Изгнание из Эдема. Книга 2

— Это Маккартни, — сказал он, — его ни с кем не спутаешь.

Они катили сквозь густую ночь и уносили с собой звуки музыки.

— А вы знаете Питера? — неожиданно спросил мужчина. — Это мой приятель. Один из лучших друзей. Вы, наверное, его знаете. Питер Узерол.

— Нет.

— Вы не знаете Питера?! Его, правда что-то не видно в последнее время. Пьет по целым неделям… Однажды ребята, в самый разгар веселья позвонили на радио и попросили передать, что их приятель Питер пропал из дому. Те выполнили нашу просьбу. И мы потом, когда ехали в машине услышали, как по радио передают, что Питер пропал из дому. Ну, и смеху было!

Она спросила:

— А так всегда передают, когда кого-нибудь ищут?

Мужчина не ответил и прислушался.

— Нет, я ошибся, это не Маккартни, это Мик Джаггер.

Внезапно она спросила:

— А вы Мик, да?

Мужчина посмотрел на нее:

— Да, меня зовут Мик. Вам кто-то рассказывал про меня?

— Нет. Я слышала, как вас называла по имени рыжеволосая девушка.

Мужчина недоверчиво посмотрел на девушку.

— Осторожно, здесь скорость ограничена, — сказала она, махнув рукой в сторону промчавшегося мимо знака.

И мужчина беспрекословно подчинился. Подняв ногу с акселератора и пополз на скорости пятнадцать миль.

Навстречу им нестройной вереницей проплыли фонари и свет упал на его лицо. Он все-таки был довольно стар — лет сорок, не меньше. Лет на десять старше Гарольда. На нем был полосатый галстук, и она заметила, что этот галстук довольно дорогой.

— Я вас подвезу до самого дома.

Сильвия согласно кивнула головой.

Наконец они въехали в город. Сильвия с трудом смогла растолковать Мику, как лучше подъехать к дому.

— Остановите здесь, — попросила она.

Сильвия вышла из машины. Дождь еще лил и Мик вышел вслед, раскрыв над ней зонтик.

— Можно мне к вам? — спросил он.

Сильвия отрицательно покачала головой.

— Знаете, у меня собачья жизнь, — сказал он довольно любезно, не выпуская ее руки.

— Впрочем, я смотрю, как и у вас.

Дождь барабанил по крыше его машины, стекал по лицу и за воротник, и Сильвия не испытывала к нему ни жалости, ни влечения, только страх и неприязнь.

Страх от того, что он знал Гарольда.

— Поехали назад, — сказал Мик заплетающимся языком, вяло удерживая руку Сильвии, — поехали куда-нибудь за город.

Она отобрала руку, а он и не настаивал. Она повернулась и пошла к дверям своего дома…

Уже оказавшись в квартире, Сильвия заметила, как дрожат у нее руки. Она никак не могла унять эту дрожь. Страшный испуг не проходил. Она все вспоминала наведенный на нее револьвер и потом сухой щелчок выстрела…

Дождь лил за окнами, барабанил по карнизу. Крыша мансарды отдавалась глухим стуком.

Сильвия подошла к бару, достала бутылку виски, налила себе треть стакана. Бросила туда пару кубиков льда и села за стол. Она пила медленно и отрешенно.

— Гарольд… — прошептала она.

Но при звуке этого имени ничего не шевельнулось в ее душе, кроме страха. Страха за свою жизнь.

Наконец, Сильвия вполголоса промолвила:

— Это было предупреждение тебе, девочка.

Она немного криво усмехнулась при слове «девочка», какая она девочка?!

Нужно просто жить и не думать о том, что жизнь плоха. Бывает и хуже, тогда все может кончится вот так. Это очень просто — достать револьвер, нажать на курок и верить в то, что будешь счастлив.

Сильвии страшно захотелось увидеть Денниса. Она даже подошла к телефонному аппарату; но потом передумала — нет, эту ночь она должна побыть одна, ни с кем не разговаривая и не советуясь, должна решить все для себя сама.

— Деннис… Деннис… — шептала Сильвия. — Надеюсь, что ты не будешь таким, как Гарольд, ты найдешь себе новую цель, к которой будешь стремиться. И это не обязательно будет полет под Сиднейским мостом. Это может быть что-то другое… Нужно не думать ни о чем, — убеждала себя Сильвия, — нужно просто заняться работой… Ведь так мало времени осталось до моего вернисажа. Так мало времени, а столько еще нужно успеть! Так что — все! Сейчас спать, а завтра к ним, к Деннису и Роберту. Они, наверное, помогут мне…

Сильвия почувствовала, что уже пьяна. Она посмотрела на свою руку. Пальцы уже не дрожали. Виски сделали свое дело.

— Ну, вот и все. А завтра — работать.

Утреннее пробуждение для Денниса всегда было неприятной процедурой. А если принять во внимание то, что они учудили вчера с Робертом, то и подавно. Деннис сначала приоткрыл один глаз. Мир показался ему серым и бесцветным. Он попробовал пошевелить головой, но та, казалось, существовала отдельно от тела и совершенно не собиралась его слушаться. Тогда Деннису пришлось собрать всю свою волю в кулак и приподняться.

Он сел, опустив ноги на пол. Роберт спал, свернувшись калачиком на незастланном деревянном топчане.

— Ну и ну… — только и прошептал Деннис, оглядывая пустые бутылки, непомытые стаканы и остатки консервов на тарелке.

Наконец, он нашел в себе силы подняться, но тут же его повело в сторону. И он, чтобы не упасть, схватился рукой за письменный стол Роберта.

— Эй, приятель, вставай, — чуть слышно смог прошептать Деннис.

Но Роберт его не услышал. Он все так же продолжал спать, посапывая и причмокивая, как маленький ребенок.

— Эй, приятель! — чуть громче крикнул Деннис.

Роберт что-то пробормотал в ответ, но так и не проснулся.

Деннис не сдавался. Он наклонился над своим другом и принялся тормошить его за плечо.

— Роберт! Роберт!..

Но тот не подавал признаков пробуждения. Тогда Деннис догадался, что ему следует сделать. Он взял с письменного стола графин с водой и, высоко подняв его, принялся лить тепловатую воду на голову Роберта.

Тот вначале пытался втягивать голову в плечи, прикрываться руками. Но когда из этого ничего не вышло, и вода продолжала литься, он, наконец, открыл глаза.

— Деннис? Ты? — изумленно сказал Роберт.

— А кого бы ты хотел видеть? Не папу же римского!

— Конечно, — пробормотал Роберт, протирая глаза. — Послушай, Деннис, а я вчера ничего такого… — Роберт замялся, подбирая слова, которые могли бы выразить то, что произошло вчера.

— Знаешь, приятель, по-моему нам сначала надо привести себя в порядок, а уж воспоминаниями мы займемся после.

Роберт согласно кивнул головой.

Деннис вдруг вспомнил, что все свои предметы туалета он оставил дома и тут у него ничего нет. Деннис, опередив приятеля, занял умывальник. Он почистил зубы пальцем и посмотрел в зеркало.

— Ну и вид у меня сегодня! — пробормотал Деннис.

На него смотрело лицо, помятое и опухшее…

— Хорошо хоть никто из женщин меня не видит!

Вспомнив женщин, Деннис нахмурился. Он первой представил свою мать и то, что она говорила бы ему, если бы видела в эту минуту…

Деннис сменил кассету в бритве Роберта, включил горячую воду и долго распаривал себе щеки. Наконец, он покрыл их густой мыльной пеной и принялся бриться. Лезвие скользило легко, оставляя за собой гладкие полосы.

В дверь умывальника постучали.

— Эй, Деннис! Ты долго там собираешься плескаться? Не забудь, что ты не один на свете!

— Хорошо, Роберт! Я сейчас.

Деннис наскоро добрился, промокнул лицо полотенцем и, вполне довольный собой, вышел в комнату.

Пока Роберт брился и приводил себя в порядок, Деннис понял, что на ногах он долго не продержится. Тогда он растянул гамак, который Роберт смастерил специально для того, чтобы кто-то из друзей мог остаться переночевать в его конторе, и улегся на него.

Он слегка раскачивался, прикрыв глаза. Думать о вчерашнем не хотелось.

«Какого черта нужно было вчера столько пить? Неужели я мог надеяться, что это как-то поможет делу? Сегодняшний день окончательно потерян…»

Наконец, появился Роберт. Он только виновато посмотрел на приятеля и ничего не сказал. Разговаривать не хотелось. Ведь тогда бы пришлось вспоминать о вчерашних неудачах.