Американские меридианы (СИ)

Спустившись на лифте, устроенном в вырытой на берегу шахте, к самому подножью Ниагары, и облачившись в прорезиненные плащи, семеро путешественников ощутили тот же благоговейный ужас, что и люди вокруг них. Перед необузданной мощью природных сил все равны. Водяная стена грандиозно рушилась вниз в каких-нибудь полутора метрах от зрителей, и поделиться своими ощущениями не представлялось возможным – из-за шума «грохочущей воды» (так по-ирокезски звучит «Ниагара») стоящий рядом человек ничего не слышал.

Был вечер, и белопенная голубоватая стена воды начинала подсвечиваться разноцветными лучами сотен прожекторов, создавая сказочную иллюминацию, словно великое чудо природы демонстрировалось в мюзик-холле. То было потрясающее зрелище. Неровная, чуть волнистая и как будто взлохмаченная  стена вспененной воды эффектно разбивалась о громоздящиеся внизу огромные куски упавших каменных глыб, и воображение туриста прямо-таки требовало роковых и жутких историй, связанных с грозным обликом безграничной суровой стихии.

Позже, когда путешественники поднялись обозревать общий вид водопада, гид рассказал ирокезскую легенду о Деве Тумана.

- Каждый год индейцы выбирали самую красивую девушку и приносили её в жертву богу Маниту, жившему в пучине под водопадом. Красавицу наряжали, сажали в пирогу без вёсел и отталкивали от берега выше Ниагары. И Дева Тумана, как называли принесённую в жертву, улыбалась и пела, плывя к водопаду, - ведь ей выпало великое счастье встретиться со всемогущим божеством! Но однажды выбор пал на красавицу-дочь великого вождя ирокезов и, не в силах вынести разлуки с любимой дочерью, он бросился в пучину с края скалы и погиб в ниагарских водоворотах. С тех пор ирокезы, лишившиеся самого мудрого и храброго вождя, навсегда покончили с жутким обрядом, чтобы впредь не случалось подобных трагедий.

Пока туристы, впечатлённые рассказом гида, с чувством почтительного благоговения созерцали водопад, Эмилио занял место рядом с Таис и невинно заметил:

- Не советовал бы я тебе, belissima, родиться ирокезской дочерью. Слава Богу, ты бразильянка и к тому же живёшь в современном обществе!

- По-моему, у ирокезов не было такого предания, и столь поэтичная легенда попросту выдумана хитроумными гидами для развлечения туристов, - громко сказал Курт.

- Так считаешь не ты один, - повернулся к нему Кристиан, - но, между тем, реальная история Ниагары полна скрытых драм и трагедий. Мне пришлось как-то оперировать одного безумца, решившего спуститься с водопада в бочке. Парень выжил, вкусил немного славы, но, насколько мне известно, счастья ему это не принесло.

- Счастья! – презрительно фыркнул Курт. – А разве не в безумных поступках заключается оно?

- Правда, в чём же оно состоит? – разговор заинтересовал и Анжелику. – Как ты думаешь, Даниэль?

Обращение девушки к старшему брату задело самолюбие Курта, и он замолчал, отвернувшись.

- Счастье? – переспросил Даниэль. – Я задумывался над этим вопросом ещё в юности. Мне кажется, счастье, это когда твои любимые, близкие люди находятся рядом и ты можешь окружить их заботой.

Курт живо развернулся.

- А если близкий и любимый человек вдруг предаст? Ты окружишь тогда его заботой, и будешь ли счастлив при этом?

Курт упорно избегал смотреть на Кристиана, но француз уже понял, к кому были обращены его слова. Даниэль тоже понял это, и счёл своим долгом послать кузену предупреждающий взгляд. Курт, встретив его, осёкся и, сделав над собой усилие, пробормотал:

- Да я что... Я всего гипотетически…

Назревающий конфликт был предотвращён; в этот момент гид продолжил экскурсию и предложил закончить её на том самом островке, о котором поведал Анжелике Даниэль. Знаменитая «Пещера ветров» находилась именно там – спустившись по винтовой лестнице вниз, путешественник мог пройти по уступу между известковым обрывом и падающей стеной воды Лунного водопада. Прогулка в тучах брызг под грохот разбивающихся водяных струй была, как сказал гид, самым захватывающим ощущением для посетителей Ниагары. Заслышав это, группа туристов заволновалась, предвкушая сладость острых  ощущений, но гид неожиданно заявил:

