Приходите за счастьем вчера (СИ)

Он молча приложил палец к системе считывания, прошёл коридор, на автопилоте вошёл в туалет и закрыл дверь на ключ. Снял пиджак, закатал рукава рубашки и, наконец, склонился над раковиной, чувствуя, как спазмы в желудке, наконец-то, могут найти выход.

В своём полубреде Керолайн смутно ощущала, что с ней происходило. Она не испытывала боли – видимо, местная анестезия или просто наркотик глушили ощущения, но помнила, как иногда открывала глаза и видела, что на грудь падали пряди её волос, и иногда они соскальзывали вниз по голым ногам. Почему потребовалось снять с неё кроссовки? Потом волосы подхватывали чьи-то руки и шуршал целлофан. Всё так же отстранённо Керолайн осознавала, что её не насиловали и не били, но ощущение холодка на коже головы и осознание того, что её обрили, вызвало приступ странных ассоциаций – рабы, заключённые… И неконтролируемого ужаса. Она замычала и попыталась пошевелиться, в итоге сумела только напрячь шею. Почти тут же увидела боковым зрением руку со шприцом и заснула.

Очнулась снова от тупой, ноющей боли где-то внизу, но долго не пыталась искать её источник, шевелиться или открывать глаза, отказываясь воспринимать реальность происходящего с ней. Отсутствие волос пугало почему-то сильнее боли, и она не хотела этого видеть.

- Она пришла в себя. Зовите хозяйку.

Голос со стороны.

«Чью хозяйку?»

Теперь смысла не открывать глаз не было. Керолайн села. Первое движение – ладонь к затылку. Волос не осталось – гладкий череп с редкими проплешинами неаккуратного ёжика, а боль вдруг стала острее, и она вскрикнула, отдёрнув руку. Пальцы ног и рук были перебинтованы так крепко, что женщина их не чувствовала, первая мысль, что отрезали, и она хрипло закричала от страха.

- Не бойся, ничего тебе не сделают и издеваться не будут. – Раздался холодный женский голос. Керолайн его узнала, а вслед за ним и брюнетку, наконец, оказавшуюся в поле её зрения.

- Зачем я здесь? – плохо слушающимися после наркоза губами спросила Керолайн, озираясь. Стол, стул, кровать на которой она лежала. – Меня убьют?

- Не думаю. – Мередит прищурила прекрасные миндалевидные глаза и пожала плечами. – В этом нет смысла.

- Можно мне зеркало?

- Нет.

- Что с руками?

- Ничего. Просто удалили ногтевые пластины. Если окажешься ценностью, то отрастёт.

И Керолайн вдруг поняла, что Мередит в бешеной ярости и именно поэтому с ней так поступили.

- Твоя одежда, – кивнула брюнетка на стул, и Керолайн только сейчас поняла, что сидит на койке, прикрытая только простынёй. – Приходи в себя и хорошо поешь, после у нас состоится продуктивный диалог.

- Как именно я должна поесть? – неконтролируемая и глупая вспышка гнева развязала язык блондинке, но Фелл осталась к ней равнодушной, с иронией вскинув изящную бровь.

- Уж постарайся. Кормить с ложечки тут некому.

Катерина молча смотрела, как Майклсон уверенным движением наполняет бокал виски всрезь. Безо льда или воды.

- Хочешь утонуть в спиртном?

- Да, – без экивоков ответил Элайджа и отпил большим глотком. Кет налила холодный чай, выставленный Розой на столике террасы. Они молчали, сидя в плетёных креслах на террасе и глядя в сгустившуюся тишину. Виски и чай были уже давно выпиты, и глаза Элайджи сильно остекленели, когда он сказал: – Придумай что-нибудь на будущее.

- Ты не жалеешь о своём решении?

