Однажды под Рождество (СИ)

«„Одиночество и ощущение, что ты никому не нужен, — самый ужасный вид нищеты”. Мать Тереза.

Ты не нищая, но ты бедна, ибо не подпускаешь людей близко, а лишь позволяешь им любить тебя на расстоянии. Твой отец был единственным, кто был действительно близок к тебе и кого ты не отталкивала. Прости, но я так думаю. Действительно, закрыли тему. Итак, насчет той книги…»

Перечитав нашу с Робином переписку, я откинулась на кровати. До Рождества остался всего месяц, а это значило, что совсем скоро я уеду отсюда. Прощай, Олд-Гемпшир. Прощайте, друзья. Я буду писать всем вам, но не думаю, что снова приеду сюда. Слишком тяжело понимать, что те, кто был тебе так близок, в следующий твой приезд станут совсем чужими. Лучше сохранить ту искорку тепла, что останется в памяти. Наверное, я тоже немного фаталист.

========== А хочет ли она, чтобы ей помогли? ==========

— Мери, противная, а ну вставай! — Лили не умела входить в помещение, она в него всегда врывалась.

— Что-то не так? — удивилась я, откладывая книгу на подушку. Когда в комнату ворвалась моя кузина, я сидела на кровати, укутавшись в одеяло, и читала, а потому немного расстроилась: меня явно собирались выдернуть из теплого «гнезда» из подушек и одеял и куда-то потащить…

— Она еще спрашивает! Ты меня до сих пор динамила с магазинами, но сегодня не получится!

— Думаешь? — ехидно усмехнулась я. Девушка хитро прищурилась.

— О да. Если, конечно, ты не хочешь его расстроить. Подмога!

В комнату вошел Тим, мстительно ухмыляясь:

— Ну всё, мадмуазель психолог! Час мести пробил! Как только я услышал, что Лили не может вытащить тебя в магазин, я понял, что это мой шанс помучить тебя не хуже, чем ты меня. Вперед, на приступ прилавков и вешалок!

— Шутить изволите? Никуда я не пойду с этим мстителем в черной маске. «Месть — как пожар, чем больше она пожирает, тем голоднее становится», а удовлетворять твой голод я не хочу. Я не пицца.

— Милая, Кутзее тебе не поможет, так что собирайся, — фыркнул Тим, а я закатила глаза и поплотнее укуталась в одеяло.

— А? Что такое «Кутзее»? — удивилась Лили, мы с Тимом переглянулись, и он несколько скривился:

— Не что, а кто. Джон Максвелл Кутзее. Британский писатель, автор знаменитого романа «Бесчестье».

— Кстати, Нобелевский лауреат и дважды обладатель Буклеровской премии, — не преминула вставить я. Работы Кутзее я любила, к тому же он был борцом за права животных, и за это я его очень уважала.

— Да ну вас, что вы читаете? Лучше почитайте Стивена Кинга: вот это литература — шквал эмоций, волосы дыбом, три дня всего шугаешься. Книга должна оставлять впечатление.

— У Кинга есть хорошие работы, например «Побег из Шоушенка», но книга не обязательно должна оставлять после себя ужас на три дня, она может подействовать куда тоньше, раскрыть тебе глаза на многие вещи. Она способна даже заставить тебя переосмыслить свою жизнь, в этом ее главная ценность, — сказала я, впрочем, не надеясь, что кузина со мной согласится — не тот тип личности.

— Вот именно. Ужастик — это хорошо для того, чтобы пощекотать нервы. Настоящая же философия может эти самые нервы просто-напросто вывернуть наизнанку. Невозможно пройти мимо хорошей книги, также как невозможно пройти мимо уроков жизни. Ты читала «Идиота» Достоевского? Понимаешь его? — поддержал меня Тим, а я подумала: «Нервы — наизнанку? Это как?»

— Так, вот попрошу меня с идиотами, пусть и книжными, не сравнивать! Я не тупая.

— Ооо… — Тим явно расстроился. Похоже, раньше он говорил с Лили лишь о том, что было интересно ей.

