Грязные связи (ЛП)

Нетерпеливый жар между моих ног возгорался с возрастающим желанием и похотью. Я схватил ее бедра и скользнул языком по своей нижней губе, увлажняя ее, а потом медленно протянул губами по внутренней части ее колена, над краем чулка и вверх по ее бедру.

Платье собралось складками на моем лбу, когда я облизывал ее плоть от кольца пирсинга до сморщенной точки на ее попке, углубляясь в ее щелку с каждой лаской и слизывая ее сладкий вкус.

Мышцы ее ног расслабились и задрожали, когда ее попка качнулась к моему лицу. Я почувствовал ее жажду каждым своим органом, и вернул ее Кэси пылким языком, царапанием зубов и жесткими толчками моей руки.

Господи, я не смог бы вытащить свои пальцы из нее, даже если бы попытался. Она была такой чертовски узкой, такой шелковистой и теплой. Если бы я мог сформировать полноценное предложение, я бы сказал ей это.

Вместо этого я использовал свои губы, чтобы выразить свое восхищение, облизывая и посасывая, вращая языком вокруг сжатого отверстия ее попки, когда мои пальцы все жестче вколачивались глубже в ее киску.

Щетина на моем лице была влажной и скользкой, каждый дюйм моей руки был покрыт ее соками. Блядь, я любил это. До такой степени, что было легко забыть о том, что дома ее ждал мужчина.

Удерживая свое лицо впереди, а руки на кровати, как я и приказал, она закричала, когда мои пальцы довели ее до второго оргазма. Когда конвульсии ее внутренних стенок стихли, она замолчала. Она, казалось, ушла в себя. Обняв себя руками, она спрятала их под телом. Она вжалась лицом в матрас, и я не был уверен, дышит ли она, пока сдержанное всхлипывание не донеслось до моих ушей.

Мой желудок рухнул вниз. Какого хера?

Я оседлал ее дрожащее тело и вытащил руки из-под нее.

— Кэси?

Она повернула голову. Синие глаза широко распахнулись и блестели, а щеки сверкали румянцем от освобождения. Самый прекрасный вид, который я когда-либо видел.

— Боже, это было… — она потерла лицо рукой, смахивая ускользнувшие слезы. — Черт, как неловко.

Я убрал прядь волос за ее ухом.

— Не смущайся. Это было чересчур?

— Нет, — улыбка задрожала в уголках ее рта. — Это просто… — Кэси закрыла глаза и выпустила выдох. — Это было очень давно, Логан.

Что-то внутри меня шевельнулось — покалывающее, беспокойное чувство, накрывающее мои конечности и облегчая бремя в теле.

— Давно?

— Когда мужчина удовлетворял меня, — ее глаза распахнулись, глядя в мои. — Годы.

Мотая головой, она рассмеялась, но в этом не было ничего смешного.

Так Колин Андерсон не удовлетворял свою жену орально?

Ладно, это было причиной, чтоб изменить ему, но, серьезно? Яйцеголовый дебил. Мне хотелось спросить, когда у нее в последний раз был секс, но то, что он не удовлетворял ее, не означало, что он не дрочил в нее по три раза на день.

Бесполезный огонь пытался разорвать мою грудь. Я отказывался думать о Кэси с ним, не хотел рушить легкое ощущение, которое поселилось во мне секунды назад. Я дал ей кое-что, в чем она нуждалась.

— Не буду врать, — я наклонился к ней и прижался губами к ее мягкой шее. — Я очень счастлив, что мне удалось разрушить это «сухое проклятье».

Полный желания вздох слетел с ее губ.

— Я тоже.

Она и правда чувствовала себя так? Она вообще чувствовала себя связанной со мной — с парнем, которого она только что встретила?

Может быть, я не хотел знать, не хотел думать о той части меня, которая чувствовала что-то глубже, что-то, что я отчаянно хотел заменить.

Я пробежался подушечками пальцев по ее губам, заставляя ее дыхание ускориться. После я отклонился назад, опершись на колени по обе стороны от ее ребер. Пытаясь усмирить собственное дыхание, я потянулся за полами ее платья и вошел в нее пальцем, осторожно выставляя ее тело для камер.

