Когда любить нельзя

– Да, да, – согласилась Мария, пытаясь взять в себя в руки, но уже чувствуя, как глухая безнадежность змеей заползает в ее сердце.

– Значит так, я покажу эти бумаги юристам, потом поеду к Кириллу, – принялся намечать план действий Борис. – В принципе, я имею от него доверенность сам подписывать все договоры, но ради такого дела не жалко и время лишний раз потратить на дорогу. Ну хорошо, он подпишет, а дальше что?

– Дальше я переправлю документы в Мюнхен и начну работать с их редактором над моим переводом. Когда книга выйдет, будет устроена презентация, на которую издательство намерено пригласить отца Кирилла в Германию за свой счет.

– Вы будете присутствовать на презентации? – спросил Борис.

– Думаю, да, – ответила она и, предугадывая, о чем он хотел ее спросить, сказала: – Эта встреча будет моим последним шансом…

Помолчав, Борис тихо спросил:

– Вы очень его любите?

– Очень… – ответила Мария и твердо посмотрела в глаза Борису.

Тот отвел взгляд и заметил:

– Но вы же знаете, что ему не разрешат жениться на вас. Им второй брак запрещен…

– В жизни всегда есть выход, – устало отмахнулась Мария. – В конце концов мы могли бы просто расписаться, без венчания… Тогда и я была бы замужней женщиной с законнорожденными детьми, если бы они у нас появились, и он не совершал бы второго брака с точки зрения церкви. Но он сам не хочет ничего менять. Он мне так и сказал, что его покойную жену ему никто никогда не заменит…

Глядя на расстроенную Марию, Борис хотел сказать ей, что никто никого, действительно, не может заменить, так как каждый человек неповторим. И хотя жизнь идет вперед, и появляются новые люди и новые отношения, они, к сожалению, способны лишь «заслонить» опустевшее место, но никак не заполнить его. Осознание этой пустоты после утраты любимого человека всегда будет вызывать боль, которая с годами, может, и притупится, но никогда бесследно не уйдет. Такова жизнь… Поэтому не нужно пытаться никого заменять, нужно быть собой и занимать свое собственное место в жизни другого человека в соответствии с теми отношениями, которые с ним выстраиваются. Все это он хотел сказать Марии, но промолчал, понимая, что сейчас это еще больше ее расстроит, так как причина ее печали лежала в том, что Кирилл как раз избегал выстраивания каких-либо отношений. Да и ей нужны были не просто дружеские отношения или наставничество, а его любовь и близость. А этого Кирилл как раз и не мог себе позволить и, похоже, мучался не меньше Марии…

Прерывая затянувшееся молчание, Мария тяжело поднялась из-за стола.

– Пойдемте, я распечатаю вам еще несколько экземпляров договора, мало ли пригодятся, – сказала она, направляясь в кабинет.

Передав Борису все документы и вручив ему свою визитку, Мария попросила его на прощание:

– Держите меня в курсе, а когда поедете к… туда, поцелуйте за меня Олесика и Илюшу.

И вдруг что-то вспомнив, она повлекла Бориса за рукав в спальню, где, открыв шкаф, вытащила большой пакет, доверху забитый детскими вещами и игрушками.

– Вот, привозила им из каждой командировки, а отослать так и не решилась… Возьмите, отдайте это от себя, ладно?

Борис сначала решил отказаться, но, взглянув в ее умоляющие глаза, все же согласился и забрал пакет из рук обрадованной Марии.

«Такая девушка пропадает! – огорченно подумал он, выходя из ее дома. – И угораздило же ее влюбиться в Кирюху!»

Когда Борис ушел, для Марии потянулись часы и дни ожидания. Намеренно погрузившись с головой в работу, она едва находила время даже для ежедневных встреч с отцом. Мария ему ничего не рассказала о своем успехе и издательских планах, более того, он до сих пор даже не подозревал, что Игнат Филаретов – это отец Кирилл. Мария скрыла это, понимая, что отец не сможет устоять перед искушением встретиться со своим любимым писателем. Кроме того, ей тогда бы пришлось рассказать отцу и о том, что произошло между нею и отцом Кириллом. Хотя, в сущности, ничего особенного и не произошло, если не считать того, что его дочь полюбила мужчину, оказавшегося одновременно и скромным сельским священником, и известным писателем. Узнай отец об этом, тогда держитесь епископы! Он бы, наверное, лично перекрыл крыши всех храмов в обеих епархиях, лишь бы перевести отца Кирилла в Питер и помочь обрести счастье своей дочуре.

