Жизнь длиною в лето. Книга первая (СИ)

Ефим Донатович пыхнул трубкой и грустно произнёс:

- Я старше Ивана на год, но мы играли в футбол в одной команде, поэтому хорошо его знал. Так вот у Ваньки имелся младший брат Максим, к началу войны ему лет десять исполнилось не больше. На войну из Добринки ушли больше пятисот мужиков, в живых осталось человек девяносто и это ещё хорошо. Так вот Гордеевы получили известие в сорок третьем году в конце октября о том, что Иван пропал без вести. Седьмой гвардейский стрелковый корпус, в котором служил Иван, участвовал в боях под городом Ельня. Максим боготворил брата, поэтому сына назвал в его честь. Так что в восьмидесятом могли видеть Ивана Гордеева, к тому времени парень как раз достиг возраста деда. Кстати, Ванька пытался найти точное место, где погиб его тёзка, может и нашёл. Тебе бы его расспросить.

Кармель вспомнила про снимок, найденный в доме. А вдруг! Ведь бывают же совпадения.

- Ефим Донатович, посмотрите на фото, кто-нибудь из мальчишек вам знаком?

Дед долго рассматривал фото.

- Где ты его нашла?

- В одном из домов на улице, он сохранился лучше других.

- Ещё бы. Гордеевы переехали на центральную усадьбу позже других, в девяносто восьмом, Ваня уговорил отца покинуть Добринку. На снимке Ваня и его друганы из футбольной команды.

- Но... - удивилась Кармель. - Снимок выпал из тетрадки Петрова Геннадия, что в доме Гордеевых делают тетради Петрова?

Дед засмеялся:

- Сия тайна велика. К кирпичному дому ведёт бетонированная дорожка. Верно?

Кармель кивнула.

- Точно ты побывала в доме Гордеевых, - изрёк дед. - Ты не сказала, зачем тебе сведения об Иване? И кстати, ты, чья будешь? И откуда? Уж больно мне любопытно.

Кармель вздохнула.

- Я внучка Устиновой Марии Николаевны из деревни Захарьино. Ну... мы решили собрать сведения о ветеранах...

Дед Ефим недоверчиво нахмурился.

- Сдаётся мне, ты не проживаешь в Захарьино. Устиновых из Благодатного немного знал, дочку Машу мельком видел. Чувствую, врёшь, а не пойму в чём и зачем.

Кармель смутилась.

- Если я скажу правду, вы не поверите. Посчитаете меня сумасшедшей. Я не стала говорить бабе Ане и бабе Лизе, хорошо, что они не поинтересовались, зачем мне сведения о Гордееве?

- А ты попробуй, - подбодрил дед.

- Я убирала могилки родственников, пошла вынести траву за пределы кладбища и увидела цветущие голубые ирисы. Сорвала букет и тут, - Кармель замялась, - появился призрак. Оказывается, я сорвала цветы с её могилы. - Кармель пристально посмотрела на старика. Не смеётся ли? - В общем, мы разговорились, она попросила меня найти Ивана Гордеева. Дело в том, что призрак не может уйти, не знаю, куда им полагается уходить, пока не поговорит с Иваном. Погодите-ка. У меня есть её фото.

- Призрака?

- Да нет же. Прижизненное фото. Призрак назвал себя Катей Серафимовой. - Кармель протянула снимок деду Ефиму. - Девушка во втором ряду...

- Я знал Катю, - перебил Ефим Донатович. Он долго рассматривал фотографию, его лицо разгладилось, погрустнело. - Рядом с Катей стоит моя невеста. Мы с Ванькой вместе ходили женихаться в Благодатный. Не раз мы схлёстывались с хлопцами из хутора, но мы не давали себя побить, а потом они отступились. Так что своих девчат мы завоевали в честной борьбе. Когда я вернулся в сорок пятом, узнал: моя невеста вышла замуж, а Катя умерла, в один год с Иваном.

- Вы поверили мне? - удивилась Кармель.

- За свои девяносто два я повидал всякое. Да и зачем тебе выдумывать Лет двадцать назад я был на погребении однополчанина в хуторе Благодатном, вспомнил о Кате, хотел положить цветы на могилку, но не нашёл даже места, где её похоронили. Дело в том, что у Кати из родственников оставалась только мать, после её смерти некому стало следить за могилой. Значит, Катя думает, что Иван жив?

- Ну да это она слышала об Иване и попросила меня разыскать его.

- А я смогу её увидеть?

Кармель растерялась.