- Нет. Если бы я поступил иначе, то было бы ещё хуже. Я хочу уверенно смотреть в глаза своим родным. – Он резко поднялся с места и оперся на перила террасы, до боли вцепившись в них пальцами. Голос хрипел, но язык пока не заплетался: – Ты ведь понимаешь, зачем они так сделали. Любую сделку можно оспорить в суде, но нельзя оспорить целый ряд сделок с третьими предприятиями. Я теперь не конкурент. Если ввяжусь в борьбу и брошу ресурсы, меня раздавят с самого начала. Если я не буду делать ничего, тоже проиграю, потому что меня вытеснят, просто медленнее. Деньги есть, можно подтянуть личную прибыль от «силиконовых котлет», но этого мало для бизнеса. Нужны организаторы помимо меня, команда, время на разработку и свободная ниша рынка. Я не могу спокойно рассуждать и строить планы. Не хочу потом продавать остатки своего Рейнолдсу, которому всё это выгодно. Мередит дура, она этого не хочет понимать. Они все трупы при любом раскладе. А самое дерьмо – мне совсем не жаль Керолайн. Я видел сегодня её волосы и ногти, но мне её не жаль с того момента, как я согласился отдать корпорацию. Мы так усилили охрану, и сами же попались на ерунде. Идиоты...

- Эл, – в два шага преодолев расстояние, Кет прижалась грудью к его спине. – Не нужно смиряться, нужно вернуть рассудок. – Обхватив его лицо ладонями, она развернула Элайджу к себе. – Тебе кажется, что сейчас это ерунда и утешения, но я знаю, что ты выиграешь. Он просто вор, не способный ничего создать сам, а ты сумеешь. Нужно отдохнуть от этого всего и перестать мучить себя. Не думать.

- Как я могу от этого «отдохнуть и не думать»? – передразнил Элайджа, с раздражением скидывая её ладони. – Ты оглохла и не слышала, что я тебе говорил? Что я не желаю иметь ничего общего с братом. Не строй из себя маленькую девочку, не то время, – подойдя к столику и подхватив сигареты, он грубо бросил: – Извини. Пойду пройдусь, – и, спустившись по ступенькам террасы, вскоре исчез из виду.

Она хотела побежать за ним и сказать, что нет, не всё потеряно, потому что большинству других людей глубоко наплевать, на то, если они ненавидят своих близких, и это их не мучит, однако, спустившись осталась стоять на гравийной дорожке – здесь была виновата семья, а не корпорация и ей его утешить было нельзя. Только пережить и терпеливо ждать.

Рейнолдс понял, что выиграл в тот день, когда, сидя в своём кресле, включил канал деловых новостей. До этого, хотя через Дюрана, он и знал о согласии Майклсонов на условия Мередит, но всё же тревожился – события могли принять нежелательный оборот. В следующие дни новости о крахе империи Майклсонов, хотя и непонятные большинству слушателей, но очевидные для него, стали его любимым времяпрепровождением за завтраком.

Два месяца спустя. Колумбия.

Клаус её не узнал и, пока не понимая, что нельзя медлить, остановился как вкопанный. Эта женщина, которую он нашёл на свалке одной из фавел Латинской Америки, не имела никакого отношения к той Керолайн, которую он знал все эти годы. И дело было даже не в отсутствии волос на голове, если не считать лёгкого пушка, или обмотанных руках, и не в худобе, делавшей крепкую, цветущую женщину почти прозрачной. Его страх воплотился в скрюченной позе, дёрганой реакции слабого на шум позади себя и затравленном взгляде…

Не шевелясь, Николаус почувствовал железный привкус крови на губах. Фелл и Рейнолдс… Из-за них он потерял преданность брата, они оторвали Элайджу от него, и он едва не потерял жизнь Керолайн, и это пробудило в его душе демонов, которым Клаус не разрешал вырваться на волю до этой минуты. Он точно знал, что не остановится ни перед чем, пока не отомстит. Знал и раньше, но не осознавал, не прочувствовал свою чашу до дна. Но не сейчас. Сейчас нужно держать себя в руках и думать только о Керолайн. Через силу очнувшись, двумя шагами достигнув трубы, к которой она была пристёгнута, мужчина вставил ключ в наручники.

- Привет. – Керолайн встала на ноги, потирая запястья. Клаус вдруг понял, что ей не хочется ему на руки, а нужно стоять вот так – ровно, и отступил, крепко держа её за локоть. – Как дети?

- Хорошо. С ними всё хорошо. – На губах Керолайн появилось, но тут же умерло, подобие улыбки. И он понял почему – вспомнил их последнее расставание, когда она стояла перед ним со сбитыми коленями за воротами дома. – Пойдём к машине, Керолайн?

- Да. Пойдём. – Пошатываясь, она позволила себя вести. – Что это за страна?

- Колумбия.

- Кофе и сигары?

- Ты забыла про бамбуко.

Керолайн кивнула и, уткнувшись в обнимавшие её родные руки, заплакала.

Великобритания. Йоркшир.