Приходите за счастьем вчера (СИ)

Повисло мёртвое молчание, столько гадких слов было для неё слишком – Елена стояла потрясённая тем, что озвучила и хватала ртом воздух.

- Если бы не танцы – ты стала бы шикарным психотерапевтом. Но, – глаза Кола стали злыми, в голосе появился металл, – через пару лет, когда семейная жизнь бы тебе надоела, я тебя уложил бы в постель в любом случае, и мы оба это знаем. Пьяную или трезвую – мне как-то не суть важно. Только вопрос в том, что зная тебя – сразу после меня ты бы шла к своему муженьку и рыдала в подушку, а сейчас ты станешь моей женой, которая не будет позорить меня и моё имя.

- Майклсон, во-первых, я не ожидала от тебя такого мм… высокого стиля, во вторых твоим планам мешает один маленький, но непреложный факт, – не выдержав взятого сильного тона, она тихо-тихо закончила: – Я уже принадлежу другому мужчине.

- На бумаге. Венчания у вас не было. Детей, кстати, тоже.

- Я обещала ему, – упрямо склонила голову Елена, исподлобья глядя на мужчину. – Нельзя начинать жизнь с подлости и позора другого человека. Он помогал мне каждый день, когда ты… Когда ты был в других местах. А дети – за прошлые два раза не забеременела, и в этот тоже пронесёт.

- Это не имеет значения. Тебе ведь очень хочется продолжать жить со мной и в моей постели лежать тоже хочется, а не возвращаться домой. И рожать моих детей. Ты думаешь, я не помню твоей просьбы тогда, в Лондоне?

- Два года назад!

- Для кого-то ещё это срок, но не для такой как ты, Елена, – с ходу отверг замечание Майклсон. – Ты же принцесса до мозга и костей, а они выбирают раз и навсегда, а потом носятся с этим мудаком как с манной небесной. Так куда большая подлость по отношению к Стефану – вместо того, чтобы дать ему возможность найти любящую его женщину, связать обязательствами с собой, способной изменить из-за банального стакана вина.

Кол был идеальным адвокатом – Елена завернулась в одеяло, не зная как оправдаться:

- Я полюблю его со временем. Рожу ему ребёнка и очень сильно полюблю. – Не выдержав насмешки, укрылась простыней до носа и скомандовала: – Оставь уже меня в покое! Я взрослый и самостоятельный человек, чьи решения нужно принимать как данность!

- Оставлю. – Тон Кола вдруг стал почти нежным. – Я больше не буду давить – в этом нет смысла. Завтра ты отправишься домой, к своему дорогому Стефану.

При последних словах распахнув от изумления глаза, Елена испуганно, снизу-вверх смотрела в его хищные, ястребино-холодные, дисгармонирующие с тоном голоса. И снова это чувство – кролика перед удавом, а после непонятный инстинкт спрятаться под крыло того, кто не станет заставлять быть сильнее и смелее, а будет любить её такой, какая есть. Будет любить – да неважно, главное, что она и близко не испытывала подобного к другим мужчинам.

- Ты боишься осуждения каждой знакомой старухи, но в этот раз придётся думать своими мозгами. Раз уж я решил жениться, то мне нужно быть уверенным, что моя жена не бросит меня, если кто-то что-то ей нашепчет на ухо, а «милая» сестричка, тётушка и пятая невестка четвертой по линии кузины скажут, что он не самый ценный кадр. Если интересует вопрос – почему, и масса прочего бреда – я никогда не встречал ещё женщину, с которой мне бы было уютно, хотя видел достаточно много хороших хозяек и в своё время решил, что домашний очаг меня просто не греет. Как ты правильно заметила: в моём положении нельзя иметь желание терпеть прихоти чужой женщины, которая со временем ещё и утратит красоту, ради секса и тарелки супа, которые я могу получить в любом другом месте самого высокого качества. Ты эту ситуацию поменяла, надолго ли – я не могу ручаться. Теперь, думаю, вопросы отпадут?

- Нет. С чего ты решил, что я тебе обеспечу какой-то экстремально-интересный досуг? – Елена пожала плечами, согреваясь под простыней, ещё хранившей запах их тел. – Я никогда не была какой-то самой-самой… Разве что танцы, лауреат и, да, мне говорят, что я смогу добиться, особенно с тех пор как тренируюсь в Лондоне, только вряд ли тебе интересны кубки и ученики. Это ежедневные тренировки, занятия и всё прочее… Скучная жизнь с жёстким графиком и, ко всему, поездками по конкурсам.

