мы делаем? — спрашивает она.

— Не знаю, — отвечаю я. — Наверное, то единственное, что нам остается.

Ужины

В следующие несколько недель я встречаюсь с Николой каждую неделю, а порой и чаще. Мы с ней снова обходим все наши любимые рестораны — от «Макдональдса» и «Бургер Кинга» до «Пицца-Хат» и «Белла Паста». Порой ходим в кино, порой смотрим телевизор у нее дома. Но по-прежнему Никола больше всего любит сидеть на пассажирском сиденье моего «Мерседеса» с поднятым верхом и слушать музыку. С Иззи я тоже встречаюсь раз в неделю: мы ужинаем вместе и пытаемся решить, что же нам теперь делать.

Худо

Неделя первая: вторник, вечер, ресторан «Спига» на Уордор-стрит

Закуска

Восемь часов: Иззи приехала в ресторан прямо с работы. На ней широкие серые брюки, белая блузка с тремя расстегнутыми пуговками и джинсовый пиджак. Волосы зачесаны назад. Если в двух словах — выглядит потрясающе.

— Как ты? — осторожно спрашивает она.

— Нормально, — отвечаю я. — А ты?

— Бывало и получше.

— А выглядишь замечательно, — говорю я.

— Мне тебя не хватает, — говорит она.

— Мне тебя тоже.

Долгое молчание.

— Как ты устроился у Фрэн? — спрашивает она.

— Сплю на диване. Вполне удобный… для дивана, конечно.

— А как твоя «Музыкальная афиша»?

— Нормально, — отвечаю я, — но не думаю, что задержусь там надолго. У меня хорошая новость.

— Какая?

— Помнишь старину Ника, редактора «Громкого звука»? Так вот, он позвонил вчера и сказал, что снова работает в «БДП», разрабатывает концепцию нового журнала. Хочет со мной пообщаться на эту тему.

— Я несколько раз видела его в здании, но ничего не слышала об этом новом проекте. Поздравляю. И что это будет — опять музыкальный журнал?

— Не знаю, — пожимаю плечами я.

Горячее блюдо

Восемь тридцать три, а мы так и не сказали ни слова ни о своей разлуке, ни о Николе, ни о том, как же теперь быть. Оба мы боимся поднимать больные вопросы и потому болтаем обо всем на свете, только не о том, что разбросало нас по разным концам города.

— Завтра решится вопрос о моем назначении, — сообщает Иззи.

— И как ты оцениваешь свои шансы?

— Нормально, — тихо отвечает она. — Думаю, лучше меня им не найти. Единственное — недостаток опыта: но, с другой стороны, я уже пять номеров подготовила своими руками.

— Из тебя получится изумительный редактор. По крайней мере, мне так кажется.

— Спасибо, — улыбается она.

— Не сомневаюсь, ты получишь эту работу.

— Мне бы твою уверенность! Особенно когда вокруг постоянно слышишь шушуканья на эту тему. Последний слух — что на должность редактора пригласят кого-нибудь из дочерних компаний в США или в Австралии. Что ж, очень может быть. Как говорится, нет пророка в своем отечестве. Может быть, они считают, что я слишком погрязла в рутине, что человеку с другого конца света легче будет увидеть дело в перспективе? Дура я, дура: надо было сделать два-три номера, а потом уйти в отпуск — и посмотреть, как бы они без меня справились!

— Но ты этого не сделала. Потому что любишь свой журнал. Любовь — это ведь во всяком деле главное, правда?

— Не знаю, — отвечает она. — Честно, просто не знаю.

Десерт

Четверть десятого. Мы с Иззи давно покончили с ужином, поговорили о работе, о квартире, о выплате ссуды, о друзьях — о чем угодно, только не о нас самих.

— Не хотите ли заказать десерт? — спрашивает официантка.

Иззи качает головой.

— Мне не надо. А тебе, Дейв?

— Мне тоже, — отвечаю я.

— Кофе желаете? — не отстает официантка.

Мы оба отказываемся.

— Посчитайте, пожалуйста, — просит Иззи.

— Я заплачу, — говорю я, когда официантка отходит.

— Не надо, — отвечает Иззи. — В следующий раз заплатишь.

Официантка возвращается со счетом, и Иззи платит по своей кредитной карточке. Мы молча одеваемся и выходим на многолюдную, ярко освещенную Вардур-стрит. Вот и все, понимаю я. Еще несколько секунд — и разойдемся.

— Так и не поговорили, — замечаю я. — По крайней мере, о том, о чем собирались.

— Верно, — вздыхает она. — Не поговорили.

— Ну, может, в следующий раз?

— Может быть.

Она целует меня в губы, и я отвечаю на поцелуй.

— Я люблю тебя, — говорит она.

— И я тебя люблю.

И с этими словами мы поворачиваемся и уходим — каждый в свою сторону.

Лучше

Неделя вторая: четверг, вечер, «У Кеттнера» на Ромилли-стрит

Закуска

Я прихожу в половине восьмого. Иззи уже сидит за столиком: она привстает, чтобы меня поцеловать, затем мы оба садимся.

— Как живешь? — спрашивает Иззи. — Как твоя встреча с Ником Рэндаллом?

— Очень хорошо. Похоже, скоро мы с тобой снова будем работать в одном здании. С самого закрытия «Громкого звука» он пробивал новый журнал, и теперь, кажется, делу наконец-то дали ход. Первый номер выйдет месяца через два.