Осколки (СИ)

— Ой, милая, ты слишком высокого мнения о ней! — Кара снова фыркнула, теперь довольно презрительно… нет, пожалуй, насмешливо, да. — Она очень даже умеет психовать. И в гневе ужасна! — сделала страшные глаза, а затем рассмеялась. — В общем, она психанула и сначала хотела вообще запретить мне ходить в школу, отменить наши договоренности.

— Ты расстроилась?

— Очень! Мне нравилось учиться… И я рыдала на терапии, жаловалась Френку, — Кара опять коротко рассмеялась, немного грустно. — Он предложил нам поговорить… ну, мне и Мэйсон. В общем, не буду тебя грузить подробностями, это долго и не интересно. В итоге мы договорились, что мне нужно найти способ концентрироваться во время разговора с людьми. Мы с Френком пробовали разные методики, а сработало вот это — просто смотреть чуть в сторону и чуть вниз. Ну, вот. У меня, а с точки зрения других людей — у Мэйсон, сложилась репутация такой немного скромницы… — она прыснула. — А в глазах тех, кто знал Мэйсон несколько ближе, — такой хитрой бестии, которая только прикидывается скромницей. Но зато — не идиотки. Проблемы с концентрацией у меня постепенно ушли… ну, я повзрослела просто, перестала отвлекаться. А привычка осталась, — она посмотрела Кэлен в глаза и улыбнулась очаровательно. — Вот и все.

— Вот и все… — повторила Кэлен и тоже улыбнулась, довольно глупо улыбнулась. Наверняка же глупо, ну! Или… или просто счастливо. Вот и все. И никаких ужасов. Просто забавная детская привычка. Господи, как же хорошо, что никаких ужасов! Кэлен так устала от них… От этих страшных тайн, от этого напряжения, от вечной необходимости быть осторожной, подбирать слова… Необходимости ли? Или это её, Кэлен, собственная дурацкая привычка? И страх. Все время она боится обидеть, ранить… Даже ведь и не знает наверняка — обидит ли, шансы-то пятьдесят на пятьдесят. Логично же? А она боится. И сама себя без конца загоняет в напряжение, в сомнения, в мучительные выборы… Права, видимо, Мэйсон: разберись со своим страхом, и все станет просто. И легко! Вот же, Кэлен спросила Кару — Кара ответила, и ничего, совсем ничего ужасного не произошло! Наоборот, стало легко. И даже вернулась — вот же странность! — невесомая радость. Та самая, от которой Кэлен теперь улыбается глупо… или счастливо.

Кэлен ухватила двумя пальцами острый уголок воротника на куртке Кары, потянула к себе:

— Я так люблю тебя!

— Как? — Кара прищурилась хитро, замерла в миллиметре от поцелуя.

— Безумно! Я тебя… я тебя просто… безумно люблю!

— Это правильно, — одобрила, пытаясь добавить во взгляд серьезности — тщетно, глаза так и светились нежностью и озорным весельем. — В любви уму совершенно нечего делать, я считаю. Ум в любви только вредит.

— Дааа? — озорное веселье Кары было столь заразительно, что, кажется, передавалось воздушно-капельным путем… Кара словно вдохнула его, это веселье, в Кэлен — и оно побежало вместе с кровью по всему телу, застучало рок-н-ролльными ритмами в сердце, защекотало язык: — А я с тобой не согласна! Ты вот очень умная. И я тебя люблю. По-моему, интеллект — это самое сексуальное в человеке. Очень возбуждает. Очень! И я тебя сейчас люблю… вот прямо не могу, как люблю! Я б тебя сейчас съела!

— Да? — Кара прикоснулась губами к её губам, чуть-чуть, едва ощутимо. — Значит, мне опасно сейчас с тобой целоваться?

— Тебе опасно сейчас со мной не целоваться, — Кэлен даже не прошептала, выдохнула это. Кара, кажется, мурлыкнула и взяла, наконец, её губы — невозможно нежно, невыносимо сладко. Так упоительно сладко и горячо, что Кэлен застонала даже. И, закрывая глаза, успела увидеть, как вспыхнули вдруг над ними крупные хрустальные бусины звезд — ослепительно, нестерпимо ярко…

====== Часть 67 ======

День.

