Полночь в Париже

Их понятия о воспитании мальчика выходили за рамки ее личного опыта.

Реми жил фактически отдельно от родителей, общаясь с ними прямо-таки официальным образом. Он считал само собой разумеющимся, что ему приходится проводить лето одному — мать приезжала только на уик-энд, а отец появлялся на вилле и того реже. Он считал само собой разумеющимся, что ему позволено иметь с родителями лишь два десятиминутных разговора по телефону: в десять утра по пятницам — с Надин, в четверг вечером, непосредственно перед ужином — с Лораном.

Экономка относилась к мальчику с большей теплотой и чаще ласкала его, чем отец с матерью, которые проявили свои чувства только в посольстве, когда впервые увидели сына после похищения. А мадам Дюшен любовно ерошила ему волосы, целовала, гладила по щеке, подсовывала печенье или леденец, специально припасенные для него.

Нянюшки находились при нем с рождения. Обенянюшки. Это означало, что даже в Париже родители не занимались своим ребенком, предоставив повседневные заботы о нем наемной обслуге. Финансовое положение Буркелей вполне позволяло им проводить больше времени с Реми, играть и гулять с ним, однако они этого не делали. Их небрежение очень огорчало Кендру.

Она вдруг поймала себя на мысли, что ей хочется изменить жизнь Реми к лучшему, но она не знала, как это сделать. Само общение с ним требовало большой выдержки и терпения. Все развлечения, которые она предлагала, нужно было согласовывать с нянюшками, считаясь с их представлениями о том, что подходит или не подходит Реми. Сами же они занимались мальчиком без устали: все дни его были заполнены невероятным количеством разнообразных занятий, призванных сделать из него «настоящего Буркеля».

Реми поведал ей о своей «ответственности», когда они зашли навестить его пони по кличке При дю Кан.

— Ты, наверное, мечтаешь стать жокеем, когда вырастешь? — шутливо спросила она.

— О нет, Кендра. Я буду работать у отца, — объяснил он с самым серьезным видом. — Это мой долг. На нас, на Буркелях, лежит большая ответственность, и мы обязаны оправдывать ожидания людей. От нас зависит судьба народа, мы в значительной мере влияем на правительство. Верховая езда — это забава, вид спорта. Но это не может стать профессией для настоящего Буркеля.

Кендра была настолько ошеломлена тем спокойствием и важностью, с какими определял свое будущее назначение пятилетний ребенок, что не уследила за пони и едва не лишилась вместе с яблоком пальца. Но это было еще не все — Реми тут же нанес ей второй удар.

— Я буду скучать по моей лошадке, когда закончится лето, — произнес он со вздохом.

— Париж находится недалеко от Довиля. Я уверена, что родители охотно будут ездить сюда с тобой.

Он покачал головой:

— Ничего не выйдет. В сентябре я начинаю заниматься в школе.

— Тебе понравится в школе. Ты познакомишься с другими ребятами, и вам будет весело учиться вместе.

— Да. Я знаю. Но мне будет недоставать моего пони, когда я уеду в Швейцарию.

— В Швейцарию!

— Моя школа находится в Швейцарии. Очень хорошая школа. Так говорит мама. Мой отец учился там. И дедушка тоже. Мы все там учимся.

Кендра чуть не задохнулась от возмущения. Отправить пятилетнего ребенка в заграничную школу? В чужую страну!О чем только думают его родители? О себе, конечно! Неужели во Франции не нашлось бы такой дорогой и элитарной школы, чтобы удовлетворить Буркелей?

Возможно, она просто не способна понять богачей.

Возможно, ей и не надо их понимать.

На следующее утро Кендра решила позвонить Надин, не дожидаясь ее приезда. Она намеревалась попросить разрешения взять с собой Реми на прогулку по окрестностям, а заодно узнать о планах Надин на уик-энд.

Надин была очаровательной женщиной, и Кендра подумала, что с удовольствием подружилась бы с ней. Но однажды она уже обманулась в своих предположениях относительно Буркелей. Меньше всего ей хотелось бы предстать в их глазах докучной гостьей — если Надин желала провести время с сыном без нее, то она никоим образом не хотела бы этому помешать.

