Приходите за счастьем вчера (СИ)

Поцеловав дочек на ночь и аккуратно переложив их в кровати, Кет прошла коридор и остановилась на верхней площадке лестницы, откуда открывался вид на гостиную. В гостиной было темно, и она пошла к выключателю, когда натолкнулась на тело:

- Нейтленд! Ты меня напугал.

- А ты меня п-пнула.

Она уже почти привыкла к наличию Ричарда Нейтленда в доме за последние два месяца – идеальный собутыльник для Элайджи по выходным. Она никогда не присутствовала при их вечерних посиделках с алкоголем, хотя догадывалась, что они на пару просто тупо напивались до впадения в оцепенение. Ни обиды, ни мягкие и холодные уговоры ей не помогали, а срывать злость она себе не позволяла. У мужа с Нейтлендом установилось какое-то особое взаимопонимание, какого не было с братьями -взаимопонимание проигравших людей.

Элайджа не жалел о том, что сделал – она это знала, более того, он отлично работал по будням, строго соблюдая свои обязательства и не срываясь на людях. С братьями контактировал по минимуму, тяготился встречами, но по большому счёту Клаусу было не до него. И хотя как раз его Кетрин понимала, но ведь не только он, но и все остальные были поглощены лишь возвращением Керолайн. Впервые в жизни исхудавшая от стресса Ребекка переселилась в дом Клауса, Кол же... Кетрин достаточно было просто увидеть как деверь, никого не стесняясь, обнял колени сидящей Керолайн и вжался в них лицом, чтобы понять – отсюда её мужу внимания в ближайшем необозримом тоже ждать не стоит. Кет злилась на них, прекрасно зная, что ни для Кола, ни тем более для Ребекки потеря корпорации не значила и половину того, что для Элайджи. Ну, и Нейтленда, наверное, но тот её мало интересовал. Пусть Кетрин не выказывала претензий – как бы ни было, но Элайджа имел право оставаться в личном пространстве, и подвергнуть его очередному унижению она не смела, но невольное и вместе с тем абсолютное равнодушие его родных к нему и его потере её озлобляло, и это настроение витало над всем в доме.

С ней за ужином Элайджа обычно бывал подчёркнуто вежлив и равнодушен, никогда – груб, но, когда Катерина пыталась подобраться поближе, развеселить, завести разговор на отвлечённую тему, ему достаточно было посмотреть своими чёрными от хронического недосыпа глазами, чтобы она умолкала. Он и внешне, и внутренне отстранялся с такой холодностью, что это было очевидно не только ей, но и всем в доме. Удивительно снисходительный к её ребячеству раньше, сейчас он очень явно давал понять ей разницу в их уровнях ответственности и власти. Кет никак не могла понять, чем именно она виновата, но знала, что раздражает Элайджу одним своим присутствием. Ко всему у неё пропало молоко и расстроился сон, и она поддерживала себя в активной форме только занятиями с лошадьми.

Этот вечер ничем не отличался от предыдущих субботних – надрались. Кет скрестила руки на груди и состроила гримаску, при виде проспиртованной тушки на диване:

- А мы, оказывается, уже готовы? Где Элайджа?

- Злоупотребили, – признался мужчина, пристально разглядывая возвышавшуюся над ним фигуру.

Раздражённо взмахнув ресницами, Кетрин настойчиво повторила:

- Где Элайджа? В кабинете?

Дик с недоумением кивнул и потянул её за запястье.

- Сядь тут.

Оттолкнув его пальцы, она собралась уйти, но Нейтленд дёрнул за полу халата. С размаху шлёпнувшись на диван, Кет с недоумением уставилась на него.

- Чёрт, нам в-всегда нравились одинаковые.

Она ощутила над ухом дыхание с тяжёлым запахом крепкого алкоголя, и чувствуя, как по рукам побежали мурашки страха, тщетно пытаясь подавить истерику, попробовала спихнуть с себя восемьдесят килограмм.

- Ты совсем идиот, Нейтленд? Я жена твоего друга.

- Ты не его жена, – с пьяной уверенностью ответил Дик.

- Нет, – но встать ей никак не удавалось. У Кет перед глазами потемнело и сознание захватила холодная, расчётливая ярость. Добравшись пальцами до столика, она вскинула руку со статуэткой и тщательно целясь в висок, слишком спокойно для самой себя произнесла последнее предупреждение: – Убери руки, ублюдок. Оставь меня в покое. – Ненависть и грубость в её голосе, или он и вправду протрезвел и опомнился, но Нейтленд теперь молчал. Эта пауза дала сил, наконец, вывернуться и сесть: – Элайджа мой муж. И твой друг. А ты просто пьяный урод.

- Дьявол, Кетрин…

Встав, он какое-то время оцепенело смотрел на застывшую женщину, а потом махнул рукой и тяжело ступая куда-то ушёл.

Кет сидела в темноте ни в силах сдвинуться с места, ни позвать кого-то. Её трясло от омерзения, унижения и почему-то стыда. Последние годы она жила легко и спокойно. Нет, не совсем спокойно и легко, они, конечно, ссорились с Элайджей, но он был свой, и это чувство насилия над ней, чужое дыхание, от которого затошнило, она совсем позабыла. И теперь она была совершенно точно готова убить человека своими руками, потому что в её доме происходит это всё. И значит всё нужно менять. Выпустив из ослабевших пальцев статуэтку, Кет сползла с дивана на корточки и потрогала пол. Мысли смешались, в животе ворочался холодный ёж. Элайджа. Он должен…

Катерина не знала, что он должен, но очутиться в его кабинете стало для неё жизненно необходимо. Поднявшись, сначала медленно, потом со всех ног, не помня себя от запоздало накатившего страха, она влетела в освещённую комнату и замерла, очухавшись, словно на стенку натолкнулась. Элайджа сидел за столом, а точнее сидело его туловище, а голова лежала на скрещённых руках. Услышав стук, он нехотя поднял её и разлепил припухшие веки.

- Уже так поздно, – сказала брюнетка непривычно тонким и нежным голосом. – Пойдём спать?

- Иди, кошечка. Я ещё посижу подумаю.

- О чём ты думаешь? – Пожав плечами, он ничего не ответил, а Катерина присела на диван и разглядывала щетину на обычно гладко выбритом лице. Улыбнулась: – Давай вместе, я все равно без тебя не сплю.

Молчание в ответ.

- Элайджа, мне не нравится, что ты много пьёшь на выходных.

«Почему я это говорю? Глупо».

Он окинул её усталым, раздражённым взглядом:

- Катерина, побудь сама по себе, пожалуйста.

- Но…

- Катерина.

Это уже был приказ, но она лишь поджала губы, глядя большими круглыми глазами. Точнее большущие радужки, совсем как у кошки, только тёмные. Ещё Элайджа знал, что её веки и белки в уголках глаз красные, но сознание дремало, и ему было неинтересно, отчего они красные. Красные и всё. Не очень привлекательно, но это его устраивало.

- Так нельзя поступать, Эл. – Катерина подошла, неслышно и мягко ступая, словно боясь спугнуть. Ей казалось, что всё вокруг неё, включая трясину страхов и несчастий, из какой-то сумасшедшей сказки вроде Алисы, и не может быть настоящим. И кот, подаренный ей кот за шахматным столиком согласно щурил умные глаза: не может. И его соседка-брюнетка, заливавшаяся счастливым смехом из тяжёлой старинной рамы, вторила: нет. Почему Эл вернул их сюда неделю назад, когда прошло уже почти два года? – Жизнь не кончилась на твоей корпорации. Всё ещё будет хорошо.

- У меня всё хорошо, только двадцать лет этой жизни р-раз… – он прищёлкнул пальцами, и Кет испугалась, увидев, каким безумным весельем полон его взгляд. Пустым весельем. – Впрочем, – он едва приподнял руку в тосте и сделал глоток, – я по-прежнему богат, кошечка. Это забавно – для неё нищий, а для тебя по-прежнему богат. Только ты даже не можешь понять разницу.

- Возможно. Но если так пить, ты и для меня станешь некондицией: нищим импотентом через пять лет. – Голос Катерины стал твёрдым. – Детям нужна нормальная семья, и раз у нас не получается, то я буду жить одна. Я уйду.

- Хоть сейчас.

– Эл... – Ноги понесли сами по себе к креслу, и опустившись рядом, она обхватила лицо мужчины ладонями. – Зачем ты так? Возможно, мне не всё дано осознать, но я знаю тебя. Ты не мой отец, чтобы сломаться. Ты молод и сил в тебе полно, ты однажды снова станешь самим собой, я знаю это. – Элайджа недоуменно тряхнул головой, отстраняясь, но Кетрин вместо того, чтобы прекратить прильнула губами к его руке. Прикосновения её неприятно ледяных пальцев к горячей коже невольно заставили вслушаться, – Я всё знаю, но что нужно делать? Что мне для тебя сделать? – Она прижалась щекой к ладони, глядя снизу вверх из-под ресниц. – Скажи, и всё будет. Я всегда буду с тобой.