«Молчи» (СИ)

Блять.

Почему мне так нехорошо от мыслей о нем? Так не должно быть…

Последующий час я провожу в полном отрешении от реального мира. Меня вовсе не волнует возможность быть сбитой машиной, пока перехожу дорогу на красный. Жду поезд, стоя практически у края платформы. Мне не нравится такое состояние. Полное равнодушие, но при этом ты убиваешься мыслями о том, о чем думать не должна. Глотаешь каждую из них, сильнее сдавливая свое сознание. Психологическое воздействие серого города мешает настроиться на нечто положительное. Холодно. Сыро. Лица незнакомцев, их взгляды, пропитанные каким-то вполне себе нормальным безразличием, которым я должна отвечать миру, но глаза предают меня, начав болеть от усталого жидкого покрытия. Они слезятся, но проблема в том, что сейчас я не чувствую каких-то определенных эмоций, поэтому не знаю, с чем нужно бороться и на что направлять свои моральные силы, чтобы избавить себя от такого жалкого вида. Просто соберись, Харпер. Иначе все рухнет.

С трудом переношу поездку в вагоне. Люди прижимаются друг к другу, напирают, хотя даже машинист просит по громкой связи прекратить вваливаться в салон. Меня сдавливает до такой степени, что еле запрокидываю голову, пытаясь глотнуть воздуха. Кажется, я перенимаю болезнь Дилана, поскольку от столь тесного контакта начинает кружиться голова и тошнота подступает к горлу. Происходит не самое приятное. Чувствую, как кто-то касается горячей ладонью моего бедра, поэтому еле выскакиваю на следующей остановке, решая пройтись пешком. Лучше на морозе, чем там. Миллионы ублюдков.

Последние полчаса пути. В молчании. С постоянными попытками озираться по сторонам, надеясь заметить хоть кого-нибудь. Кого я ищу? Смешно, да? Даже жалко. Складываю руки на груди, ощущая знакомое чувство успокоения, когда узнаю улицу спального района. Кажется, дом Фарджа стал для меня чем-то вроде крепости. Там происходило больше приятных моментов, так что… Не хочу думать.

Странно. Что за запах гари?

Вижу дом Лили. Замедляю шаг, чувствуя неуверенность. Захочет ли она говорить со мной? Пустит ли её мать? Она так и не отвечает на звонки и сообщения. Быть может, ей нужно время?

Сильный запах гари просто не дает мне покоя, так что отрываю взгляд от дороги, подняв голову. Осматриваюсь, не сразу находя источник жуткой вони, поэтому мой ступор можно вполне объяснить. Не знаю, по какой причине ощущаю именно страх, когда взгляд останавливается на доме Дейва. Торможу, полностью замерев, и еле моргаю, выдыхая тяжесть из груди. Смотрю на оцепленную территорию, на черные рамы окон, на вымазанные стены. Он буквально изнутри выгорел. Боже. Подхожу ближе, твердыми шагами давя снег под ногами. Миную участок Лили, с какой-то злостью дергая ярко-желтую ленту, просящую не приближаться к объекту. Рву одним движением ладони, приближаясь к крыльцу, но приходится остановиться, ведь дом буквально трещит от ветра. С пропавшей возможностью дышать изучаю увечья, понимая, что дом под снос. Господи. Кто это…

Взгляд останавливается на странных буквах, что можно разглядеть на стене сбоку. Черным баллончиком кто-то написал «ЧП». Черные Псы. Ясно. Мне и не нужно было гадать. Всё очевидно.

Уроды.

Моргаю. От запаха гари слезятся глаза, поэтому тру веки, отходя назад. Долго дышать этим тяжело, начинаю кашлять. Ухожу. Черт. Просто не верится, что такое происходит. Где сейчас Фардж? Знает ли о случившемся? Боже, у него теперь… Нет дома. Надеюсь, Дилан поможет ему.

Не хочу оглядываться. Не желаю видеть это здание. Слишком много воспоминаний. Спешу к дому Роуз, поднимаясь на крыльцо, и уже без предрассудков жму на кнопку звонка, готовя себя к любой встрече. Если её мать будет кричать, пускай. Мне все равно. Я обязана дать знать, что осталась.

Ответ жду недолго. Дверь открывается медленно, кто-то по ту сторону явно чувствует дикую усталость. Я приоткрываю рот, когда встречаюсь взглядом с матерью Лили, и немного мнусь, ведь не вижу никакого проявления злости с её стороны. Она выглядит такой вымотанной, что у меня в который раз за утро сжимается глотка, мешая говорить.

— Вы… — неуверенно начинаю, чувствуя слабость во всем теле. — В порядке? — щурю веки, а женщина ненадолго отводит глаза, вздохнув, и еле заставляет себя держать веки открытыми. Смотрит на меня:

— Зачем ты пришла? — решает проигнорировать мой вопрос, но я не принуждаю к ответу.

— Мне нужно увидеть Лили, — признаюсь. Миссис Роуз явно поникла:

— Знаешь, не думаю, что она готова кого-то видеть, — меня удивляет такое откровение со стороны человека, нетерпящего меня в принципе. Потираю ладони, пытаясь их согреть, и киваю:

— С ней все хорошо?

Женщина сглатывает:

— Не знаю, она… Просто, не сейчас, — говорит несвязно, но я понимаю, поэтому прошу:

— Передайте ей, что я приходила. Пусть позвонит, как будет готова, — прошу, и выдыхаю с легкостью, когда женщина кивает:

— Хорошо, — она уже хочет закрыть дверь, поэтому отступаю назад, чтобы уйти, но взгляд миссис Роуз вдруг скользит к соседнему дому:

— Где этот тип?

Смотрю на дом Фарджа, еле выдержав неприятную горечь во рту, и пытаюсь казаться спокойной:

— Он занят, думаю…

— Пусть позвонит ей, — её голос. Он такой жесткий и недовольный. Такой резкий, что хорошо ощущаю удар в самое сердце. Женщина хлопает дверью, оставляя меня с этой болью. Смотрю перед собой, хмурясь. Даже такой человек, как она… Она так сильно любит свою дочь, что готова принять Дейва, лишь бы Лили стало лучше? Видимо дела совсем плохи. Надеюсь, Роуз перезвонит мне в скором времени. Я нужна ей. Она — мне. Сейчас. Пока придется вернуться домой ни с чем.

Спускаюсь с крыльца, повторно оглядываясь на дом Фарджа.

Слишком много боли для такого короткого промежутка времени. Я не готова к подобному.

Домой возвращаюсь с ещё большей тяжестью. Легче не становится. Морозный воздух только забивает голову, мешает мне дышать, сужая легкие. Никаким здравомыслием и не пахнет. Остаюсь в неком пространстве, закрывая за собой дверь на замок. Стою напротив полумрака, понимая, что не сдвинусь с места, пока не наберусь сил. Опускаюсь на пол, вытягивая ноги, а спиной опираюсь на стену, томно выдохнув. Слишком трудно жить. Слишком глупо и нелогично звучит, но, черт, как же тяжело, а, главное, мне никак не передать это состояние усталости. Оно такое… Ощутимое, осязаемое, будто тебе к шее прицепили гири. И ты обязан носить их изо дня в день. А их вес растет, гнут тебя ниже, к земле. С давлением не справиться. Я… Я хочу немного… Господи, чего-нибудь, чтобы стало проще. Мне так необходимо…

Подношу рукав кофты к носу. Пахнет никотином и морозом. Ровно и глубоко дышу, глотая аромат, и прикрываю веки.

Дилан хотел ведь как лучше, верно?

Почему я оправдываю его? Этот ублюдок…

Хотел, как лучше.

Боже. Вот кретин.

Приоткрываю веки. Мой телефон молчит. Вокруг тишина. Я опять одна. Опять в себе. Опять наедине с мыслями. Я не знаю, что мне делать, поэтому чувствую страх. Хоть что-то. Мне необходим какой-то толчок. Но его нет. Поэтому продолжу сидеть на месте, пока кто-нибудь не откликнется.

Могу ли я вновь быть стойкой?

***

Довольная ухмылка. Она не исчезает с лица мужчины, который сидит за столом над своими записями. Все готово. Они скоро могут начинать войну, остался последний этап — подготовка его гончих. Остальные уже прошли программу. Теперь очередь самых доверенных лиц окружения Главного. И один из них должен пройти особую программу, ведь мужчина был уверен в его предательстве и слабости, но черт не подвел. Главный не ошибался на его счет. Его спокойный взгляд поднимается на парня, которому с удовольствием сообщает:

— Твоя программа начнется прямо сейчас, — стучит сигаретой по столу. — Отправляйся в камеру.

Сжимает зубы.

Он совершенно не готов.

Последующие дни, недели его не будет. А если программа пройдет успешно, то Дилана О’Брайена не станет вообще.

***

Я отвыкла следить за временем, но эти пять дней, что провожу в ожидании, отмечаю, вырывая на календаре числа. Никаких звонков от Лили, никаких знаков от Дейва и Дилана. Ничего. Не выхожу из дома. Разговариваю только с матерью. Иногда с отцом, но тот только и делает, что кричит на меня, ругается, ведь не может связаться с мамой, а злость надо на кого-то вылить. Страшно представить, что будет, когда он вернется домой.