Изгнание из Эдема. Книга 1

— И нарушили свою клятву. Понимаю.

— То есть как это нарушила?

— Вы же вышли замуж за Джона. Он славный, милый человек, в своем роде просто прелесть, но не станете же вы уверять, что он за полгода сделал из ста пятидесяти марок, пятьдесят тысяч.

— Да, сумел. Как ни мудр и умен был мой отец, ему случалось забывать некоторые истины, сказанные им за пять минут до этого. Он предупреждал меня, что девяносто процентов из наших миллионеров, обязанных своим богатством лишь самим себе, — преступники, которые шли на риск, имея один шанс из пятисот, и выкручивались лишь благодаря счастливой случайности. Джон Фархшем именно такой преступник.

— Нет, нет, — замахал руками Джулиус. — Джон не преступник. Он, конечно, полный профан в деловых вопросах — согласен. Но он не может быть преступником.

На лице Стэфани вновь появилось выражение упрямства и решительности. Грудь напряглась, а глаза стали излучать негодование, а воспитанный голос приобрел металлические нотки:

— Как все поверенные, вы убеждены, что знаете моего мужа больше, чем я. Так вот, после шестимесячного испытания Джон вернулся ко мне с пятьюдесятью тысячами в кармане, вместо того, чтобы отправиться на каторгу, которой он, без сомнения, заслуживал. Этот человек поразительно удачлив. Он как игрок, который почти всегда выигрывает. Выигрывает в теннис, выигрывает в бокс, пишет романы, он выиграл и меня, самую богатую наследницу Австралии.

— Но он сделал это с вашего согласия. Иначе, зачем было подвергать его этому испытанию? Согласитесь, это тяжелое испытание? И что заставило вас дать ему на счастье эти деньги? Ведь ваше слово было чем-то обосновано? Вы согласны со мной? Начало испытаний исходило от вас? Ваше слово и ваш договор чем-то скреплялись, кроме денег?

Стэфани решительно в знак согласия махнула рукой:

— Да, теннис и бокс.

— Теннис и бокс?

— Мой отец считал, что женщина должна уметь защитить себя от мужской грубости. Он приохотил меня к боксу, теннису, к спорту, в конце концов. Я стала болельщицей и ходила на все состязания. И несмотря на то, что мы познакомились задолго до этого, я полюбила его на ринге. Он владеет таким ударом в солнечное сплетение, которого никто не выдерживает.

Джулиус опять искренне удивился:

— И вы вышли замуж за человека только потому, что он умеет бить в солнечное сплетение?!

— Ну, он кроме того был очень красив. И кроме того, в отличие от других интересных мужчин, выглядел очень привлекательно раздетым. А я отнюдь не глуха к зову пола. Я очень темпераментная женщина.

Глаза Стэфани Харпер вновь превратились в сверкающие глубоким светом каштановые агаты.

Джулиус смутился и, поспешно подвигав что-то на столе, сказал глухим голосом:

— О, разумеется, разумеется! Но прошу вас, не будем входить в подробности.

Но эта тема Стэфани, видимо, понравилась и решительность на ее лице подкрепилась изящным движением руки, заставившим Джулиуса умолкнуть.

— Если я захочу, то будем. Кто здесь диктует законы?! Как мой поверенный, вы обязаны знать все подробности и будете слушать меня. Я совершила довольно распространенную ошибку: я думала, что этот неотразимый атлет, тело которого ласкали взглядом на спортивных площадках столько женщин и я в том числе, будет пылким любовником. Ничего подобного! Весь его пыл — в кулаках, в теннисной ракетке, в любовании собой на спортивной площадке, а потом холить свое тело, мускулы с утра до вечера, а всю ночь его любимое тело должно отдыхать. До смерти не забуду, как во время нашего медового месяца я набросилась на него, взбешенная его холодностью, с кулаками и он с первого выпада уложил меня этим своим отвратительным ударом. Вас никогда не сбивали ударом в солнечное сплетение?

— Слава Богу нет, я не боксер.

— Попросите вашего друга Джона, он вам продемонстрирует этот удар.

— Нет, нет, что вы.

— А почему бы и нет?!

— Но я и так верю вам, что это отвратительно.

— Но это и прекрасно, — сказала Стэфани и сделала движение, что хочет встать с кресла.

