Жара в Архангельске-2

Салтыков не нашёл, что ответить и вышел из комнаты. Столкнулся он с Оливой в кухне, когда пошёл туда курить.

— Мелкий, — прошептал он, обнимая её сзади и целуя в плечо, — Прости меня, мелкий. Я просто озверел вчера от этих гостей. Прости меня, пожалуйста…

Олива хотела было отстраниться, сказать ему что-нибудь едкое, холодное, но в тоне Салтыкова было столько любви и искреннего раскаяния, к тому же он так давно не был с ней так проникновенно-нежен, что она сдалась против своей воли.

— Злодей ты мой! — прошептала Олива со слезами в голосе и прильнула губами к его губам, — Всё прощаю тебя и прощаю — устала уже…

Салтыков, продолжая целовать Оливу, повлёк её в спальню. Там, уложив её в постель и чмокнув пару раз мимо губ, немедленно стащил с неё трусы. Олива скрестила ноги.

— Нет… Не сейчас… Я ещё не готова…

Он тут же перестал её обнимать-целовать. Просто молча лёг и всё. Олива ещё пыталась о чём-то говорить с ним, но Салтыков даже не слушал её, не отвечал на её вопросы. Оливу это взорвало.

— Почему ты не разговариваешь со мной? У меня такое ощущение, что я разговариваю со стенкой.

Салтыков невозмутимо молчал.

— Слушай, ну я же к тебе обращаюсь! — крикнула она, потеряв терпение.

— Я хочу спать, — отрезал он.

«Вот и вся любовь», — промелькнуло в её голове. Олива с трудом сдерживала слёзы.

— Я вижу, что ты уже не любишь меня…

— Дура ты, вот и всё, — сказал Салтыков.

Олива вскочила с кровати и, едва сдерживая рыдания, убежала к Ане. Она ждала, что Салтыков пойдёт за ней, попросит прощения. Но он не шёл. Салтыков же, выкурив на кухне очередную сигарету, собрался и, сказав Ане, что ему надо отлучиться по делам, вышел из квартиры.

Гл. 31. Огуречный рассол

Прошло несколько часов. За окном уже давно стемнело, а Салтыков всё не возвращался. Приходили Кузька с Тассадаром, приносили галеты к чаю и, не дождавшись Салтыкова, уходили снова. Аня собиралась пойти с Денисом на каток, а по пути захватить с собой Диму Негодяева, но пока провозились, наступил вечер. Салтыков же всё не возвращался, и Олива, от нечего делать раскладывающая на диване пасьянс, уже занервничала, не зная, что и думать.

— Кстати, пока мы в квартире одни, можем погадать, — кинула идею Аня, закрыв за парнями дверь, — Ты как на это смотришь?

— На картах мы уже гадали, — сказала Олива, — А больше трёх раз нельзя.

— Почему обязательно на картах? Можно на воске, на кофейной гуще, — возразила Аня, — Сейчас как раз святки — самое время для рождественских гаданий.

— Но ведь у нас нет воска, а кофе мы с тобой не пьём, — сказала Олива, — Других же гаданий я не знаю.

Аня прилегла на диван рядом с Оливой. Свет в комнате был выключен. Какое-то время девушки молчали.

— Я знаю одно гадание, — нарушила молчание Аня, — Нужно три одинаковых стакана с водой, сахар и соль. В одном стакане вода простая, в другом сладкая, в третьем солёная. Стаканы следует перемешать так, чтобы их было не отличить, какой из них какой. Берёшь наугад один из трёх стаканов и пьёшь воду: какая тебе вода достанется — простая, сладкая или солёная — такая, значит, у тебя и жизнь будет…

— Это интересно, — отозвалась Олива, — Но проблема в том, что у нас дома нет соли. Да и пластиковые стаканы, из которых вчера пили шампанское, уже закончились, остались только те, из которых пили.

— Тогда сделаем иначе, — предложила Аня, — У нас же остались со вчерашнего разные напитки? В один стакан нальём колу — это будет сладкая вода. В другом будет простая вода — Бонаква. А в третьем стакане будет рассол из-под солёных огурцов — солёная вода, значит.

— Идёт! — мигом согласилась Олива, — Готовь стаканы.

Аня прошла на кухню и через две минуты вернулась оттуда с тремя стаканами на подносе, укрытыми полотенцем.

— Тяни наугад, — велела она Оливе.

Олива просунула руку под полотенце, не глядя, вытащила стакан. Он оказался с огуречным рассолом.

