Жара в Архангельске-2

Олива в восторге остановилась и тоже стала смотреть. Такого красивого фейерверка она ещё ни разу в жизни не видела. «Нет, не всё так плохо, — умиротворённо подумала она, — И Аню я привезла сюда совсем не зря. Она, наверное, уже объяснилась с Димкой, он её не прогнал, значит, у них там всё хорошо, и они, наверное, тоже смотрят этот фейерверк, стоя в обнимку на балконе…»

Олива представила себе Диму и Аню, как они стоят в обнимку и восторженно смотрят фейерверк, оба такие красивые и счастливые. Я, наверное, фея, подумала Олива, я исполнила заветное желание подруги на Новый Год. Она была рада и за Аню и за Диму, что они теперь вместе. Но счастливого трепета в своей груди почему-то не ощутила. У неё болела голова; Олива чувствовала себя выпотрошенной как распоротая подушка, из которой вынули все перья.

«Пойду домой, — решила она, — Впереди ещё целая новогодняя ночь; опять гости, опять гульба… Анька, наверное, нескоро вернётся от Димки, если вообще вернётся — его родители, насколько я слышала, собираются за город на пикник; значит, Анька с Димкой в доме будут одни всю новогоднюю ночь…»

Шатаясь от усталости, Олива добрела, наконец, до квартиры и позвонила в дверь. Каково же было её удивление, когда дверь ей открыла… Аня собственной персоной!!!

У Оливы так пачка и отвисла. Если б вместо Ани дверь ей открыл какой-нибудь там гремлин или инопланетянин, Олива удивилась бы ничуть не меньше. Минуты три она ошарашенно глазела на Аньку с отвалившейся челюстью, и её обескураженный вид заставил Аню дико хохотать.

— Ты… чё… здесь… делаешь? — наконец, выговорила Олива, когда обрела дар речи.

— Тебя дожидаюсь. Долго же ты там бродила!

— А… ты разве не у Димки? — продолжала она тупить.

— Меня Саня на машине отвёз.

Тут Салтыков, зевая, вышел из комнаты и произнёс:

— Мелкий, объясни мне одну вещь: как это я мог тебе позвонить, если я в это время спал?

— То есть это как? — не поняла Олива.

— Ну Саня сказал, что я тебе якобы позвонил и сказал идти домой…

— Ну?

— Так я тебе звонил разве?

— Ну да… это…

— Как это да, если я в это время спал?

— А! — до неё, наконец, допёрло.

Аня и Салтыков весело рассмеялись. Однако когда подруги остались в спальне одни, вся Анькина показная весёлость моментально улетучилась. Как будто нервным рывком сдёрнула с себя маску.

— Ну, что? Давай рассказывай.

— А чего там рассказывать? Пришла я к нему в комнату, он сразу как-то занервничал, начал вещи с места на место переставлять. Сидит за компом, в глаза мне не смотрит. А потом и говорит: «Тебе пора» и всё такое…

— То есть, он тебя фактически выкинул под зад коленом? — допытывалась Олива.

— Ну не то чтобы… Хотя… Спросил, почему ты не поднялась к нему… Сказал ещё, чтобы мы с Салтыковым вместе завтра к нему пришли.

— Хм…

— Вот как ты думаешь, что означает его странное поведение?

— Честно? — спросила Олива, — Знаешь, я не буду лукавить… Но я тебе уже говорила, что я думаю по этому поводу. А из твоего рассказа тем более очевидно, что ты его напрягаешь.

— Я? Я напрягаю?! Интересно чем же…

— Ну уж во всяком случае, если б ты ему нравилась, он бы не вышиб тебя из дому под зад коленом, это однозначно.

— Ладно, закроем эту тему, — сухо сказала Аня.

Олива вышла из её комнаты и направилась к Салтыкову. Он лежал в постели и дремал.

— Двигайся, — попросила Олива, — Я тоже с тобой лягу.

— Что-то Анго там затухла совсем, — сказал Салтыков, — Пойти её что ли позвать к нам…

— Не надо. Она сказала, что хочет побыть одна.

— Ладно, мелкий, пойду я к Мочалычу, — Салтыков встал с дивана, — Мы с ним в магаз собирались…

— Так он же ж принёс уже шампанского четыре бутылки. Ещё две у нас были — шесть всего. И яблоки…

— Да ну, мелкий, скажешь тоже — яблоки! — фыркнул Салтыков, — Кстати, не ешь их пока. А то Мочалыч распердится за эти свои гнилушки…

— Слушай, ты хоть кого-нибудь вообще уважаешь?! — вспылила Олива, — А то тебя послушать — кого ты только не обосрал: то Майкл у тебя лох педальный, то Сумятина овца, то Негодяев тормоз, то Павля за свои гнилушки распердится… Что ж ты тогда обо мне-то будешь говорить, даже представить страшно.