— Да он тебя не называл идиоткой. Князь Мышкин, главный герой того романа, человек неординарный, но он не идиот, — вмешалась я, решив дать передышку отвернувшемуся к косяку парню, старательно пытавшемуся прогнать с лица расстроенное выражение. — Таким его считали именно из-за его нестандартного поведения, из-за его суждений о жизни, чуждых другим людям. И хоть его и считали идиотом, его рассуждения гораздо честнее и справедливее слов всех остальных героев. Но когда человек выделяется, в большинстве случаев его стремятся растоптать. Тим просто хотел сказать, что эта книга заставляет читателя посмотреть на окружающих его людей и на себя самого с несколько иной точки зрения. Он лишь привел пример книги, которая цепляет гораздо глубже, чем работы Кинга.

— Скучные вы. Ладно, не хочешь идти с нами? — сменила тему кузина, махнув на нас рукой.

— Не-а, — коварно усмехнувшись, ответила я.

— Тогда попробуй отказать ему, — усмехнувшись еще более коварно, провозгласила Лили. — Подмога номер два!

На зов откликнулся человек, который явно хотел притвориться глухим, а я мысленно взвыла.

— Прости, — пробурчал Джейсон. — Я знаю, что ты не хочешь идти, но, думаю, было бы здорово, если бы ты надела что-то вроде того платья. Нет, тебе всё идет, я не хочу сказать, что тебе что-то не идет, просто… — он окончательно запутался и замолчал.

«Да уж. Интересно, почему когда он говорит о посторонних вещах, то рассуждает четко, здраво и логично, он даже перестал бояться давать им оценки, однако как только дело доходит до меня, всё, чему он научился, испаряется и бедный Джейсон становится даже более растерянным?!» — возмущенно подумала я и тут же впала в пессимизм: чтобы поддержать самооценку парня, мне надо было согласиться пойти на убой. Точнее, за покупками. Только вот мне этого отчаянно не хотелось…

— Ты серьезно хочешь пройтись с нами по магазинам? — вяло спросила я.

— Ну, да…

Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Джейсон, ну вот за что ты так со мной, а? Ладно, не буду ныть. Надо, значит, надо. К тому же Лили точно от меня не отвяжется, так что лучше раньше, чем позже. Отмучаюсь сегодня — не придется страдать из-за этого завтра.

— Ладно, идем. Достали старушку, молодые-резвые. Положили бы мои артрозные кости на кроватку, дали в зубы валерьянку и оставили помирать — так нет, всё куда-то тащите, всё вам что-то нужно… — бурчала я, пока собиралась.

«Интересно, почему Джейсон единственный человек, которому я не могу отказать? Я даже Робина легко посылала в лес за ягодами, если мне было неинтересно его предложение. Почему же этот парень — мое слабое место? И ведь не в возрасте дело: я и пятнадцати, и тринадцати, и десятилетним отказывала. Становлюсь тряпкой», — мысленно корила я себя, пока друзья обсуждали, куда же они меня потащат.

На улице было свежо, однако не очень холодно. Видимо, погода решила сделать людям поблажку и слегка модернизировалась в сторону потепления. «Жизнь прекрасна! Солнышко светит, снежок хрустит, на улицах, как всегда, пустынно. Сказка просто!» — звенело у меня в голове, пока мы топали к магазину одежды. Странно, но прогулка меня взбодрила, даже несмотря на ее конечную цель. Дойдя до большого магазина одежды, мы заметили знакомую машину, припаркованную возле соседнего здания, в котором располагался офис фирмы «New cloth».

— Ого, неужели Эрик приехал на работу? Нечастое явление. Он всё больше что-то дома проектирует, — удивилась Лили. Со дня визита Эрика она каждый день звонила ему по вечерам и подолгу о чем-то рассказывала. Он не жаловался, но было видно, что его это порядком раздражало. Однако в ходе таких бесед она выяснила, что Эрик — инженер-конструктор, работает на самом деле не на заводе тканей Олд-Гемпшира, а в известном конструкторском бюро Вашингтона, а здесь просто живет и помогает с техникой на фирме «New cloth», так как у них стоит оборудование, которое он сконструировал, и они попросили понаблюдать за ним. Впрочем, деньги он за это получал, так что, можно сказать, что это тоже была работа. В тот день, когда мы с ним познакомились, на фирме был аврал, заболели сразу четверо водителей, и его попросили отвезти товар, чуть ли не в ножки кидаясь. Эрик говорил мне, что сам не знает, почему тогда согласился, ведь обычно он просто развернулся бы и ушел, но тогда что-то повлияло на его решение. «Судьба» — именно так он определил это таинственное «что-то». Конечно, Лили могла спокойно спросить обо всем этом у меня, но то, что она предпочла выяснить всё сама, вызывало уважение.