- Недавно власти запретили эти рискованные экскурсии. Край уступа уже не так прочен, и есть опасения, что он может обрушиться в самый неподходящий момент. Подобные случаи уже бывали. Два раза вниз срывались глыбы весом в семьдесят пять и двести тысяч тонн. Пришлось даже на время перекрыть реку выше водопада так, чтобы вся вода текла через Канадскую часть – Подкову, - и капитально «отремонтировать» бетоном известняковый уступ, с которого срывается Американский водопад. К сожалению, теперь мы можем лишь наблюдать «пещеру ветров».

Туристы разговорились, сокрушённо обсуждая запрет властей и прелести теперь уже недоступного развлечения, а гид украдкой бросил взгляд на часы, готовясь завершить экскурсию, как вдруг от толпы отделился молодой человек и, перепрыгнув заграждения, в два счёта оказался у самого уступа. Он действовал так быстро и ловко, что был замечен только тогда, когда стал карабкаться по лестнице вниз.

- Курт, авантюрист ты этакий! – крикнул Эмилио и чуть было не кинулся вдогонку, но гид удержал его.

- Он-то сумасшедший, но Вы!

Внимание всех туристов было целиком поглощено происходящим. Сделав шаг к известковому обрыву, Курт повернулся  и помахал рукой. Бесполезно было что-либо кричать ему – он не услышал бы ни слова из-за шума падающих вод Лунного водопада. В следующее мгновение он исчез за ними.

Его друзья напряжённо всматривались в тучу брызг, но ничего не видели. Лишь когда Курт появился по другую сторону уступа, они облегчённо вздохнули. Но вслед за этим волнение снова охватило их – Курт решил вернуться тем же путём.

Через пять минут он стоял, окружённый со всех сторон изумлёнными и восторгающимися туристами; промокший до нитки, но счастливый. Победно, с лёгкой примесью высокомерия поглядывая на окружающих, он сказал громко, ни к кому конкретно не обращаясь:

- Совершение безумного, запретного поступка может подарить гораздо более прочное счастье, чем близость любимого человека!

Кристиан отвернулся и побрёл прочь. Как медик, он понимал, что Курт подменяет чувство счастья выбросом адреналина, ему не хотелось видеть псевдогероизм нахального немца.

Никто не заметил его ухода. Рассерженный гид говорил, что инцидент станет известен властям, и тогда уж они позаботятся убрать винтовую лестницу; туристы потешались над случившимся, а спутники Даниэля возмущённо выговаривали Курту за то, что он заставил их  волноваться. Один Микио не участвовал в этом процессе – он спешно фотографировал всё, что могло отразить произошедшее.

- У меня голова кругом идёт! – призналась Таис. – Курт, какой ты глупый – ведь это опасно!

Юноша виновато опустил голову, украдкой кидая взгляды на Анжелику – именно её упрёк он воспринял бы болезненно. Но Анжеликины глаза смотрели на него благосклонно, как будто она понимала и его поступок, и сказанные им слова.

- А где Кристиан? – вдруг спросил Микио, не обнаружив в кадре их спутника. Поискав глазами, он увидел его удаляющуюся фигуру. – Да вот же он!

Даниэль чуть наклонился к своему кузену и голосом, не суровым, но хлёстким, произнёс:

- Я думал, ты повзрослел, Курт. Ты ведёшь себя, как мальчишка.

Барон мужественно выдержал его взгляд.

- Отправишь в Германию, к папе?

Даниэль покачал головой.

- Нет. Я обещал твоему отцу – что бы ни случилось, я закончу своё путешествие с его сыном на борту.

Даниэль догнал Кристиана и они продолжили путь вдвоём, о чём-то оживлённо разговаривая, а их оставшиеся пятеро спутников уныло брели позади: восторги и искры юмора испарились, когда всем стало ясно, что случилось что-то грустное и неприятное.

И снова Анжелика поймала себя на мысли о том, что принимает близко к сердцу печаль и волнение своих спутников. Она понимала каждого в отдельности, но сложить целую картину из разрозненной мозаики фактов и эмоций ей было трудно, потому что, ко всему прочему, здесь были замешаны её собственные чувства.