— Ну вот, опять! Мелкий, кончай истерить, ей-Богу, надоело…

— Да я уж вижу, — завелась Олива, — Сказал бы уж прямо, что я сама тебе надоела! Что я, слепая что ли, не вижу?..

В комнату вошла Аня. Она уже переоделась: на ней была только шёлковая комбинация.

— Андрей, ты в магазин? Купи нам «Рафаэлло».

— Есть купить «Рафаэлло», — Салтыков шутливо взял под козырёк.

— И вот ещё что, — добавила Аня, — Чтобы всякие шалавы к нам в дом сегодня не приходили. Иначе они все полетят отсюда вверх тормашками.

— Слушаюсь, товарищ сержант!

— Вот как надо мужика строить, — наставительно сказала Аня Оливе, когда закрылась дверь за Салтыковым.

— Когда-то и я так умела, — вздохнула Олива, — Ведь он по моему приказанию с моста прыгал. А теперь… А теперь, как видишь, я утратила свою силу.

— А ты надушись феромонами, — посоветовала Аня.

— Я бы с радостью, да только они уже закончились…

— Хреново. И что ты теперь делать будешь?

— А что я делать должна? Кончились и кончились. Разве в феромонах дело?

— А в чём? В них, в родимых.

— А без феромонов он что — не влюбился бы в меня?

— Я думаю, нет.

Девушки прошли на кухню, не зажигая свет, достали йогурты из холодильника.

— Как ты думаешь, — спросила Аня, разламывая корытца с йогуртом, — Что они подарят нам на Новый Год?

— Честно, не знаю… А ты-то сама как считаешь?

— Тебе, по идее, Салтыков должен подарить кольцо, ведь ты его невеста. Ну а мне я не знаю что. Но если кто-нибудь из всех этих друзей-приятелей подарит мне мышу или крысу — того я просто задушу на месте.

— Да ты опасная дамочка, — усмехнулась Олива, — С чего это ты вдруг такой агрессивной стала?

— Бесит меня всё, вот и стала агрессивной, — отрезала Аня.

— То-то ты вчера Пикачу настропалила драку устроить! Я честно в шоке была…

— А нех было приводить сюда всяких шлюх. Ты же знаешь, я ненавижу баб!

— А я-то уж подумала, что тебе самой Макс Капалин приглянулся, — поддела подругу Олива.

— Макс Капалин?! Не смеши! — фыркнула Аня, — Я не понимаю, что Пикачу-то в нём нашла. По мне так ничего особенного: толстый, стриженный…

— Ну, Пикачу-то, положим, тоже не худенькая, — заметила Олива.

— Но во всяком случае она бы лучше Максу Капалину подошла, чем эта вяленая вобла, которой мы устроили взбучку, — сказала Аня, — Хотя было смешно — все, наверное, подумали, что три бабы одного Капалина не поделили. А уж истерика Пикачу из-за него и вовсе нелепа. Я понимаю, если б она, например, в Саню Лялина влюбилась — тот хоть симпатичный по крайней мере…

— О вкусах не спорят, — заметила Олива, — Кому что нравится: кому Саня Лялин, кому Макс Капалин…

— Надо же, стихами заговорила!

— Кому Гладиатор, кому Флудманизатор… — продолжала Олива.

— Кому Салтыков, кому Негодяев, — в тон подхватила Аня.

— А это уже не в рифму!

Звонок в дверь прервал их разговоры. Олива кинулась открывать — на пороге стоял Салтыков с Мочалычем.

— Мелкий, бери сумки…

Олива заглянула в сумку и чуть не упала от хохота. Из полиэтиленового пакета торчала большая плюшевая крыса.

— Это Анькин подарок, — объяснил Салтыков.

— Ну всё, трындец тебе, — смеясь, сказала Олива, — Только что Анька пообещала убить того, кто подарит ей мышь или крысу.

— Ты пока не говори ей, — шутливо произнёс Салтыков, — Должен же я дожить хотя бы до Нового года!

— Эх ты, — невольно вырвалось у Оливы, — Знаешь, мне иногда кажется, что ты всё делаешь специально, назло… — в голосе её появилось раздражение, — Вот, крысу зачем-то купил… Вместо того, чтобы Аньке помочь сблизиться с Димкой…

— А чем я ей мог помочь? Какая-то ты странная!

— Если б захотел, мог бы. Ты же друг Димки…