- Елена, – он не удержал суровый тон, хмыкнул – серые глаза заблестели, – как бы поточнее об интересной жизни растолковать… Судя по подмётным отчётам твоей сестрички, в развращении невинных душ я должен находить особое наслаждение.

- Моей?

- Она у тебя невинная?

Елена возмущённо вскинула голову, и пристально уставилась на него. Мирный диалог окончился.

- Мне не нужен экстремальный досуг – его у меня итак завались, мне нужен твой сознательный выбор, потому что я могу слышать о рогах и копытах и подлой натуре в любых местах, но не в своём доме и тем более в своей спальне. И если у меня и будет какая-то семья, то в этой семейной жизни мне нужна ты. Елена… – впервые в его голосе она услышала раздумье, – в бизнесе, чтобы выжить я могу идти только вверх, пока не достигну приемлемой сферы влияния. Ты знаешь, чем я занимаюсь?

- Нет, но… – она помолчала. – Первое, что мне приходит в голову, зная тебя – оружие.

- Зная меня? – он прищурился.

- Не наркотики, – немного испуганно пробормотала Елена, – я точно помню твоё презрение ко мне тогда, с клубом. А ты слишком не испытываешь нужды в деньгах, чтобы зарабатывать на том, что вызывает отвращение. Органы или проституция… Первое – Керолайн совершенно точно знает, чем ты занимаешься – а если бы ты сдавал детей на органы, вы бы никогда не дружили, второе – ты ведь большой любитель женщин. Всяких разных. – Она замолчала, смутившись, но Кол коротким кивком приказал продолжать мысль: – Не в плане уважения к возможности рожать или что-то подобное возвышенное, а как нечто доставляющее сильное удовольствие. Единственное, что приходит мне в голову, чем бы ты мог заниматься на этой почве и не испытывать угрызений совести – это оружие – ты любишь его, видно, что почти профессионально владеешь, много тренируешься на стрельбище. Я видела тебя только на Мальорке, когда ты выиграл моего медведя, но у тебя было худшее ружьё и потрясающий результат. Вот так ведь?

- Так, – с нежностью, необычной даже для него самого, согласился Кол. – Поэтому тебе придётся со многим мириться и на многое закрыть глаза, нам не будет легко, но и я никогда не оставлю ни нашу семью, тебя и детей. И я буду терпелив. Я уже говорил.

- Я… нужно подумать.

- Подумай. Тебе тоже придется быть очень терпеливой и верной женой. Абсолютно верной, даже если мы разбежимся, ты ведь это понимаешь? – Горячие губы прикоснулись к её шее, рука Кола оказалась на талии, и прежний ток побежал по телу, но от этого тихий голос не стал менее весомым. Елена поняла и должна была испугаться ненормальности постановки вопроса, но на деле никакого страха не испытывала. – И ещё, Елена, – ладонь с талии соскользнула вниз и без стеснения легла ей на низ живота, прикрытый тонкой простыней, – из-под Стефана я тебя не возьму. Решишь попробовать «семейной жизни» с ним после сегодняшней ночи – иди своей дорогой.

- Решим потом, – она положила под голову ладошку и закрыла глаза.

- Ты права, – раздался голос чуть вдалеке – Кол отошёл от постели.

Выключил ночник. Опустилась темнота, Елена осталась одна. А вместе с темнотой опустилось понимание, что нельзя решать судьбу потом. Кол – живой человек и ему трудно в этом подвешенном состоянии, а она уверена… после сегодняшнего разговора знает, как всё будет. Колин Майклсон разрушил её хрупкую жизнь. Завтра она оставит Кола, а потом – Стефана, уедет в Мистик Фоллз, где будет долго рыдать в подушку по ночам. Это и есть порядочность? Да, в этом состояла порядочность. Внутренности скрутило. Стоя в мыльной пене в душе, Елена вдруг вспомнила, как больно ей было ждать своего «потом», надеяться, что Кол хотя бы позвонит, после того, как они расстались в больнице, разочаровываться, а через несколько дней снова надеяться и так по кругу. И как она рыдала в каком-то туалете школы, сбежав из дома наутро, когда впервые получила оргазм со Стефаном, потому что идти было больше не к кому. Она уже один раз подождала непонятно чего, пошла на поводу у морали, и в итоге поняла, что если разобьётся её хрустальная места, не имеющая отношения к постулатам нравственности, то в ней нет сил ничего продолжать. Зачем обрекать того, кого любишь на это мучение, с какой стати он должен ждать решения лишь потому, что ей вздумалось быть невинным агнцом?