Однажды под Рождество (СИ)

— Совсем забыла про них. Нужно встретить, а то неудобно, — проворчала я, вставая. Джей последовал моему примеру и нагнулся за ботинками, а я ахнула и подскочила к нему.

— Господи, это я сделала, да? — его шея справа, возле ключицы, была сильно расцарапана.

— А? Что там? — удивился он и подошел к зеркалу. — Ну, ты пыталась добраться до моего горла… Ты хотела заставить его перестать смеяться, да? — прошептал он.

— Я не помню, — ненамного громче ответила я и вышла встречать дядю.

— Ты чего такая бледная? — спросила Лили. — Что-то случилось? Может, мне тебя к врачу отвести?

— Нет, всё в порядке, просто немного устала, — соврала я.

— Понятно. Ой, Джейсон! Какими судьбами?

— Я просто не хотел оставлять Мери одну, — ответил появившийся у меня из-за спины парень.

— Ого, так вы тут всю ночь одни, только вдвоем… Надеюсь, вы без меня не слишком шалили, а? — подмигнула девушка. К моему изумлению, Джейсон даже не покраснел.

— Не говори глупостей, ладно?

— Да что я такого сказала? Всё-таки молодые парень с девушкой наедине — это так…

— Что здесь случилось? — громоподобный рев дяди Мартина прервал наш разговор. Он влетел в холл, схватил меня за руку и потащил в свой кабинет. Сейф был вскрыт, а все деньги исчезли. — Я спрашиваю, что здесь произошло! Где ты была, когда нас грабили?! — рычал он.

— Я не выходила из дома, — устало сказала я. Теперь все части головоломки встали на свои места.

— Шутишь, да? Шутишь?! Кто вернет мне мои деньги — ты?!

— Папа, перестань, Мери и так еле на ногах держится, а ты на нее кричишь! Мери, расскажи, что здесь случилось? — прервала отца Лили.

— Я была одна, когда услышала подозрительные шаги. Я испугалась и закрылась в шкафу для швабр…

— Не могла полицию вызвать, да? В девять-один-один позвонить не могла?! — бушевал дядя.

— Не могла. В кладовке я потеряла сознание, а Джейсон нашел меня, когда решил вечером навестить. Он ухаживал за мной всю ночь и только недавно я более или менее пришла в норму, — в этот момент я напомнила себе Эрика. Никаких эмоций, только холод и безразличие. Его деньги пропали? Да плевать. И на него мне тоже плевать. А если уж совсем честно, мне сейчас было наплевать вообще на все. Хотелось закрыться в пустой темной комнате и ничего не видеть, не слышать, не думать…

— Ты… Ты меня разорила! Твоя безответственность не знает границ! Ты вся в отца! — впервые за эти недели упомянул брата дядя.

— Похоже на то. Если я вас раздражаю так же, как мой отец, попрошу дать мне расчет, и я с чистой совестью уеду отсюда, — сухо сказала я.

— Расчет? Расчет?! Да из-за тебя меня ограбили!

— Полагаю, это были не все ваши сбережения, и вы найдете деньги, чтобы расплатиться со мной. Если же нет, я подам на вас в суд за неисполнение обязательств, оговоренных контрактом. В пункте одиннадцать сказано, что при отказе нанимателя от моих услуг досрочно, он обязан выплатить мне весь гонорар. Вы сами подписали этот контракт, он официально заверен, а потому я не вижу причин не получить свои деньги. Работу я выполняла качественно и в срок, охрана же вашего имущества от посторонних посягательств в мои обязанности не входила.

Дядя бешено вращал глазами и хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Оставайся и работай, — наконец вынес он свой вердикт и ушел вызывать полицию.

— Мери, не бери в голову, папа просто нервничает. Он сейчас успокоится, и всё будет как раньше. Он просто переживает!

— Он просто ненавидит меня также, как ненавидел моего отца, — холодно сказала я и пошла к себе в комнату. Лили не нашлась, что ответить. Джейсон же безмолвной тенью следовал за мной, но, когда дверь за ним закрылась, он спросил:

— Почему мистер Вейнс ненавидел твоего отца?

