Жизнь длиною в лето. Книга первая (СИ)

Лиска посмотрела на неё, выразительно мяукнула и потрусила в сторону сада.

- Моя комната на третьем этаже, - сообщила Кармель уходящему животному. - Не заблудишься?

- Она, конечно, не собака, но нюх у неё тоже есть, - усмехнулась Катя. - Показывай, буржуйка, свои палаты. Знал бы мой дед, что он зря кровь проливал в Гражданскую - богатеи снова вернулись.

- Да ладно, какие там богатеи.

Кармель взяла сумку с вещами из багажника, подняла корзину с кроликом и направилась к лестнице.

- Вот смотри. - Она открыла дверь и зашла в дом. - Направо от холла гостиная и кухня, налево бильярдная с выходом с сад. На втором этаже спальня родителей и комнаты для гостей. На третьем мои и брата апартаменты. Ничего лишнего, а ты упрекаешь.

- Да у вас дом, больше нашего сельсовета и конторы совхоза вместе взятых.

- Скажи, вот вы все жили одинаково бедно, - процедила разозлённая Кармель. - А тебе не хотелось жить лучше? Способности ведь у всех разные, а при СССР была уравниловка. Разве это справедливо?

- Почему же, кто хорошо работал, тому почёт и уважение.

- Ага. Трудодень в карточку. Как же, читала по истории, - буркнула Кармель, открывая дверь в свою комнату.

- А сейчас? Скажи-ка честно, сколько процентов от общего населения живут хорошо? - допытывалась Катя, проплывая над досками пола, покрытыми светлым лаком.

Кармель поставила корзинку на журнальный столик, вывалив вещи из сумки на кровать, нехотя призналась:

- Процентов десять живут шикарно, ещё десять так себе.

Катя уставилась ей в лицо мерцающими глазами.

- А остальные восемьдесят прозябают? Значит, всё затеяно ради этой бессовестной кучки. Ну и где же тут справедливость? По-моему ею и не пахнет. Снова устроили классовое неравенство.

Кармель открыла настежь большое окно и тяжело вздохнула:

- Кать, я всего лишь студентка.

- Ладно. Извини. Обидно, что такую страну угробили.

Раздался мелодичный сигнал, створки ворот распахнулись - во двор вкатилась розовая "Шкода". Мать поставила свою машину рядом с "Ауди" Кармель высунулась в окно и помахала рукой.

- Твоя сестра?

- Моя мама. Ася Ивановна собственной персоной. Сейчас я приму душ, и поедем покупать клетку для кролика и вольер.

Кармель едва успела разложить вещи, как на пороге комнаты появилась мать.

- Ты вовремя вернулась. Сегодня вечером прилетают твои бабушка и дедушка. Натан встретит их в аэропорту, а ты поможешь мне с ужином.

- Какой сегодня день недели? - поинтересовалась Кармель.

Ася Ивановна с изумлением разглядывала дочь.

- Что, совсем отстала в деревне от жизни. И почему ты так плохо выглядишь? Волосы, как солома, загар жуткий, руки, ноги исцарапаны. И что за синяки у тебя на шее? - Она приблизилась, прохладными пальцами приподняла подбородок дочери. - Новое увлечение, удушение во время любовной игры? Ты что, идиотка?

- Не было никакого увлечения, а тем более игры. Пьяный друг детства с катушек слетел, - буркнула Кармель, убирая пальцы матери от лица.

- Так дорогая. Давай-ка быстро в спа-салон и приводи себя в порядок. Иначе твоя бабушка Кейла устроит грандиозный допрос с пристрастием. Кстати, сегодня пятница.

- Ну вот. Только готовить ужин незачем. Закажи в ресторане кошерную пищу. Ты забыла? Вечер пятницы начало Шабата. Бабушка откажется есть то, что приготовят руки нечестивой невестки, - съехидничала Кармель.

- Не очень-то язви. Ты тоже нечестивая, дочь гойки. У нас только папа принадлежит к истинным евреям.

- Эйтан приедет?

- Звонил, что немного задержится. - Ася Ивановна ещё раз окинула дочь внимательным взглядом. - Кошмарно выглядишь.

***

Кармель сначала заехала в зоомагазин, купила большую клетку, рулон сетки из пластика, корм для кошки и кролика, и только потом направилась в парикмахерскую. Знакомая маникюрша долго ахала над её руками, предложила нарастить ногти, раз уж собственные у Кармель обрезаны слишком коротко.