— Сидите, сидите, миледи.

— В отличие от прямого в челюсть, такой удар не погружает вас в забытьё. Когда муж увидел, как я корчусь на полу, в нем проснулось что-то от человека, на минутку отступил боксер. Он пришел в ужас. Он сказал, что все произошло непроизвольно, сработал какой-то инстинкт: он всегда парирует таким ударом удар противника. Но это не мешает ему угрожать, что он повторит этот опыт, если я опять выйду из себя.

Огорчение адвоката было почти искренним. Но сочувствие в его глазах вызывало маленькие искорки очень удачно прикрытого смеха:

— Никогда бы не подумал, что Джон способен на такие поступки.

— Вы уверены?

— Почти.

— Вздор! Я сама просила его об этом. Так мне легче держать себя в руках. Сила — одна из немногих его черт, которая многое искупает. В драке он энергичен, спортивен, действует обдуманно и почти разумно. Даже мне приходится с этим согласиться и даже испытывать некоторое чувство, похожее на уважение.

— Уважение!

— А почему бы и нет?!

— В чем же тогда дело? Почему вы хотите избавиться от него?

— Вы меня не поняли. Я хочу избавиться от себя самой. Я хочу прежде всего наказать себя, что позволила себе опять выйти замуж за дурака, который не любит меня. Я, Стэфания Харпер, столько раз делавшая ошибки, но умевшая их исправлять, зашла в тупик, полюбив дурака, подлеца. Я считала, что выхожу замуж за замечательного мужчину, ведь вы не отрицаете, что я выдающаяся женщина Австралии.

— Разумеется, не отрицаю.

— Вот видите!

— Людям свойственно ошибаться.

— Нет, нет. Я оказалась просто гусыней, которая вышла замуж за кролика. Не уговаривайте. Мне осталось только умереть. А ваши дурацкие выходки поколебали мою решимость.

— Вот видите!

— Что вижу?

— Вы начинаете сомневаться, что правильно решили распорядиться своим состоянием и своей жизнью, вы ведь знаете, что вы не только самая замечательная женщина Австралии вы еще и самая привлекательная женщина.

— Какая?!

— Привлекательная!

— Повторите!

— Замечательная!

— Нет, не это.

— Умная.

— Не это!

— Богатая!

— Нет!

— Привлекательная!

— Привлекательная?! А я уже стала сомневаться в этом. И все равно я сама не знаю чего хочу. Отвратительное состояние. Я из тех женщин которым всегда надо чего-то хотеть и добиваться этого.

— Я еще не все сказал про вас, — тем же тоном сказал Джулиус, подходя к телефону, который мелодично заливался у него на столе. — Вы стяжательница! Именно так, великолепное определение! Прошу меня извинить, я возьму трубку.

— Берите, бес с вами!

— Возьму.

Адвокат внимательно слушает, Стэфани внимательно всматривается в его лицо, пытаясь по коротким фразам определить, что происходит на втором конце провода, потому что каким-то десятым чутьем почувствовала, кто там, с кем разговаривает Сэдверборг.

— Одну минутку, — как-то очень торопливо и почти смущенно сказал Джулиус. — Не вешайте трубку.

Он посмотрел на Стэфани требовательным взглядом, прежде чем прикрыть трубку рукой.

— Пришел ваш муж с какой-то женщиной. Они хотят видеть меня. Поговорить со мной.

Стэфани вскочила, отошла к окну.

— С женщиной?!

— Да.

— Немедленно зовите их сюда.

Джулиус медлил с ответом в трубку.

— Могу ли я положиться на ваше самообладание?

Смех Стэфани заставил вздрогнуть Сэдверборга, а рука прикрывавшая трубку прижала ее еще сильней.

— Вы можете положиться на кулаки Фархшема, вашего, простите, друга. Я должна взглянуть на леди Бесколготочек. Зовите их сюда, немедленно!

Адвокат пожал плечами и сказал в трубку:

— Просите мистера Фархшема и даму подняться ко мне в кабинет.

Стэфани почти радостным голосом сказала почти в ухо Джулиусу:

— Вот сейчас и посмотрим, что собой представляет эта леди Бесколготочек, на которую он променял меня!

Джулиус опять радостно улыбнулся, явно с надеждой скрыть опять свое чувство юмора: