Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Эл? – позвала брюнетка, услышав шум в ванной. Судя по свету за окном, уже день. Элайджа всегда вставал раньше, – она только отправлялась в спортзал, когда он уже уезжал, – но сегодня, видно, тоже проспал. Неудивительно. Катерина вновь потянулась на постели и прикрыла простыней след от зубов, оставшийся на правом полушарии груди. – Ты уже одет, – констатировала женщина, садясь на краешек постели. – Зря.

- Вряд ли. – Тыльной стороной руки погладив её щёку, он сдержанно и по-деловому резко произнёс: – Думаю, тебе понятно, что мы разводимся.

Прошло секунд двадцать в гробовой тишине. Кетрин сползла с постели и, не говоря ни слова, вышла. Хлопнула дверь.

Не Макнилл – переспрашивать не будет и по десять раз повторять не нужно. Майклсон обвёл взглядом свою ставшую пустой комнату. Единственной чуждой здесь вещью был роскошный, мягкий кошачий столик, и сейчас неудачливый предмет мебели ощутил всю силу его гнева. Но когда, вернувшись через десять минут, переодетая в джинсы и рубашку, со сколотыми в причёску волосами Кет присела в кресло, в комнате царил порядок, как в тот день, когда в жизни ещё не было ни её, ни этого дурацкого столика.

- Давно ты всё знаешь? – Её лишённое косметики лицо казалось совсем юным.

- Относительно. – Мужчина отвел взгляд.

- Мои объяснения что-то изменят? – Глаза брюнетки влажно заблестели надеждой. Кетрин никогда не думала, что задавать вопросы так страшно и больно.

- Ты можешь скинуть поворот сюжета на вынужденность и отсутствие выбора, – предложил Элайджа. – Душегуб-сенатор, невинная малышка, попавшая в сети пауку из политики…

- Выбор есть всегда, ты сам говорил. – Шансов у неё нет, как ни умоляй или скандаль. Всё закончилось, не начавшись, и почему-то именно теперь, когда тест на беременность показал две долгожданные полоски. Вчера утром она опомнилась, что у неё задержка не несколько дней и даже не пару недель, а уже под месяц. А ночью, если бы Элайджа думал её унизить… Но Кет этого не почувствовала ни тогда, ни сейчас. Он и вправду вчера любил её в своё удовольствие. Ей захотелось спрятаться куда-нибудь, где никто не увидит, забиться в тёмный угол и рыдать, пока не откажут мозги и способность воспринимать. Гостиничный номер вполне подойдёт. – Этой ночью мы... попрощались?

- Попрощались, – кивнул мужчина.

- Предупреждать нужно, – она усмехнулась в ответ на пристальный взгляд. – Продлили бы, а то я заснула быстро. Как я понимаю, нам нужно решить имущественные вопросы. По корпорации и твоим счетам.

- Ты собираешься на них претендовать? – Он оглядел её с ног до головы, вытащил сигареты. – Надеюсь, нет, для твоего же блага.

- Нет. Я и о «своём благе» помню, и о том, что твоим юристам есть, где развернуться. Особенно по истории с Бернером, – пояснила Катерина, сама не понимая, как её хватает на такой ровный тон. – Хотя, думаю, ради прошлых времён и отца отправишь на все четыре стороны хоть с акциями, хоть без. И ради братца, млеющего от Елены, но рисковать не хочу.

«А ещё, потому что я мать твоего ребёнка. Прекрати курить…»

Но никакая выдержка не могла дать сил бросить эти слова Элайдже. Кет изучала свои ногти, чувствуя, как где-то в желудке зарождаются спазмы от аромата табачного дыма. Наверное, не меньше, чем в сотый раз в голову пришла мысль – нужно сказать о беременности, но Кетрин вовсе не была столь выдержанной, какой казалась мужу. Как-нибудь потом, когда сойдёт грань истерики и отчаяния, крутивших внутренности хуже токсикоза. Табак быстро превращался в пепел, растворяясь дымными струйками в воздухе и заставляя сглатывать тошнотворно-кислую слюну.

- Вот и хорошо.

- Получил полное удовлетворение, да? – Губы Кетрин сжались в нитку, от вырвавшейся истерической фразы, глаза заблестели. – Вещи заберу завтра.

Пока ещё удерживая слёзы, она вылетела на крыльцо и только там вспомнила – Астон остался у ресторана. Да и автомобиль – Катерина скривилась – стал не мил, но и возвращать его Элайдже не собиралась – обойдётся. Не думая долго, она зашвырнула ключи в ближайшие кусты и, облокотившись о деревянные перила, набрала номер такси.

Опустившись на кровать гостиничного номера, брюнетка замерла, положив руки на колени. Она с предвкушением, доходящим до болезненного, граничащего с ненормальностью удовольствия ожидала, что стоит добраться до спокойного места и можно будет наплакаться вволю, но сейчас, когда желание исполнилось, ничего не происходило. Кет зажмурилась, надеясь выдавить первую капельку. Вспомнила о смерти отца, настраиваясь на нужный лад. Слёзы не шли – видимо, за прошедшие месяцы уже смирилась, что его нет рядом, не позвонишь и не услышишь. Тогда вспомнила все горести, начиная с той скотины на свадьбе. Боль, горькая и сухая, мерзкая, как скрежет железа по стеклу. Слёзы могут обжечь или потушить, но когда ничего не осталось, нечему и гореть. Всё же Катерина надеялась, что Эл поймёт и сумеет вычеркнуть последние полтора года её жизни из их отношений. Если бы знать, что она когда-нибудь станет его женой – сидела бы тише воды, ниже травы, вышивая крестиком и учась готовить. Видно, не судьба. Смирившись со своим безразличным покоем, женщина откинулась на кровать и, глядя в навесной потолок гостиницы, погрузилась в воспоминания.

====== Глава XIX (Часть I) ======

Часть снова небольшая, но опять же она должна быть отдельно.

Полтора года назад. США. Нью-Йорк.

В отличие от привычных пластиковых домиков, светлых и лёгких, что так распространены в пригородах США, это здание вполне оправдывало английскую поговорку: дом поросёнка должен быть крепостью*. Когда-то, всего несколько месяцев назад, Кетрин он казался вполне соответствующим его хозяину, и столь же скоро разочаровал. Перехватив покрепче ручку сумки, с которой её высадили из автомобиля, брюнетка неспешно направилась к дому, разглядывая мощеную плиткой дорожку, в традициях английских садов заросшую по краям молодой, кучерявой травой, и претендовавшую на впечатление небрежной естественности.

- Как прошёл отдых? – любезно поинтересовался темноволосый мужчина, вышедший встречать.

- Отлично, – она подняла безразличный взгляд. – Я всегда говорила: лучше четверо адекватных людей, чем один мерзкий червяк.

В следующую секунду брюнетка рухнула на гранит плиток, с подбородка потекли алые капли, скрутившиеся в шарики, стоило им попасть на пыль. Четвёртая, «эгоистичная»** группа, высокая свёртываемость… Медленно проведя языком вдоль солоноватой десны, Кетрин убедилась, что зубы целы. Поднявшись, сплюнула вязкую жидкость, констатировав:

- В следующий раз выражай своё согласие легче – мне завтра на работу. – Если в первую минуту Томасу понравилось выражение боли, исказившее черты Кетрин, то ровно до тех пор, пока она вновь не подняла лицо. Оно не выражало страха, только смесь ненависти и презрительной издёвки. Только… Бернер раньше никогда не испытывал садистского наслаждения от удара, предпочитая душевную боль жертвы физической, пока в его жизни не появилась Кетрин. Поначалу горячая и страстная, она со временем всё больше погружалась в скуку. Но не просто скуку: ему порой казалось, что беспрерывное движение Пирс по извилистым анфиладам жизни оборвётся только непреклонностью природы, ведущей к смерти. Это была усталость от него, Бернера, ставшего пройденным этапом, и унизительность его положения пробуждала в сером кардинале от политики азарт хищника, почуявшего чересчур строптивую добычу.

- Ты ждёшь следующего раза?

- В данный момент я жду такси, если у твоих подстилок не хватило мозгов доставить меня домой, – с обдуманным высокомерием произнесла Кетрин. – Или уже хочется на их место?

- Умойся, такси вызову сам, – Бернер бросил косой взгляд, не очень понимая её состояние. Но до истерики доводить не стоило, тогда он заигрался, Кетрин взбесила, и теперь понимал, что висит на волоске. Конечно, ей и её родным тоже жизни не будет, но на что способна пойти отчаявшаяся женщина в желании отомстить, даже если дружит с мозгами? Но в действительности именно непредсказуемость любовницы и заводила, растравляя интерес.