— Парня заказывали? — Нет, я заказывала пиццу! (СИ)

Как будто мы вам скажем, что это пиар-ход, ага.

Эскортник доводит меня до такси, открывает дверцу и ждёт, пока я сяду, а затем садится вслед за мной. Каких-то жалких 10 метров от выхода из отеля до такси, и мы шли так долго, или у меня всё происходило, как в замедленной съёмке.

— Да ты точно Бритни Спирс, — на лице возникает жалкое подобие улыбки, после того, как он объяснил шофёру, куда нас довести. В этот раз мы добираемся своим ходом.

— Говорю же. Это всё ещё из-за того, что папа обзавёлся молоденькой известной актриской совсем недавно, она — моя ровесница. Вот теперь люди размышляют педофил мой отец или нет, — смеётся Стефан, а мне хочется заявить ему, что эта девушка совершеннолетняя и может хоть с восьмидесятилетним старичком мутить (любовь она такая), и с глубоким вздохом снимает очки, потирает переносицу. — А ты не хотела очки надевать…

Я тоже убираю тёмную пару очков с лица, осознавая, что мир стал ярче, реально, потому что очки-то с затемнением.

— Нет, крутяк, конечно, как будто какая-то очень важная персона…

— Она — дочь мэра Нью-Йорка. Не знаю, почему эта дурочка согласилась связаться с моим отцом, денег у него навалом, вот только характер — скверный, да и старый он…

— Ну…как говорится — любви все возрасты попкорны… — издеваюсь я над выражением.

— А по мне так эта девочка просто хочет захапать все денежки моего отца, а моя незаинтересованность в его бизнесе и враждебные отношения между нами только ей на руку.

— Да ладно тебе…не всё же, как в книге… бывает и любовь…

— Это говорит мне человек, который написал книгу о браке по расчёту, — фыркает Стефан.

— Ну, ведь любовь и там есть, — оправдываюсь я. — Если бы там не было любви, то никто бы и не читал…

Мы сидим в ужасной тишине пару минут, а потом у меня звонит телефон.

После разговора с моим агентом я свечусь счастьем и готова слиться в страстном слюнообмене хоть с этим пожилым дяденькой за баранкой.

— Они хотят её! — радостно ору я на весь салон автомобиля и сжимаю свой смартфон в руках, как будто желаю раздавить.

Стефан взглядом просит пояснения к моей фразе.

— Мне только что сказали, что книга не уходит со списка бестселлеров, что несколько издательств готовы предложить мне подписание контракта на продолжение истории…- я уже чуть не визжу.

— А-а, слушай, тебе не кажется это подозрительным? — он смотрит на меня, притворно сузив глаза, а на его губах играет полуулыбка. — Ты становишься моей девушкой — известность книги растёт, продажи растут, издательства предлагают тебе контракты. И да… — шепчет он, наслаждаясь всем этим, — критики — уже не критики для тебя…

— Мм…спасибо тебе, — ответно тихо говорю я ему и устраиваю свои руки на его плече, сцепив ладони в замок, расположив их на приятной на ощупь ткани футболки. — Чтобы я без тебя делала, сынок миллиардера, — смеюсь я, — глупый сынок миллиардера, — исправляю я ранее сказанное, на что он хмурится, — стоит ли тебя благодарить, а? — я силой налегаю на его плечо, на что Стефан опускает плечо вниз, а его лицо становится немного ближе к моему. — Хочешь, поблагодарю? — выдыхаю я ему в губы и приоткрываю свои, пара сантиметров, жалкая пара сантиметров между губами.

Жалкие миллиметры.

Я начинаю часто моргать и задеваю его ресницы, да я даже стон из себя выдавила, пока наслаждалась этим щекотливым занятием. Мой нос соприкасается с его, а наши губы еле касаются друг друга.

— Теперь мы квиты, — разъясняю я, отодвигаясь от него, убирая руки к себе на колени. А Стефан непонимающе смотрит на меня, как будто я сумасшедшая. — Это был поцелуй. Он называется „баттерфляй“. Неужели вас в вашей „продвинутой школе“ не учили ему? — насмехаюсь я над ним. — Ты поцеловал меня, а я тебя. Мы в расчёте. Не только же тебе знать необычные поцелуи, ковбой, а?

Он знает про поцелуй эскимосов, а я знаю про поцелуй, так называемый поцелуем бабочек.

— Вау, — смеётся он, — ты меня удивила.

 — У тебя тоже молодая мачеха, — только сейчас до моего мозга доходит это информация. — Слушай, ты же с ней мутнёшь, а? — шучу я и ударяю его плечо, а он чуть не закатывает глаза.

— Вот делать мне больше нечего, я же ещё не полный идиот…

— Половинчатый идиот…

— Королева сарказма.

— А если серьёзно, она тебе нравится? — докапываюсь я, даже и не знаю, почему.

— Она охотится за деньгами, а у меня их нет, так что…

— Я ведь про тебя спросила.

— Я её даже не видел, информацию в интернете вчера утром прочитал.

— Так вот почему ты пил, — заключаю я.

— Отчасти и поэтому, — усмехается Стефан. — Тогда и понял, что меня где бы угодно нашли, во Франции всё ещё есть папарацци…

— Никто не знает, что ты был… — я тут же осекаюсь, посматривая на водителя такси. Что только бедненький дяденька не слышит целыми днями, пока везёт неизвестных людей в пункты их назначения… вот сейчас он послушал поединок „остроумия“, а также теперь он знает про „баттерфляй“.

— Все думают, что я был в школе по языковому обмену. Ich kann Deutsch.

— Это на каком языке? Немецкий? Ты знаешь немецкий? — поражаюсь я.

— Французский знаю в совершенстве, немецкий — хм…могу заговорить легко на нём, но от ошибок не застрахован. В школе ещё испанский учил, но забыл всё уже…даже „красотка, ты выглядишь шикарно“ нормально не скажу… — мне захотелось посмеяться, что он даже сейчас может сморозить шутку для потехи. Или комплимент…. да ну, вряд ли. — Французским овладел, прожив во Франции значимую часть своей жизни, немецкий начал учить от скуки…да один раз был вдобавок в Берлине, надо было с одной немкой… договориться, — шифруется Стефан. — Легче учить языки одной группы, как-то немецкий и английский. Ich weiß, dass ich nichts weiß (Я знаю, что я ничего не знаю.). Всё-таки надо было сказать, что я не знаю в том предложении, — начинает он задумываться, — всё забыл уже, какое „знаю“. Благодаря этой работе я много путешествую по миру…

Он бы и так путешествовал, он сынок миллиардера…. Да его хоть в Антарктиду по желанию могли бы отправить!

— Вот теперь я вообще в ступоре, Сальваторе, — не выдерживаю я. — Ты человек с высшим образованием, ты полиглот, так какого чёрта ты сейчас сидишь со мной?

— Сумасшедший, — шепчет он мне, подыгрывая. Затем подносит правую руку к виску и крутит пальцем.

— Всё равно узнаю, — обещаю я ему и скрещиваю руки на груди.

— Хах, попробуй, — чмокает Стефан губами, а мне так и хочется глаза закатить. Ишь ты, загадочный такой.

Вскоре мы подъезжаем в нужное место, Стефан расплачивается с таксистом (О, Боже, он такой джентльмен!), вылезает первым и держит мне дверь, чтобы я вышла (дважды джентльмен!).

Препровождает меня в здание, и тут же отводит меня куда-то в сторону. По традициям фильмов и моему богатому опыту, он ведёт меня, чтобы…пообжиматься?!

— Нужно поговорить, — решительно заявляет Стефан и буквально вдавливает меня в стенку. Я обхватываю одной рукой запястье другой руки и стою так, прижавшись к холодной панели стены в ожидании его слов, так что-то не очень понятно, зачем он меня завёл в тупик здания, если не целоваться (испорченная девушка я, это да). — Я ведь тебя предупреждал, — упавшим голосом вздыхает он и на меня не смотрит, поджимает губы. Ничего не прояснилось. Круто. — Скорее всего, это и моя вина, впрочем, я всегда виноват, но не понимаю, в чём, — рассуждает он и начинает расхаживать взад вперёд, а я лишь откидываюсь головой назад и ощущаю ею стену. — Так не должно быть. И, думаю, это я себя ввёл таким образом, что ты в меня влюбилась.

У меня земля уходит из-под ног, слава Богу, прижата к стенке, не упала хоть. Моё дыхание сразу же становится тяжёлым и отрывистым, и я не сильно осознаю, почему это.

Он смотрит мне в глаза, но я тут же отвозу взгляд от его изумрудных глаз, именно изумрудных, они такие светлые сейчас, и это странно.

— С чего ты взял? — это первый вопрос, который мне удаётся из себя выдавить посредством внутреннего убеждения, что я не должна молчать, не то, что мычать…