Все смешалось, черт возьми, все перепуталось с этим чертовым мучительным делом, с этим внеплановым то ли отпуском, то ли отстранением… Вот, например, за окном вовсю бушевал весенний, ярко-солнечный день — а Кэлен спала. Сладко и крепко. Ибо на её внутренних часах — и в комнате — была сейчас самая что ни на есть ночь. Темная, непроницаемо, категорически темная, благодаря плотным шторам-блэкаут, ночь. Там, снаружи, за окном, сиял день, а рядом с Кэлен спала, прижавшись, не Мэйсон, а Кара. Все перепуталось, все смешалось… день с ночью, Кара — с Мэйсон. И, кажется, сама она, Кэлен, перепуталась… кажется, она совсем перестала узнавать саму себя. И не очень понимала, какая она теперь? Что ей нужно, что для нее важно? Прежняя Кэлен Амнелл жила практически одной работой. Прежняя Кэлен Амнелл, погрузившись в расследование сложного дела, бывало, пару суток кряду могла бодрствовать, задремывая урывками на десять-пятнадцать минут. Прежняя Кэлен не то что спать, думать ни о чем другом не могла, пока не вычислит, не посадит в камеру подозреваемого! А нынешняя Кэлен Амнелл? Она какая-то другая. Не категорически, нет, но — другая.

Вот, скажем, минувшей ночью — она могла бы, как и предлагала Мэйсон, обсудить с Карой дело. Поломать голову — головы — над составлением профиля предполагаемого сообщника Сайфера. Могла же, ну! А она… что? Забыла об этом! Напрочь. Категорически забыла! Совсем! И не вспомнила ни разу за все то время, что они провели на яхте, не вспомнила по дороге домой. Совершенно точно она не вспоминала о деле, пока принимали душ — вместе, и потом, когда продолжили наслаждаться друг другом уже в кровати… Все это время — до того, как они уснули перед самым рассветом — Кэлен не вспоминала о деле. Словно бы его и не существовало! И это было настолько не про неё, не про Кэлен Амнелл, что она… А что она? Удивлялась сама себе? Нет, уже нет. Честно говоря, она даже не рефлексировала — это ведь еще недавно было привычкой! — на эту тему. Она, Кэлен, даже не вдохновилась, когда в девять утра её разбудил своим звонком капитан — лишь досадливо поворчала на себя за непредусмотрительность: нужно было выключить мобильный к чертям, ну! Она, Кэлен Амнелл, которая еще вчера готова была душу дьяволу продать за любые новости по делу, сегодня весьма спокойно — невозмутимо, да, — выслушала, что Сайфера пока не нашли, что Сара сдала отчет, сообщив об отсутствии результата, что Зед связался с федералами, с департаментом службы маршалов, отправил им прокурорский запрос на получение данных, реальных данных Ричарда Сайфера. Теперь он, капитан Зоррандер, ждет ответа. Кэлен выслушала все это, сдержанно поблагодарила, сообщила в ответ, что у них с Мэйсон новостей и идей нет. Попрощалась. Отключила мобильный. И… уснула.

Что-то случилось с ней этой ночью под хрустальными звездами, что-то изменили они в ней… Звезды, Кара, её, Кары, любовь к Кэлен — что-то изменили. А может, исправили? Наладили вот… нет, наполнили. Да, именно! Ночью, под хрустальными звездами, окутанная, словно теплым пледом, любовью Кары, Кэлен Амнелл как будто бы окончательно обрела новые смыслы. Или вспомнила? Вспомнила, что она не только детектив Амнелл, но и — просто Кэлен, просто женщина, молодая, на минуточку, женщина-то! Вспомнила, что её жизнь — не только работа, но и… Что? Вот именно. За эти десять лет работа стала её жизнью. Работа занимала все её время, все ее мысли. Что у неё было, кроме работы? Друзья? Да, конечно. Только все они — её, Кэлен, коллеги. Они все, все из полиции! С работы… Романтические отношения? Случались. Не то чтобы часто, но — случались, случались же! Только вот… да, опять же — с коллегами. А было других-то кандидатов взять? Негде же, ну! Вот оно и выходило, что в последние десять лет все в её жизни было связано с работой. И, похоже, Кэлен это устраивало, не так ли? Или она просто привыкла…

А минувшая ночь, эти сумасшедшие хрустальные звезды, этот теплый плед и теплое кольцо рук Кары словно сорвали с её, Кэлен, глаз шоры. Словно показали, что в её жизни может быть что-то кроме работы. Например, Кара, с которой можно говорить о чем угодно… а не только о работе, черт побери! Кара, с которой можно забыть о работе, о делах. И просто обниматься под звездами, просто болтать и смеяться, просто… отдыхать, в конце концов!