Кроме того, намечалась возможность поездить по Нормандии вместе с Джеком. Она заранее предвкушала радость от встречи с ним, сознавая, что очень скоро они сблизятся. И еще она жаждала обсудить свою идею о создании собственного туристического агентства. Мысль об этом родилась у нее внезапно, но захватила настолько, что теперь она только об этом и подумала.

С другой стороны, нельзя же сбежать с виллы, если хозяйка приедет с намерением пообщаться с ней. Кендра хмыкнула. Чтобы выяснить это, придется все же сунуть нос в чужие дела — разумеется, с должным тактом. Она набрала первый номер, записанный на белой визитной карточке Лорана. На сей раз коротких гудков не последовало.

Но трубку сняла вовсе не Надин.

— Алло?

У женщины был мягкий грудной голос, и говорила она уверенно. Вне всякого сомнения, это была не горничная.

— Алло?

Кендра услышала приглушенный голос мужчины. Женщина ответила ему тем ласковым тоном, каким обращаются только к любимому человеку. Мужчина звал ее вернуться в постель, а она пролепетала что-то страстное.

— Алло?

Теперь трубку взял Лоран Буркель.

— Лоран? Это Кендра Мартин.

— А, Кендра… Рад вас слышать. Надеюсь, вам нравится на вилле?

— Да, очень. Мы с Реми великолепно проводим время. Знаете, я надеялась, что застану… Надин.

Кендра нахмурилась. Сама мысль о подобной беседе прежде показалась бы ей невероятной. Никогда еще она не разговаривала с мужчиной о его жене в момент, когда того ожидала в постели любовница.

— Надин? Попробуйте позвонить к нам домой.

— Простите, но я думала, что звоню именно туда.

— Нет, это мое пристанище рядом с офисом. Друзья и сотрудники звонят сюда, если меня нет дома или на работе.

— Я… я понимаю.

— Могу ли я чем-нибудь помочь, Кендра? — мягко спросил он.

— Возможно. Я. хотела просить разрешения взять с собой Реми на прогулку в город. Мне кажется, он будет очень рад.

— Кендра, загорайте на солнышке. Ездите верхом. Купайтесь. Пусть вас не беспокоит Реми. Нянюшки позаботятся о том, чтобы как следует занять его.

— Я знаю, Лоран. Но ему здесь отчасти одиноко. И я подумала…

— Он мальчик, Кендра. А вы наш гость. Вас не должны тревожить его настроения.

— Да нет же, мне самой будет приятно, если он поедет со мной в город. Это замечательный ребенок… Да вы и сами это знаете, — добавила она поспешно, подчеркнув последние слова.

— Как хотите, Кендра. Я предупрежу мадам Алар и, разумеется, Жана. Естественно, Жан будет сопровождать вас повсюду.

— Конечно, Лоран. Я все понимаю. Спасибо вам.

— Рад служить. Наберите второй номер на карточке. Надин, скорее всего, сейчас дома.

— Я так и сделаю.

Теперь ей стало ясно, отчего Надин приезжает в Довиль без мужа. Ясно, отчего Реми проводит лето один. Ясно, отчего Лоран так редко заглядывает на виллу.

У этого мужчины была любовница. И Надин, конечно, знала о его измене.

Кендра решила, что они отослали Реми на лето в Довиль по одной из двух причин: либо желая утаить от него нынешнее положение дел в надежде помириться, либо желая избавить от ссор и объяснений, неизбежных при разводе.

Женщина, ответившая на звонок, явно не намеревалась расставаться со своим любовником, об этом можно было догадаться по нежности, звучавшей в ее словах. И Лоран также совсем не походил на человека, который желал бы помириться с женой — достаточно было услышать, каким тоном он звал другую женщину в постель.

Кендра покачала головой. Бедный Реми. Она все же надеялась, что родители его одумаются. Развод — всегда тяжелое испытание для детей.

Даже для богатых детей.

Весь день Кендра не могла заставить себя позвонить Надин. Она чувствовала себя не в своей тарелке после того, как узнала о неверности Лорана. Но понимала, что будет еще хуже, если она заговорит с Надин так, как если бы ей это было неизвестно.