- Не нужно. Просто обработайте и нанесите розовый лак, - фыркнула девушка, отмахиваясь от предложения. Она изредка косилась на Катю, сующую нос во все щели салона красоты.

- Будем стричь? - поинтересовался мастер, у которого Кармель обычно делала прическу.

- Нет. Только привести в порядок и подрезать кончики.

- Необходимо подпитать волосы, они у вас пересушенные.

- Там у одной старухи лохмы выкрасили в розовый цвет, - прошептала Катя. - Она наверно не видит, может, ты скажешь ей, что она стала смахивать на взбесившегося попугая.

- Она знает, - отмахнулась Кармель от призрака.

- Что? - переспросил удивлённый мастер.

- Извините, это я так, веду внутренний монолог, - чертыхнулась про себя Кармель.

Выйдя из салона красоты, она зашла в магазин купить подходящую сумку для своей необычной клади. Она аккуратно засовывала в разные сумки пакет с черепом и наконец выбрала одну, наиболее удобную.

- Кать, а нельзя общаться с тобой ментально? В кино показывали, что призраки могут читать и передавать мысли. А то подумают: я сумасшедшая, сама с собой разговариваю.

- Если ты не говоришь вслух, я не слышу. Да и не умею передавать чего-то там мысленно, - пролепетала растерянно Катя. - Получается я неправильный призрак.

Кармель улыбнулась.

- Совсем неправильный.

На стоянке во дворе дома рядом с машиной матери уже стоял серебристый джип отца. Кармель взгромоздила клетку для кролика на плечо, захватила сумку-корзинку с черепом и направилась к дому. Из открытой двери холла слышались голоса, потом на пороге показался дедушка Михаэль с приставной лестницей в руках. Кармель удивлённо посмотрела на старика, взобравшегося на шаткую лестницу.

- Здравствуйте, дедушка, что вы там делаете?

Михаэль Иосифович, увидев внучку, тряхнул седым венчиком волос, живописно торчащим из-под ермолки, и обрадовано воскликнул:

- Здравствуй, малышка! А я мезузу прикрепляю. Бабушке не терпится сделать всё по правилам.

Из холла показалась бабушка Кейла. Десятилетие, прошедшее с момента их последней встречи, почти не изменило её. Она осталась такой же стройной, подтянутой, седые волосы убраны в ту же строгую причёску, так же пытливо смотрят чёрные глаза сквозь очки в тонкой оправе.

- Ах, Боже мой, Кармель! Девочка моя! Как выросла. Красавицей стала. - Кейла Давидовна протиснулась мимо мужа и попыталась обнять внучку.

Кармель, поставив клетку на ступеньки, поцеловала бабушку в щёку.

- Что дедушка цепляет к дверному косяку. Медузу?

Михаэль Иосифович спустился с лестницы, колобком скатился со ступенек, стиснул внучку в объятиях. Он едва доставал Кармель до плеча. Бабушка же оказалась одного роста с ней, и поэтому пара стариков выглядела немного комично. Маленький полный муж рядом со строгой дамой профессорского вида совсем не смотрелся. Кармель перешла в седьмой класс, когда они уехали в Израиль, тогда дедушка казался ей большим и солидным.

- Не медуза. А мезуза. Тора требует, чтобы вверху у каждой двери дома висел свиток с выдержками из Второзакония. Заходя или покидая комнату, правоверный еврей должен прикасаться к мезузе, выражая любовь к Богу и Торе. А ваш дом полностью лишён защиты, это не дом, в котором присутствует Бог, а непонятно что. Я как чувствовала - захватила несколько мезуз с собой.

Кармель сделала вид, что поняла, о чём идёт речь, хотя сильно удивилась: как можно выражать любовь к Богу, дотрагиваясь до свитка.

- И вы их повесили по всему дому, - поинтересовалась она, разглядывая длинную коробочку, похожую на школьный пенал, вверху двери.

- Конечно. Кроме туалета и ванной. А ведь дедушка прав, ты стала красавицей. - Кейла Давидовна поправила очки и пытливо вгляделась в лицо внучки. Увиденным она, видимо, осталась довольна - её лицо осветилось радостью. - А клетка тебе зачем?