- Понятия не имею, но вас она увидит. А давайте вы сами расскажите ей об Иване. Сможете дойти до кладбища?

Дед Ефим хмыкнул:

- Ну, два километра я ещё могу осилить. Неужели выгляжу дряхлым?

- Да нет. Скорее древне, - честно призналась Кармель. Для неё все старики выглядели одинаково, и кому из них семьдесят лет, а кому девяносто она не различала, полагая, не всё ли равно, в таком глубоком возрасте.

Ефим Донатович догадался, о чём думает гостья.

- Ну да для твоих восемнадцати мы все ходячие развалины.

- Двадцати двух.

- Ничего не скажешь, почтенный возраст, - ухмыльнулся старик. - А я согласен. Принимаю твоё предложение, схожу в гости к призраку, самому интересно. Надо же узнать, что ожидает меня за порогом жизни. Но сегодня уже поздно, давай с утреца.

- Тогда мне нужно пока не стемнело вернуться в Благодатный.

- Заночуешь у меня, - предложил дед Ефим, но заметив смущение на лице гостьи, пожал плечами. - Но если ты по какой-то причине опасаешься, можешь идти.

Кармель решилась.

- А ладно. Надеюсь, вы не маньяк.

Старик трубно захохотал:

- Ты мне льстишь. Ну, раз остаёшься, поможешь мне управиться с хозяйством.

Дед Ефим отправился доить козу, а Кармель попросил нарвать кроликам травы и нарезать корзинку молодых веток акации. Пока она умилялась пушистым кроликам и кормила с рук подросших крольчат морковкой, он успел процедить молоко, накормить кур, поставить на плиту чугунок с картошкой и затопить баню.

- Хватит кроликов облизывать, иди сюда, - кликнул дед гостью.

Вечерело. От реки потянуло прохладой, Кармель поёжилась и обхватила себя руками. Над столом под липой горел фонарь.

- У вас есть электричество! А у бабушек на хуторе нет.

- Внучок подсобил. Добринку давно отключили, но тут в пятистах метрах высоковольтная линия проходит. Так он надавил в администрации, мол ветеран и без света, раздобыл столбы и провода. А уж электрики подсоединили. У меня и телевизор имеется. Так что я в курсе всех новостей. Потом поговорим за ужином. Бери полотенце, халат и дуй в баню, я так слегка подтопил кочерыжками, чтобы вода только нагрелась.

Кармель потопала в указанном направлении. В бане пахло мёдом и мятой. Девушка быстро разделась и вошла в парную. Из большого котла зачерпнула ковшиком воду, мятой пахнуло острее. Вылила горячую воду в таз, разбавила холодной. В тазу плавали листочки мяты и соцветия липы, вот оказывается, откуда замечательный аромат. Она поливала себя с ковшика, чувствуя, как вместе с пылью смываются тревога и страх, пережитые днём. Халат оказался на три размера больше, она завязала пояс, присборивая на талии, приподняла руками подол и вышла во двор.

Дед Ефим возился под липой, расставляя тарелки на столе. При виде Кармель он засмеялся.

-Да уж. Моя невестка дама крупная, тебе её халат, мягко говоря, большеват. Картоха уже сварилась, мясо разогревается, я пойду ополоснусь, а ты салат порежь. - Он показал на чашку с зелёным луком и редиской.

Минут через пятнадцать дед вернулся, неся чугунок с картошкой.

- Ты насыпай в тарелки картошку, а я вытащу из печи мясо.

Кармель посыпала горячий картофель мелко порезанным укропом, вдохнула аромат зелени и облизнулась.

- Что, аппетит нагуляла, шатаясь по кладбищам, - ухмыльнулся старик, добавляя в тарелки куски мяса с подливой.

Некоторое время ели молча, отдавая дать вкусной еде.

- Обалденное мясо, только я не поняла, что это? - Кармель, отодвинув от себя пустую тарелку, откинулась на спинку стула.

- Кролик в сметане и томате с грецкими орехами.

Гостья охнула и жалобно скривилась.

- Я сейчас ела одного из тех миленьких пушистых созданий. Ужас!

Дед Ефим пробурчал:

- А вот не люблю я этой идиотской избирательности. Курицу, значит, трескаем и не жалко, говядинку, свининку наминаем - нормально, а кролика жалко.

- Но они такие пушистые, красивые. По мне есть кролика, тоже самое что кошку.

- А у некоторых народов едят и кошек, и собак, так что пример не удачный. Мы хищники и табу должно быть только на себе подобных, остальные измышления от лукавого.