Приходите за счастьем вчера (СИ)

Старшая Пирс не собиралась искать себе пару в ближайшем будущем: слишком много забот доставляло семейное наследство. Если у её сестры, помимо неплохих способностей к анализу, под рукой был ещё и мужчина, владевший целой империей, для которого дела их фирмы были того же порядка, что и таблица умножения для выпускника Гарварда, чем Кет не стеснялась пользоваться, то у Елены такие помощники отсутствовали. Да и способностями к математике Бог обделил: абсолютный гуманитарий, с лёгкостью разбивавший самые сложные хитросплетения и трактаты философии, она плохо запоминала цифры, и любую оценку даже вполне читаемых схем нужно было проходить по десять раз, чтобы они уложились в голове. Конечно, вводные ей давал совет директоров отца и его управленцы, но не будешь же сутками отвлекать работающих людей… За прошедший с праздников месяц девушка похудела и побледнела, её лицо украсилось тёмными кругами под глазами, пальцы дрожали после каждой тренировки так, что она уже побаивалась садиться за руль. Однако неприкрытое нахальство со стороны Кола вызвало раздражение и ярость у неё даже в столь вяло реагирующем на окружающее состоянии.

Решив пойти по пути конфликта с не менее подлым нападением без объявления войны, Елена появилась на пороге нового соседа с яблочным пирогом. Итальянец не был бы итальянцем, если бы не оценил старания по ведению хозяйства такой симпатичной девушки и через неделю, практически очарованный, он сидел на солнечной, жёлтой кухне Пирсов и пил крепкий, горячий чай, щедрой рукой хозяйки приправленный снотворным. Уложив «постояльца» на диванчик всё в той же кухне, Елена исчезла из дома и два дня выходных гуляла в своё удовольствие по улицам и музеям Уильямсбурга*. Демарш принципиально расклада не изменил, более того – эти два дня были убийственны относительно и без того забитого графика, – но по крайней мере хоть как-то своё отношение к действиям «хозяина жизни», манипулировавшего её бытом из Лондона, она выразила и тем была довольна. Но что Кол примчится через пару дней, в середине рабочей недели, не предполагала, да и вовсе не думала увидеть его в ближайшем будущем – с глаз долой, из памяти вон, перефразируя знаменитую поговорку относительно их связи, если три дня секса можно было так охарактеризовать. Однако он стоял перед ней, живой и вполне осязаемый, внимательно оглядывающий её осунувшееся лицо.

- Тебе нужно выспаться, – с ходу сделал “комплимент” мужчина.

- Тебя не приглашали, поэтому мнение держи при себе, – не стала разводить политес хозяйка, протирая глаза.

- За тобой долг, и тело мне желательно получить в идеальном порядке, – подозрительно довольно хмыкнул Майклсон, подходя к столу.

- Я всё помню. – Поднявшись, она обогнула рабочий стол, желая иметь между ними преграду.– Ты можешь вести себя менее хамски?

- С девушкой, которая травит людей?

- Ошибаешься: не людей, а шпионов.

- Весомое уточнение.

- И шантажистов, запугивающих…

- Ну, ты наверняка успела найти более смелую замену на пару дней, – сердито фыркнул Кол. – Думаю, различия были несущественны, так не о чем и говорить.

Она моргнула, глядя на него с искренним недоумением и прежде, чем до Елены дошло, о чём он ведёт речь, Кол уже понял, насколько её оскорбил. Словно в подтверждение, она покраснела, потом побледнела, зажмурилась, справляясь с нахлынувшим гневом.

- Я… – девушка хотела гордо указать на дверь, но обида предательски-жалобными нотками тренькнула в её голосе. – Уходи отсюда, пожалуйста. Я очень устала и хочу спать.

- Прошу прощения. – Охолонув и сообразив, что женщина женщине рознь, а у него либо совсем дурочки, либо стервы, – а кто ещё согласится быть партнёршей на одну ночь или месяц? – Кол почувствовал дурную радость вперемешку с раскаянием. Одно дело приставить к Елене человека из службы безопасности своего мафиозного друга, другое – предположить, что она пошла по постелям, чтобы ему досадить или что-то доказать. – Я был не прав.

- Я станцую на выходных, – ровно сообщила Елена, проигнорировав извинения. Она действительно чувствовала себя нехорошо, но это нехорошо уже стало нормой и не слишком раздражало или мешало. – У меня нет времени на неделе.

- Вижу. – Оказавшись рядом, Кол в деталях разглядел изменения во внешности девушки. И увиденное ему не понравилось: она казалась по-прежнему хорошенькой, несмотря на то, что забавлявшие его, по-детски округлые щёки обрезались, но едва держалась на ногах. – Из-за работы? Почему тебе никто не поможет? – Он поглядел на бумаги. – Замы твоего отца должны…

- Оставь в покое мои дела и моих замов, – отрезала Елена, так же надменно собрала разбросанные листки в стопку и убрала в стол. – Я просто плохо понимаю в этом всём, и тут можно лишь молиться.

Вопреки её желанию последняя фраза прозвучала жалобно. Елену было всегда кому пожалеть: если с младшей близняшкой отец вполне мог быть резковат – находила коса на камень, когда балканская кровь взыгрывала в обоих, – то тихоню-старшую обязательно выслушивал и подбадривал. Алек был единственным человеком, которому поверялись неудачи, и теперь, когда все вокруг и на работе, и по делам фирмы лишь требовали решительных действий, быстрого понимания и верных решений, девушка неосознанно вывалила всё человеку, которого считала жизненнее и увереннее себя стоящим на ногах.

«По такой, как я, в каждом городе…» – пронеслась мысль, но Елена была слишком вымотана, чтобы возражать, когда знакомые руки подхватили её и понесли наверх.

Кол ещё не успел стянуть с девушки юбку, а Елена уже спала, морщась и смешно причмокивая губами, когда становилось зябко из-за того, что с неё стягивали одежду. Наконец, расправившись с бельём и от греха подальше тепло укутав лежащую женщину – вряд ли она будет счастлива, если с ней спящей заняться сексом, – Кол вгляделся в лицо брюнетки. За прошедшие три недели Майклсон не раз возвращался мыслями к своей непонятной страсти, особенно когда приходилось просыпаться в компании женщин. Они были неплохи, да и, если откровенно, в момент желания о Елене думалось меньше всего, но потом он начинал невольно сравнивать, и чувствовал то ли усталость, то ли скуку. Но не от дамы напротив – от себя самого и, если поднадоевшую любовницу можно легко оставить, то с собственной персоной такой финт не пройдёт. Он уже начинал понимать Эла и привязанность того к работе, как панацее от всех бед, однако, когда дело касалось старшего брата, это было нормально, относительно младшего – тяжёлый случай: Кол менее всего склонен был зарываться в рутину, если ему что-то не нравилось. Факты – вещь упрямая: он впервые в жизни скучал по любовнице, а сейчас и вовсе был счастлив и доволен только потому, что Елена ни с кем не переспала после него. Кол был далёк от того, чтобы требовать от двадцатипятилетней девушки пояса верности, да и, из-за безразличия Елены к сексу до Лас-Вегаса, его в принципе даже перестало интересовать, кто у неё был до него, но чтобы после…

Елена постоянно усложняла жизнь и себе, и окружающим, и этого Кол раньше не выносил в женщинах. Молчунья; заводной или хохотушкой точно не назвать. И яркостью мнений не блистала, предпочитая сглаживать острые углы: из тех, что себе на уме – подумают, но не скажут. Но постепенно Майклсон привыкал к этому и ему становилось интересно, что же творится в голове сейчас покоившейся на подушке – угадать удавалось очень уж редко, а когда угадывал, испытывал странную гордость.

Отойдя от спящей, он оглядел спальню: узкая кровать пуританской леди, рассчитанная на одного человека, белая, с кружевными оборками по краю, такие же нежные шторы, плетёные кресла, торшер, изящное бюро и туалетный столик. Всё милое, но без намёка на столь любимые её ровесницами бантики, статуэтки, шкатулки и мягкие игрушки. Строгое, даже чересчур строгое для такой молодой и красивой девушки. Не кабинеты Эла, конечно, – уютно, но не то. Кол внезапно вспомнил комнату, созданную буйной фантазией невестки, свой столбняк, когда увидел столь странный декор, и хмыкнул – до чего разные близняшки. Но если Кетрин подходила та спальня, то Елене её – однозначно нет. Исключением, пожалуй, был медведь, примостившийся на небольшом диване в углу комнаты, однако и тот выглядел не милым, а скорее лохматым и старым. Кажется, подарок какой-то очередной няни. Вздохнув, Кол поднял патлатого медведя и скептически оглядел его. Игрушка была далека от привычных творений дизайнеров, скупавшихся им для избалованных племянниц в гигантских масштабах. Ручная работа – обработка не фабричная, да и глаза-пуговицы и нос из кусочка кожи говорили сами за себя. Хвост бедняге оторвали, похоже, ещё много лет назад.