Ее возбуждение покрыло мою руку, ее тело до сих пор было готовым, распутным, настолько чертовски сексуальным. Слава богу, потому что боль в моем члене настолько повысила температуру тела, что потребность трахнуться струилась под кожей.

Я приложил все усилия, чтоб не наброситься на нее как дикий зверь, когда наклонился над ее головой, схватил презерватив и накрыл своим ртом ее ухо.

— Взгляд перед собой. Не двигайся.

— Такой властный, — она улыбнулась и повернула голову к стене перед собой.

Мгновение спустя мой, до боли твердый член, был покрыт латексо, и расположен у ее входа. Обвив руками ее хрупкую талию, и став своими кедами возле ее шпилек, я притянул ее бедра к своим и на полную длину своего члена вошел в ее киску.

Мои глаза закатились, дыхание перехватило, и мышцы трясло от потребности двигаться.

Горячий, узкий, скользкий рай. Но в этот эйфорический момент — будучи погруженным в жену Колина — я знал, что это неправильно.

Мой отец изменял моей матери. Одному Богу известно, сколько жизней он разрушил. Разрушит ли это жизнь Колина? Должно ли?

Какое оправдание Кэси предоставит ему сегодня? Как она объяснит, где была? Какого хера она вообще изменяла ему?

Мое зрение было затуманенным, а пульс достигал критической скорости. Острые судороги подергивали мое тело, усиленные тисками из ее мышц вокруг моего члена. Кипящий жар собирался на моей шее. Я хотел использовать ее, наказать ее, заставить ее проглотить мою злость.

Я вколачивался в нее бедрами, впивался пальцами в ее талию и вбивался в нее с последней каплей моей силы. Она кричала, хватаясь руками за кровать. Я сжимал ее еще сильнее, припечатывал ее, трахая бессердечно, без самообладания, без контроля. Вытаскивал член, вколачивался им обратно, вытаскивал, и снова вколачивался. Никаких нежных ласк. Никакой неловкости. Это было грубо, злостно, бездумно.

Я трахал ее с безумной дикостью, которую я жаждал выместить на женщине, но никогда не смел. Я трахал ее, пока ее голос не охрил от криков, а ее тело не напряглось от боли, и прямо перед тем, как достичь края своего освобождения, вытащил член.

Я не мог кончить. Я бы не кончил. Не так.

Трясущимися пальцами я разгладил ее юбку и уселся на краю кровати возле ее бедра. Мои мышцы горели от напряжения, дыхание вырывалось краткими выдохами, а голова кружилась, будто я только что смирился с тем, что сделал.

— Логан.

Это был требующий шепот, несмотря на грубость, которая также присутствовала в нем.

Чувство вины наполнило мой желудок свинцом, вот только это не относилось к делу. Потому что в момент, когда я встретился с ней взглядом через плечо и увидел выражение чистого изумления на ее лице, я понял, что это она только что поимела меня. Она не сжималась от страха и не хныкала, как девственница. Ее улыбка сказала мне, что я только что исполнил самую откровенную фантазию — такую, которую воплотил бы ветреный придурок с наглостью заклеймить ее, бросить лицом вниз на матрас и вколачиваться в нее в бешеном темпе. Ленивое покачивание ее бедер говорило, что она могла принять то, что я мог давать ей всю ночь напролет, хотела клеймо от огня от траханья со мной, хотела быть сломленной снова и снова моей сдерживаемой злостью.

Будучи шокированным до неведанных глубин своего естества и до боли возбужденным, я отвернулся и сжал свой член, пытаясь замедлить дикий приток крови, который пульсировал по всей его длине. Я показал ей жестокость и ярость, которая собралась внутри меня, позволил ей увидеть их во всей сияющей красе. Черт, я вколачивался чуть ли не в ее матку. И она приняла меня, толкалась мне в ответ с улыбкой на губах, пока ее гипнотические глаза умоляли о большем.

Кэси была опасным отвлечением, именно таким, которого я не хотел. И все равно она была тем, кого я искал, но не знал об этом.

Я был в заднице.

Я наклонился вниз, якобы развязать шнурки на кедах, и схватил телефон из сумки, удерживая его над полом, чтобы она не смогла его увидеть.

Она толкнулась бедром в мое бедро, а ее хриплое дыхание задрожало над моим плечом.

— Я не знаю, что это было, или почему ты не кончил, но ты не закончил.