— Нда, — уныло прокомментировала она, — В общем, ничего хорошего меня не ждёт…

В прихожей хлопнула дверь — вернулся Салтыков. Но он был не один, а с Мочалычем, Райдером и Максом Капалиным. Даже не заглянув в комнату к Оливе, они прошли в гостиную, о чём-то громко дискутируя, причём Салтыков базарил громче всех.

— Да нихуя… инженером грёбанным в Архангельске за пятнадцать тысяч… какой бизнес… перспективы… Путин краб ёптыть!! — доносились обрывки его фраз из гостиной.

«Вот сидит там, разглагольствует, воображает видимо, что он полжизни прожил… — раздражённо думала Олива, — Что у него на уме? Чем он живёт? Амбиции, амбиции… Как меня бесят эти амбиции. Он что, хочет выше головы прыгнуть? Что он, не мог другое время выбрать для дискуссий за пивом с друзьями? Он их видит каждый день, а меня два месяца не видел — и что же? На меня ему насрать, это очевидно…»

Оливе вдруг стало настолько невыносимо находиться в этой прокуренной квартире, что ужасно захотелось на улицу, на свежий воздух.

— Пойдём гулять, — предложила она Ане, — Мне органически противно тут находиться.

Подруги надели шубы и процокали каблуками в прихожую. Дверь из гостиной была открыта.

— Вы куда? — окликнул девушек Салтыков.

— Никуда, — отрезала Олива и, выйдя вслед за Аней, хлопнула входной дверью.

— Поругались что ли? — Мочалыч кивнул на только что закрывшуюся за подругами дверь.

— А-а! — махнул рукой Салтыков, — Так вот я и говорю — в большом городе больше возможностей…

— Ну не знаю, все лезут в столицы — что там, мёдом, что ли, намазано? — возразил Райдер.

— Да ты сам посуди — тут, в Архангельске, какое строительство? Бесперспективняк. В Питере больше возможностей раскрутить свой бизнес, — с важным видом пояснил Салтыков, гася окурок о пепельницу, — Я так тоже планирую в обозримом будущем перебраться в Питер.

— А почему не в Москву? — спросил Паха Мочалыч, очевидно намекая Салтыкову на брак с москвичкой.

— Не, в Питер. Отец с матерью туда в скором времени переедут — у них уже есть там квартира, эту продавать будут. А мне тут оставаться при такой возможности — лохом быть. Есть вариант, конечно, — усмехнулся Салтыков, — Попробовать пока начать здесь — всё-таки, и команда уже фактически собрана, и с арендой офиса отец поможет. Надо только приобрести лицензию на проектирование зданий и сооружений; ну а там…

— А сколько такая лицензия стоит, не знаешь? — осведомился Райдер.

— Где-то около трёхсот косарей. Но это стоит того.

— Богатеет советский народ, — изрёк Гладиатор, который тоже присутствовал в гостиной.

— Слышь, Салт, а ты чё, в натуре что ли жениться собрался? — ввернул в тему Макс Капалин, — Как ты одно с другим-то будешь совмещать?

— Макс прав, — поддержал его Павля, — Если щас женишься, то придётся тебе отложить все свои бизнес-планы в долгий ящик.

— Щас я жениться и не собираюсь, — сказал Салтыков, — Я же не враг сам себе, чтобы идти вразрез моим планам.

— Как? А Олива вчера говорила, что после праздников вы подадите заявку в загс… — недоуменно произнёс Райдер.

— Глупости, — отрезал Салтыков, — Бабья чушь. Какая щас может быть женитьба?! Жилья у нас нет, высшего образования у неё нет. Да и родители против. Что я, на ней женюсь, чтобы всю жизнь с ней потом по съёмным квартирам таскаться да спать на казённом матрасе?

— А летом говорил: женюсь, женюсь… — поддел его Павля.

— Так то летом было, — отмахнулся Салтыков, — А щас зима на дворе. Ну чё, я увлёкся, конечно, в тот момент мало чего соображал…

— Так Олива до сих пор думает, что ты на ней женишься? — спросил Саня Негодяев, — Я когда Аню вчера отвозил на машине, спросил, на сколько дней они с Оливой в Арх приехали. Так Аня сказала, что она уедет восьмого, а Олива тут останется…

— Дааа?! — Салтыков даже вскочил.

— Ну всё, Салт. Ты попал, — хлопнул в ладоши Макс Капалин, — Вот уж попандос так попандос…