— Потому что бабушка оставила всё свое состояние моему отцу — тому, кого она никогда не любила. В завещании она написала, что всё ее внимание и забота всегда доставались Мартину, и потому она хочет извиниться перед Ричардом и завещает ему всё свое состояние. Дядя «воспылал праведным гневом», заявив, что деньги должны достаться любимому ребенку, и дело дошло до суда, ведь после того, как папа предложил дяде Мартину поделить наследство пополам, дядя пошел вразнос и среди прочего заявил, что эти деньги не должны достаться дочери какой-то певички. Отец слишком любил мою маму и меня, чтобы простить такое, и решил не отдавать дяде вообще ничего. Суд дядя, конечно, проиграл, однако сразу после оглашения вердикта он закричал на весь зал: «Если деньги должны были достаться самому нелюбимому, зачем она меня любила? Лучше бы тебе достались все эти ее бесполезные чувства, Ричард!» Как же смешны бывают люди в своей алчности. Он так и не понял, что папа с огромной радостью променял бы наследство на любовь бабушки, но это было невозможно. Папа знал, что в жизни важно, а что второстепенно, у дяди же эти понятия слишком сильно искажены, он не видит дальше своего кошелька.

Джейсон помолчал, а потом спросил:

— Ты ведь ненавидишь дядю, да? Тогда почему помогаешь ему?

— Не могу сказать, что я его ненавижу. Я никогда не прощу ему того, как он отзывался о моей матери, но и ненавидеть его у меня причин нет: ненависть — слишком сильное чувство, чтобы испытывать его к слабому человеку. Но я его не люблю и не могу уважать. А помогаю я ему только потому, что папа, несмотря ни на что, всегда его любил. Я делаю это не ради дяди Мартина, а ради отца.

На пару мгновений повисла тишина, а затем Джейсон тихо сказал:

— Понимаю. Мне остаться с тобой, или ты хочешь побыть одна?

— Нет, уж чего-чего, а одной сейчас оставаться я точно не хочу. Если ты не торопишься, не мог бы ты… — я замялась. «Как же неудобно просить его остаться…»

— Тогда я позвоню шефу и попрошу на сегодня отгул. Правда, не знаю, отпустит ли он меня, — Джейсон достал телефон, но я забрала его.

— Давай лучше я, скажу, что ты мне срочно нужен. Тогда шеф не станет на тебя косо смотреть, — улыбнулась я, а парень просиял.

— Это было бы здорово.

Через пять минут я смывала с шеи Джейсона запекшуюся кровь и обрабатывала раны. Царапины были очень глубокие, местами кожа просто висела лоскутами. Перекись сильно жгла, и было видно, что ему больно, но он мужественно терпел и даже не морщился. Я сжалилась над парнем и подула на раны. Джейсон дернулся и с удивлением воззрился на меня:

— Ты чего?

— Что-то не так? — удивилась я. — Мама всегда так делала, когда обрабатывала мне раны.

— А, ладно… — он смутился и позволил мне продолжить экзекуцию.

Через полчаса в доме орудовала полиция. Нас с Джейсоном допросили, но ничего нового не узнали: мне ни в коем случае нельзя было рассказывать, почему я не обратилась в полицию, так как это могло поставить под удар мое будущее. По нашей версии, я уже несколько дней плохо себя чувствовала, и когда грабители проникли в дом, у меня был жар. Плохо понимая, что делаю, я закрылась в чулане и потеряла сознание. Там меня и нашел Джейсон. Он был настолько напуган моим состоянием, что не обратил внимания на царивший в доме беспорядок, а потому тоже не обратился в полицию. Стражей порядка удивило, почему он не вызвал «скорую», но Джейсон соврал, что я боюсь врачей, а потому он не хотел усугублять ситуацию и обошелся своими силами. Не уверена, что полицейских удовлетворил наш рассказ, но большего мы предложить не могли. Их также заинтересовал пластырь на шее Джейсона, но он сказал, что поранился, когда брился. Это было довольно забавное объяснение, учитывая, что парень явно ни разу не держал в руках бритву: щетина упорно отказывалась появляться на его щеках, несмотря на то, что возраст, вроде бы, был подходящий. Детектив выразил свои сомнения на этот счет, и я поразилась тому, насколько же наши уроки повлияли на Джейсона. Я учила его держаться уверенно, а не врать, но, похоже, так как с фантазией у него был полный порядок, пригодилась в данной ситуации именно уверенность в себе. Парень надул губы и возмущенно прошипел: