— Парня заказывали? — Нет, я заказывала пиццу! (СИ)

— Ладно, я была неправа, когда обозвала тебя плохим юристом, — отвела я взгляд и поджала губы, — просто ты надо мной издеваешься постоянно ни за что ни про что, вот я и хотела больнее тебя кольнуть словами.… А теперь извинись, что обозвал меня графоманом, — прожигаю я его взглядом, но зелёные глаза всё также злы.

— Мы продолжаем…наш тур по „возможностям“, которые я могу предоставить, — скрещивает Стефан руки на груди, словно защищаясь. — Итак:, а нужно ли кусать губу? Кто должен кусать или посасывать? Какую? Верхнюю, нижнюю? Где должны быть губы – шея, губы, грудь или живот и ниже? Кто доминирует? Нажим сильный или слабый? Чередуем? А руки где должны быть? На талии? Спине? Или под нижним бельём? Ноги раздвигать надо? Дальше заходить надо? Мне продолжать? — его понесло, а я молча смотрю на то, как из него льётся сарказм. — Да пошли, любимая. Без презерватива дешевле выйдет для тебя, если пьёшь таблетки-противозачаточные – нет, дороже, потому что я так сказал, а не потому, что презервативы стоят денег. Кто сверху? Кто снизу? Где? Кровать, стол, стул, пол, ванна, раковина, потолок?! — ржёт он. — Сколько длится прелюдия? Без? Так даже лучше, кончу — когда прикажешь. Оральные ласки…тут дороже будет, — кривится Стефан. — Тебе уж точно, — быстро кивает он, кривя лицо. — Секса хватит с тебя.

— Я уже поняла, что с сарказмом у тебя нет проблем, — выслушала я эту длинную тираду.

— Ты что думаешь обо мне, а? — продолжает он и делает шаг навстречу. — Что я проститутка? Ладно, когда шутишь, я понимаю, но так…

— А ты скажешь, что нет? — смеюсь я.

— Нет, — тщательно выделяет одно единственное слово.

— Хах, тот, кто целуется и спит за деньги — проститутка, — не сдаюсь я. — Извини, — хлопаю я ресницами и глупо улыбаюсь.

— А, ещё забыл добавить, — щёлкает Стефан пальцами, — мне нравится, когда я сзади (это если стоя, если ты понимаешь, о чём я), так что обычный секс дороже будет.

Я расширяю глаза и молчу.

— Слушай, я не хотела тебя обидеть или что-то ещё, ты, похоже, на меня обиделся. Мы взрослые люди, так что давай без драм, да?

— Не обиделся, просто меня бесит это, и я всё-таки чуть-чуть, — обхватывает эскортник двумя пальцами воздух, — надрался виски за столом. И за барной стойкой. Чуть-чуть, — шёпотом добавляет Стефан.

— А, тогда ясно, — облегчённо выдыхаю я, — проспись.

— И вообще в контракте, если кто-то читал, — зевает он и подходит к кровати, обходя меня, — написано, что употреблять алкогольные напитки запрещено, ты можешь меня оштрафовать, — заваливается Стефан на кровать и издаёт блаженный стон.

— Завтра обязательно, — усмехаюсь я и подхожу к кровати, чтобы убрать сумочку с кровати и положить в другое место. — Так вот почему ты мне столько наболтал, ты пьяный, — догадываюсь я.

— Есть немного, — закрывает он глаза.

— Ты разденься, костюм дорогой ведь, помнёшь ещё…

Дожили, я предлагаю ему раздеться!

— Мне лень, — переворачивается он на спину и начинает раздеваться, сдирает рубашку, так что пуговицы сейчас оторвутся.

— Погоди, стой, — оставляю я сумочку на комоде и подхожу к кровати, сажусь рядом с ним. — Ты ведь сын миллиардера, а не миллиардер, — усмехаюсь я, дотягиваясь до его рубашки. Аккуратно расстёгиваю пуговицы, а Стефан внимательно наблюдает за моими движениями. — Ты мог проболтаться сегодня, что ты из эскорта, сам же говорил, что Рикардио так и поступал…

— Видишь, я себя контролирую. Почти, — снова также шёпотом добавляет он.

— В следующий раз так не повезёт, лучше вообще не пей.

— Выпивка для меня ничто, меня конкретно прёт от дозы. Вот у тебя в книжке они нажираются, значит, наркотой, но странно, что не переспали. Потому что я, когда действительно был под наркотиками, то переспал с подружкой лучшего друга, покойного лучшего друга, — его голос совсем быстро падает, если Стефан начинал говорить оживлённо, то закончил сухо и быстро.

— Он умер? — поражаюсь я.

— Я — ужасный человек, он умер из-за меня… я не врал, когда говорил, что не хороший человек, Елена. Мне так плохо сейчас из-за всего, что я сделал по глупости и в молодости.

— Ты и так молод сейчас, — я не знаю, как относится к его словам, может, он бредит? — Ты ещё и наркоман?

— Был им. Баловался. Но так баловался, что потом у меня недели из головы пропадали целые… ненавижу свои семнадцать лет… ты не представляешь, как сильно я понимаю Алекса, Елена, ты не можешь представить… Он хоть и ловелас без совести, но не наркоман и не игрок, и он не являлся причиной самоубийства лучшего друга… Ему было бы сейчас двадцать три, как мне, Елена…, но его нет. Хейзел одна, а я не люблю её, и всё это из-за меня…

Я показываю ему взглядом, что давно расстегнула рубашку, а он садится в кровати, я помогаю стянуть с него рубашку и снять бабочку.

— Я думала, ты просто не хочешь, чтобы я влюбилась в идеального парня, — вздыхаю я, беря его рубашку в руки, чтобы повесить на вешалку и убрать в шкаф.

— Ох, нет, я не идеален, ты же видишь теперь, какой я плохой человек. Такого никто не полюбит, когда узнает всю правду….Отец отвернулся от меня, когда узнал…сказал, что я не его сын, что я жалкий наркоман, и упёк в реабилитационный центр.

— Ты не прав, Алекса же полюбили, а он ещё тот кобель, — усмехаюсь я, сочувствующе смотря на Стефана.

 — Дело в том, что я хуже, Алекса, Елена. Он никого не убивал в отличие от меня, — тихо произносит эскортник и качает головой.

— Нет, хуже Алекса человека нет, — шучу я и жду, пока Стефан снимет брюки. Я иду к шкафу, вешаю на вешалку его одежду, беру новую пижаму, которую купила, пока все бегали за платьями и туфлями, и возвращаюсь к Стефану.

— Смотри, какая симпотная, а? — прикладываю я к себе вверх от пижамы в полоску, на что он усмехается. — Я купила, чтобы ты тут накаченным прессом не сверкал, а то мне уже снятся сны не очень приличные, — поднимаю я взгляд вверх, стыдясь.

— Теперь тебе будет легче, когда ты знаешь про меня. Что у меня бывают рецидивы, как, например, сегодня.

Знаю-то знаю, только вот до сих пор не понятно, почему он пошёл работать в эскортники с высшим образованием, да вся его жизнь — сплошная загадка. Сплошная тёмная загадка. Легко было Изольде — она с Алексом всю жизнь рядом жила…

— Знаешь правило жизни? Не связывайся с наркоманами и пьяницами — они никогда не изменятся.

— Я думала, так говорят про бабников… — пыталась я пошутить.

— Нет, даже бабники влюбляются. А я… у меня секретов больше, чем у кого-либо. И если бы хороших секретов — так нет. Когда ты тогда сказала про скелеты в моём шкафу, то не знаешь, как точно попала…

»- Давай, гонщик, останавливайся, не хочу я вместо Вегаса попасть в загробный мир. Мне скелетов хватило в твоём шкафу, — ёрничаю я“.

— Самое удивительное, я легко мог справляться с собой, я не был зависимым от наркотиков, я просто употреблял их, потому что так делал он, — специально опускает Стефан имя своего друга, —, а отец даже слушать меня не стал, он просто слил меня по-тихому в клинику для наркоманов.

— Ужасно, я не знала, теперь понятно, почему ты не берёшь его деньги, — мягко киваю я. Затем опоминаюсь и протягиваю ему пижаму. — Оденься вот, поспи, завтра станет легче…

— Я повторяю это себе уже 6 лет. Хах, ни девушки, ни нормальных родителей, ни дома, ни любимой работы, ни друзей.

— Ой, у меня также, так что не ной. Ни парня, — загибаю я палец, — ни парня, — загибаю я второй и повторяюсь, потому что понимаю, что у меня всё в жизни прекрасно, — ни парня… — уныло говорю я.

— Нужен он тебе, — усмехается Стефан, быстро натягивая новые штаны.

— Я привыкла к Деймону, а теперь вообще без понятия, — признаюсь я.

— Твоего Деймона вернуть теперь легче лёгкого, — фыркает Стефан, натягивая футболку, а я смотрю, как напрягаются мышцы на его теле, пока он её надевает. — Всего-то спровоцировать немного.… Не надо плакаться из-за всякой ерунды, а то тебе пошлют реальные проблемы, и тогда ты запоешь…