Мария представила отца на крыше храма с молотком и листом железа и грустно улыбнулась.

Спустя неделю, подъезжая к дому, она заметила стоящую рядом с ее парадной темно-синюю «Volvo». Притормозив, она припарковалась за ней.

Выйдя из машины и закрыв дверцу, она забрала из багажника сумки с продуктами и пошла по направлению к двери в парадную.

Из парадной тут же вынырнул охранник Женя, и подскочив к Марии, заботливо забрал у нее из рук сумки. Он всегда старался помочь Марии донести вещи до лифта, если она шла чем-то нагруженная. Кажется, он ей очень симпатизировал, но субординация не позволяла ему переступить черту определенных отношений.

Сзади вдруг громко хлопнула дверца автомашины и мужской голос окликнул Марию:

– Мария, подождите!

Она удивленно повернулась. Женя, загородив ее собой, настороженно наблюдал за спешащим к ним подозрительным бритым мужчиной с манерными усиками.

– А я вас в брюках не узнал! – сказал Борис, подходя к Марии.

– Мы оба богатыми будем – я вас тоже не сразу узнала! – улыбнулась Мария и повернулась к охраннику: – Женечка, это ко мне.

– Позвольте, сударь? – спросил Борис и протянул руку, собираясь забрать у Жени пакеты Марии. Тот молча отдал их и отступил, открывая перед ними дверь в парадную.

Зайдя в лифт, Мария с нетерпением повернулась к Борису:

– Ну?…

– Докладываю: в Багдаде все спокойно, можем приступать ко второй стадии нашей секретной операции, – вытянувшись во фрунт, шутливо козырнул Борис.

– Согласился?…

– А як же ж! А что, кто-то сомневался? Вот только, должен признаться, мне кое в чем пришлось приврать, мы же с вами забыли придумать версию, откуда немцы пронюхали о его романе… Пришлось сказать, что это я, такой хороший, отослал им рукопись, а уж они сами подсуетились с переводом. Эх, обманул священника и приписал себе чужие заслуги, грех-то какой! – сокрушенно покачал головой Борис, явно дурачась.

– Ну, ну, Борис, не ёрничайте! – прервала его Мария.

– Да я же шучу! – виновато подняв руки вместе с ее сумками, попытался оправдаться Борис. – И кстати, врать я совсем не умею… Боюсь, вычислит он нас, ведь не даром же детективы пишет, а не любовную лирику…

– Ну что ж, вычислит, так вычислит, не будем загадывать, – сказала Мария, открывая ключом дверь в квартиру.

Войдя в холл, она удивилась, увидев включенный свет. В воздухе пахло табачным дымом. Мария в недоумении остановилась, но тут из кухни появился ее отец.

– Пап, слава Богу, это ты! А я уже, было, испугалась. Ты же не предупредил меня, что приедешь сегодня. И Женя внизу ничего не сказал. Что-нибудь случилось?

– Привет тебе, дочура… – чмокнув ее в лоб, поздоровался отец. – Вам – тоже, молодой человек. Ничего не случилось, – и тут же добавил возмущенно: – Что, я не могу просто так навестить свою собственную дочь?

– Можешь, можешь, – рассмеялась Мария. – Пап, познакомься, это Борис. Он приехал ко мне по делу.

– Очень приятно. Здравствуйте, Борис, – отец Марии торжественно пожал руку показавшемуся совсем маленьким по сравнению с ним Борису. – А я родитель этой леди, Николай Дмитриевич… Ну, не буду вам мешать, делайте ваши дела.

– Мне тоже очень приятно! – запоздало сказал Борис, глядя в исчезающую за дверью в кухню спину Николая Дмитриевича, и потрясенно протянул: – Это же Бекешев!

– Да, а что, вы знаете папу?

– Кто же в нашем городе не знает юриста Бекешева?… Это же настоящий зубр!..

– Вам что, приходилось с ним сталкиваться по делам?

– Отец Кирилл и дети чувствуют себя хорошо, – почему-то резко меняя тему, сказал Борис, проходя в кабинет. – Малыши, кстати, были в полном восторге от ваших подарков, – и добавил, улыбаясь: – Кирилл, правда, разворчался, что я балую мальчишек, и что я, наверное, подворовываю из его гонораров, если могу позволить себе накупить такую гору дорогих подарков… Так что я чувствовал себя очень неловко, принимая их благодарности. К тому же, меня никто раньше не называл воришкой…