Тайная история красок

Виктория Финли

Тайная история красок

Предисловие

Начало радуги

После дождя выглянуло солнце, отразившееся в дождевых каплях. В тот день я впервые попала в Шартрский собор, по праву считающийся шедевром готической архитектуры. Правда, я не запомнила, как здание выглядело изнутри и снаружи, но зато даже сейчас, стоит закрыть глаза, и я снова и снова вижу картинку — солнечные зайчики, только не обычные, а красные и синие, пляшут на белых плитах. Отец вел меня за руку и рассказывал, что знаменитые витражи собора изготовили около восьми столетий назад и до сих пор никто не знает, как «повторить такой оттенок синего». Мне тогда было восемь, и слова отца ввели меня в ступор, ведь до этого памятного дня я искренне верила, что мир и мы вместе с ним двигаемся по пути прогресса. Мои взгляды на эволюцию истории в тот момент серьезно пошатнулись. Наверное, тогда-то в моем детском сознании и зародилась идея — в один прекрасный день узнать все о цветах.

Правда, вскоре я забыла о своем решении. Я не увлеклась стеклоделием и даже не стала искусствоведом, выбрав для себя совсем иную стезю — социальную антропологию. Затем я какое-то время занималась бизнесом, попробовала себя в журналистике, правда, постепенно отказалась от сбора новостей в пользу искусствоведческих обзоров. Всякий раз, услышав какую-нибудь забавную историю о красках, я вспоминала тот поход в Шартрский собор. А интересного было немало: рассказ археолога о том, насколько китайцы зависели от Персии, поставлявшей синюю краску (ибо без нее немыслимо было производство знаменитого фарфора эпохи династии Мин); шокирующая новость о том, что английские живописцы, оказывается, грунтовали холсты человеческими останками; или признание ханойских художников, что вьетнамская живопись кардинально изменилась вовсе не потому, что после того, как страна открылась миру, у них появились новые сюжеты, — объяснение более банально: да просто-напросто к ним извне хлынули новые, более совершенные и яркие краски.

Однажды я отправилась в командировку в Мельбурн, где проходил фестиваль искусств, чтобы написать статью для «Чайна морнинг пост». Свободное время я проводила в университетском книжном магазине. Открыв наугад толстенный том об истории искусств, я наткнулась на глоссарий и прочла: « Индийский желтый— вышедший из употребления лак из эксантиновой кислоты; его изготавливали в Индии путем выпаривания мочи коров, которых предварительно откармливали листьями манго». И еще: « Изумрудная зелень, или швейнфуртская зелень, — самый яркий оттенок зеленого. В настоящее время от данной краски повсеместно отказались в силу ее высокой токсичности. Используется как инсектицид». История искусства чаще рассказывает о художниках, но в этот момент я вдруг поняла, что можно рассказать многое и о тех людях, что производят краски, без которых художники не могли бы творить.

Мое сердце забилось чаще. Это ощущение было похоже на влюбленность. Странно было испытывать такие сильные чувства в книжном магазине, поэтому я решила проверить магическое действие книги на себе еще раз и снова углубилась в чтение, но даже от куда более скучной (с виду) фразы « Голландский розовый— недолговечный лак, производимый на основе крушины» у меня закружилась голова. Увы, в тот момент я повела себя так, как обычно поступают растерявшиеся влюбленные, а именно — не предприняла ничего, просто поставила книгу на полку, не записав даже выходные данные, а потом долгие месяцы грезила о ней и, стоило мне попасть в Мельбурн в очередной раз, первым делом вернулась в тот же самый магазин. Мою книгу — а это было «Руководство для художника» Ральфа Майера — к тому времени уценили, поскольку слишком многие покупатели успели полистать увесистый том и замусолить страницы. Я решила, что это добрый знак, и приобрела ее.

В течение следующего года я поняла, что всегда искала, почти неосознанно, книгу с ответами на все мои вопросы о красках и пигментах. Как выглядит кошенильный червец, из которого получают красную краску? Где в Афганистане находятся шахты по добыче ультрамарина? Почему небо синее? Но я не могла найти такой справочник и потому решила написать его сама. Пока я работала над книгой, которую вы держите в руках, было опубликовано несколько замечательных работ об истории красок, кроме того, уже после, закончив свои изыскания, я обнаружила в библиотеке несколько замечательных книг на эту тему. Как ни странно, но я рада, что не нашла их раньше, иначе не осмелилась бы представить на суд читателей результат своих трудов и упустила бы возможность отправиться в удивительные путешествия и открыть для себя массу интересного: почему кроваво-красная краска может действительно быть цветом крови и как производители индиго однажды пошатнули устои Британской империи, а одна страна, торговавшая пурпурной краской, даже получила в честь нее свое название.

Я изначально не планировала вдаваться в теорию, поэтому вы не найдете здесь подробных рассуждений о цветовой гармонии и научных изысканий. Скорее эта книга — кладезь анекдотов и историй, рассказов о приключениях, на которые вдохновили поиски красок, в основном из области искусства, но не только — вы прочтете о моде, дизайне помещений, музыке, фарфоре, а в главе, посвященной красной краске, даже о почтовых ящиках. Большинство этих историй разворачивалось до конца XIX века, но не потому что XX век не интересен, просто после 1850 года произошло столько изменений в области цвета, касающихся разных сфер, что каждое из них заслуживает внимания и могло бы стать предметом отдельного исследования, и такие исследования уже существуют.

Первая сложность, с которой сталкиваешься, когда пишешь о цветах, — то, что их на самом деле не существует: то есть они существуют лишь в нашем сознании в зависимости от того, как именно наш мозг интерпретирует волны, пронизывающие окружающее пространство. Все во Вселенной, будь то жидкость, твердое вещество, газ или даже вакуум, постоянно колеблется и изменяется, а наш мозг преобразует эти колебания в более понятные для нас величины — запахи, звуки и цвета.

Вселенная постоянно пульсирует, источая энергию, и мы называем эту пульсацию электромагнитными волнами. Диапазон частот электромагнитных волн огромен — от радиоволн, расстояние между которыми порой доходит до десяти с лишним километров, до сверхчастотных космических волн с длиной волны около одной миллионной миллиметра, а между этими крайностями еще масса волн различной частоты, которые у всех на слуху — ультрафиолетовые, инфракрасные, рентгеновские. Однако обычно человеческий глаз в состоянии различить лишь небольшую часть этих многочисленных волн, а именно те, длина которых попадает в диапазон от 0,00 038 мм до 0,00 075 мм, то есть от 380 до 750 нанометров. Казалось бы, совсем незначительная, просто крошечная разница, но эти цифры для нашего глаза и мозга волшебные. Этот диапазон спектра называется видимым светом, и наш глаз способен различать около десяти миллионов вариаций внутри данного отрезка. Если мы видим совокупность излучений со всеми длинами волн, то наш мозг воспринимает это как «белый», а когда какие-то волны отсутствуют, то мы видим цвет.

То есть когда мы встречаем красный цвет, то на самом деле это лишь область электромагнитного излучения с длиной волны около 700 нанометров при условии, что все прочие волны отсутствуют. Наш мозг переводит частоту волн в информацию — перед нами «красный», при этом мы часто наклеиваем некие культурные ярлыки: красный как цвет власти, цвет любви или цвет дорожного знака, призывающего нас остановиться.